Скрытая камера, стр. 21

Просто в процессе работы Скопцову не раз приходилось слышать какие-то мутные, неясные слухи о другой, теневой жизни Мезенцева. О недвижимости в центре города, приобретенной на подставных лиц и оценивающейся в миллионы долларов... О сверхдорогих машинах, записанных на брата и жену... О тесных связях с представителями отнюдь не деловых, а криминальных кругов... Многое, очень многое приходилось слышать Скопцову... И по всем этим слухам получалось так, что посадить Мезенцева в губернаторское кресло – все равно что пустить козла в огород. И без него хватало желающих пограбить Красногорскую область.

Так что, немного поразмыслив, Василий тщательно протер кухонный стол, перенес туда полученные таким странным путем бумаги, поставил поближе банку с растворимым кофе, пепельницу и положил сигареты. Он собирался работать до тех пор, пока не разберется с документами и не примет окончательное решение – "подписываться" ему в эту "тему" или не стоит...

Наверное, это была первая ночь за последние несколько лет, которую Татьяне Суминой пришлось провести вне родительского дома. Как-то так получилось, что к тридцати годам, прожитым на этом свете, ее личная жизнь не складывалась...

Не то чтобы она была ходячим страшилищем, на которое мужики внимания не обращают. Скорее наоборот – высокая (не в отца), стройная женщина с хорошей фигурой. Где надо – выпукло, где надо – подтянуто... После родов, конечно, появился кое-какой подкожный жирок, но он равномерно разбежался по всему телу, придав очертаниям пикантную округлость, завершенность женских форм. Плюс длинные русые волосы, которые обычно Татьяна заплетала в косу, и большие серые глаза в обрамлении пушистых ресниц. Вполне достаточно для того, чтобы мужики вокруг если и не валились штабелями к ее ногам, то хотя бы с интересом поглядывали вслед на улице.

И не то чтобы она была холодна как камень и, в свою очередь, не обращала внимания на симпатичных мужиков, которых много вокруг... Наверное, в каждой женщине заложено стремление каким-то образом устроить свою личную жизнь, приобрести опору и поддержку в лице сильного любящего мужчины... Но, во-первых, Татьяна была изрядно напугана своим неудачным замужеством. Когда на ее глазах здоровый трезвомыслящий мужчина медленно превращался во вздорного и склочного, истеричного алкоголика, променявшего семью на водку, а она билась, как рыба об лед, но ничего не могла с этим сделать.

Во-вторых, круг общения человека во многом, если не во всем, определяется его работой. А с кем приходится общаться милицейскому следователю? Либо с коллегами, либо с различными отбросами общества. И те, и другие Татьяне были неинтересны.

Коллеги – это понятно... Ничего хорошего Татьяна от них не ждала. Практически все мужчины-милиционеры неравнодушны к водке. "Стресс снимают..." Ее бывший муж тоже... Доснимался в свое время... Кроме того, менты стремились к легким, необременительным отношениям... Чтобы их поили, кормили и любили, а они, время от времени навещая "боевую подругу", расслаблялись, отдыхая от трудов праведных и "не понимающих" жены с тещей.

Про "контингент" и говорить нечего. Поют, конечно, сладко. Глазки строят, многозначительные намеки делают... Вот, дескать, раньше не встретилась... такая... удивительная... Глядишь, и жизнь бы по-другому сложилась...

Человек достаточно опытный, Татьяна прекрасно знала цену всем этим "песням". Что нужно "сидельцу", хоть подследственному, хоть осужденному? Передачки, побольше и почаще, желательно от нескольких "заочниц", чтобы не нуждаться ни в харчах, ни в куреве. Ни к чему не обязывающая переписка с разного рода "любятиной" – это чтобы время "срока" быстрее шло и не было скучно. Ну и фотка с симпатичной мордашкой, а лучше вообще "ню", которую можно при нужде приспособить на спину кому-нибудь из отрядных "петухов", а потом расслабленно рассказывать корешам о верной подруге, преданно ждущей на воле, отпуская при этом фантазию в самый вольный полет... Противно...

Помимо здравомыслия, в поведении Татьяны присутствовал и еще один сдерживающий фактор. Наверное, решающий. Отец...

Своего отца Татьяна не просто любила – она его еще и уважала. И не могла позволить себе настолько расслабиться, чтобы потом какой-нибудь урод, неважно, с какой стороны забора, отделяющего волю от "зоны", похабно ухмылялся ему вслед – вот, дескать, ходит начальник, бурчит там чего-то, а я его дочку... того...

А Федора Михайловича знали очень многие, как из тех, так и из этих... Должность такая... Да и прослужил Сумин не один год. Поэтому Татьяна уверила всех, а в первую очередь себя, что мужиков в ее жизни больше быть не может, что она вся без остатка принадлежит только ребенку. Ну что же... Не она первая...

Наверное, сам начальник УУР все прекрасно понимал – не дурак все же... И в какой-то степени был дочери благодарен, хотя и переживал из-за ее личной неустроенности.

Вот так и получилось, что в доме Суминых царила атмосфера полного доверия и взаимопонимания. Именно поэтому Татьяна, получив столь странное предупреждение, ни на минуту не усомнилась в сказанном отцом. Такими вещами не шутят... Отец зря не скажет, и появляться дома пока не стоит.

Она ничего не знала о характере грозящей ей и дочке опасности, но немедленно приняла меры к тому, чтобы, как и говорил отец, укрыться самой и спрятать ребенка. В первую очередь взяла на службе десять дней в счет отпуска, объяснив это болезнью отца. Ее начальник, старый приятель Сумина – начинали вместе, – не возражал, подписал рапорт.

После этого Татьяна договорилась с одной из своих приятельниц-коллег о том, что пару дней поживет у нее – дома, дескать, ремонт, краской воняет, голова болит, да и ребенок...

Приятельница, Марина Алтуфьева, работавшая по "бэховским" делам, не возражала – после развода жила одна в трехкомнатной квартире – и тут же выдала Татьяне запасной комплект ключей. Как раз накануне отобрала его у очередного приятеля, с которым "разбежалась".

Короче, все сложилось более чем удачно. Татьяна тут же забрала Настеньку из садика, пробежалась по магазинам, закупая кое-что из бельишка и продуктов, после чего отправилась на квартиру Марины.

...Сейчас Татьяна, стоя на кухне чужой квартиры у открытой форточки, курила сигарету за сигаретой. Отец больше не выходил на связь... Да и не мог выйти – свой сотовый она отключила сразу же после окончания разговора. Знала, что этот прибор – своего рода радиомаячок, который запросто подскажет ее неведомым противникам место, где укрылась беглянка.

Во время хождения по городу она несколько раз пыталась дозвониться домой с редких работающих таксофонов. Трубку никто не брал. Звонила она отцу и на работу. Там ответили, что Федор Михайлович по неведомой причине сегодня не появлялся. И это был очень нехороший признак – Сумин не прогуливал никогда. Не имел такой привычки. А самочувствие его утром, когда Татьяна уходила на службу, было вполне нормальным.

Значит, с отцом что-то случилось... И следующий день своего вынужденного отпуска Татьяна собиралась потратить на то, чтобы выяснить, что же именно...

– ...Опаньки!.. Салют, Люда! – Такими словами приветствовал сменщицу ночной корреспондент телеканала. – Ты чего в такую рань-то?..

– Да так... – пожала полными плечами репортерша. – Чего-то не спится...

– Ну-ну... – "Ночник" покосился на обтянутую чрезмерно тесной юбкой обширную задницу коллеги. – Как говорится, кто рано встает, тому бог дает... Иногда...

– Что у нас новенького, Костик?.. – Репортерша поспешила перевести разговор в деловое русло. Не то чтобы ей так уж не нравилось мужское внимание... Она сама была неравнодушна к мужикам и не отказалась бы лишний раз пофлиртовать, пококетничать... И даже легко могла выйти за рамки флирта... Но только не здесь, не в телекомпании.