Черные небеса, стр. 5
— Да, — сказал Караско. — Я его знал.
— По работе?
Караско долго не отвечал, задумчиво и внимательно разглядывая Ноя. Наконец, он сказал:
— Петр был моим другом, поэтому я возьму тебя. Хотя, я не уверен, что ты задержишься здесь надолго. В любом случае, у тебя будет шанс.
— Я задержусь!
— Ты получил хорошее образование, и, если мозгами пошел в отца, сможешь многого добиться. Но не здесь, Ной. Не здесь. Ты не глупый парень, и я дам тебе время. Надеюсь, оно того стоит.
— Спасибо! — горячо поблагодарил Ной, вскочив со стула.
— Не за что. Сядь.
Караско пошевелил сухими тонкими губами и спросил:
— Ты машину водишь?
— Нет. У нас нет машины.
— Нет машины? Почему у вас нет машины?
Ной рассказал ему. Теперь, после того, что он узнал, Караско стал ему едва ли не родным человеком. Ной рассказал о матери, о Декере и добрососедских отношениях в Квартале. Рассказал о Дороге и Статусе. Он старался говорить сдержанно, не обличать и не иронизировать. Это удавалось не всегда, но Караско не обращал внимания на пылкие речи, только слушал и кивал с таким видом, будто все это давно знает. Когда Ной замолчал, он поднялся из-за стола.
— Хорошо. Оставь здесь сумку, и пойдем — я покажу тебе наше хозяйство.
Они вышли в ангар. Теперь там не было ни души: люди, стоявшие возле вездехода, куда-то исчезли.
— В столовой торчат, дармоеды, — сказал Караско.
В этих грубых словах Ной уловил оттенок нежности, будто отец говорил о детях, и снова удивился, как порой внешняя оболочка может не соответствовать внутреннему содержанию. Грубость и нигилизм вовсе не делали этих людей плохими. Наоборот, в этом проглядывала искренность — редкий товар в Городе, в котором обязательная благопристойность, словно ширма, скрывала все — и хорошее, и мерзкое.
Караско подошел к вездеходу и оперся на бронированный бок.
— По официальной формулировке наша основная задача — разведка и освоение территорий за пределами Города. Вспомогательная — обеспечение внешней безопасности. Это, как я понимаю, ты уже слышал.
Ной кивнул.
— Да.
— На деле мы — прослойка между Городом и всем тем, что Городом не является. Для тебя сейчас это звучит непонятно, но, со временем, ты поймешь, о чем я говорю. Когда я упоминаю Город, то имею ввиду не только дома и улицы. Город — это мировоззрение, это система отношений, мораль. Мы стоим на тонкой грани, между моралью и тем, что за пределами городских стен. Живя здесь, мы остаемся вне Города, и Город знает об этом. Теперь он будет знать и о тебе.
Караско убрал руку с вездехода.
— Пошли, познакомлю тебя с командой.
Он быстро зашагал через огромный зал к противоположной стене. Ной поспешил следом, едва сдерживаясь, чтобы не бежать. Его так и распирало от восторга и предвкушения. Караско открыл широкую стеклянную дверь, и они оказались в чистом просторном помещении, наполненном запахами макки и горячих пищевых концентратов. Вдоль всей правой стены тянулась стойка, уставленная подносами, тарелками и стаканами, слева стояли столы, а за столами расположились люди, которых Ной видел возле вездехода. Оперативная группа завтракала.
Как только Караско вошел, стало тихо.
— Так, ребята, знакомьтесь с новеньким. Ной Коштун.
Ной натянуто улыбнулся и кивнул, чувствуя на себе оценивающие взгляды.
— Колотун, возьмешь его к себе. Будет помогать пока с вездеходом.
Тот кивнул.
— Так. Парень, рядом с Колотуном — Ушки.
Ушки тоже кивнул и поднял в приветственном жесте чашку. Он являл собой почти полную противоположность здоровяку соседу — невысокий, светловолосый, тонкой кости с правильными, почти женственными чертами лица. Только серые глаза смотрели холодно и хватко. «Странное прозвище — Ушки», — подумал Ной и сказал:
— Храни вас Бог.
— Привет.
Караско указал на плотного, почти квадратного человека, сидевшего за соседним столом. Он выглядел старше всей остальной команды: почти лысый, с покрытым глубокими морщинами лицом. Но, в отличие от Ушки, взгляд его казался мягким. Он улыбался.
— Это Танк.
— Приветствую.
— Храни вас Бог.
— А вон там из кухни выглядывает Мамочка.
Ной повернул голову и увидел девушку в синем комбинезоне и клеенчатом фартуке. Ее волосы цвета меди были стянуты в хвост, а покрытое веснушками лицо напоминало маленькую племянницу Кадочниковых, которую Ной учил арифметике — неугомонную проказницу. Мамочка улыбалась, и он невольно улыбнулся в ответ. Она подняла руку и пошевелила пальцами.
— Храни вас Бог! — сказал Ной, смущенный монотонностью своего приветствия. Здесь оно звучало как-то неискренне, излишне напыщенно, и он не мог понять почему. Раньше у него никогда не возникало таких мыслей.
— Так, хорошо, — сказал Караско. — Теперь…
Громкий голос из динамика на стене прервал его на полуслове.
— Оперативники, внимание. Проблемы в коллекторе связи Квартала. Есть один выживший — везут к вам. Возможно, тараканы. Самсон Караско, зайдите в комнату связи.
Голос умолк. Команда смотрела на начальника, ожидая распоряжений.
— Вы все слышали, — сказал он. — Заканчивайте. Мамочка — возьми бумагу и карандаши. Через пятнадцать минут всем собраться в штабе.
Глава 3. Лайла
Караско вышел, вслед за ним потянулись и остальные. Ной остался один, растерянный и озадаченный.
Какие-то тараканы. Что за тараканы? Почему такой ажиотаж вокруг маленьких насекомых? Или это что-то другое? Проблемы со связью, выживший…
Ной неуверенно подошел к двери. С одной стороны, он в Поиске всего несколько минут, но с другой — Караско сказал, что ждет всех. Всю команду. А, значит, и его тоже.
Штаб располагался в дальнем конце ангара и представлял собой просторную комнату с длинным столом посередине. Как и в кабинете Караско, стены здесь сплошь покрывали карты, схемы, рисунки и чертежи. Длинным рядом стояли высокие шкафы для документов. Когда Ной вошел, все уже расселись. Ушки и Колотун о чем-то тихо переговаривались. Мамочка раскрыла коробку с карандашами, вытащила несколько штук и стала точить их, ловко орудуя маленьким ножом. Ной озирался, соображая, куда сесть, чтобы никому не помешать и вдруг почувствовал, как кто-то тянет его за рукав. Он обернулся и увидел Танка. Тот кивнул и указал на стул рядом с собой.
— Сейчас начальник придет, — шепнул он. — Будет у нас работенка.
— Да уж, — ответил Ной.
Минут десять они ждали, потом снаружи послышались невнятные крики, раздался топот, дверь распахнулась, и на пороге появился Караско.
— Все в дальний конец стола! — приказал он. — Давайте! Быстренько!
Не дожидаясь, пока команда снова рассядется, он отступил в сторону, пропуская вперед двух санитаров в синих халатах.
И выжившего.
Он был одет в серый форменный комбинезон коммунальной службы. Только теперь серым тот был лишь на половину — вся правая сторона почернела от крови; кровь пропитала бинты на шее и сочилась из глубоких порезов на руке. Взгляд пострадавшего беспорядочно метался по залу, прыгая с одного на другое и ни на чем не останавливаясь. Он громко стонал. Санитары усадили его на свободный стул.
Вслед за ними вошли двое милиционеров.
— Братцы, не могу терпеть! Дайте хоть что-нибудь! Христом-богом прошу! Ну будьте людьми! — причитал раненый, привалившись к одному из санитаров.
— Нельзя тебе больше — загнешься совсем. Ты потерпи. Сейчас подействует, и полегчает.
— А вдруг они заразные? — не унимался тот. — О Боже, как больно!
Он перестал причитать и хрипло зарыдал, держась здоровой рукой за бок.
— Терпи, парень! — приказал один из милиционеров. — Давай, рассказывай, что случилось. Реветь потом будешь!
Пострадавший закашлялся, и тут же заорал, схватившись за шею. На губах выступила кровь и тонкой струйкой потекла на стол.