Черные небеса, стр. 39

— А я думаю, что все гораздо проще, — сказал Ной. Эти слова прозвучали неожиданно даже для него самого. Он не планировал вступать в спор с Гамовым. — Думаю, что нас просто слишком мало. Нужно какое-то минимальное количество людей, чтобы среди них родился писатель.

Гамов удивленно вскинул брови и открыл рот, но сказать ничего не успел. В прихожей скрипнула дверь, и послышались шаги.

— Я дома! — крикнула Лайла.

Гамов закрыл рот и встал. Ной последовал его примеру.

— Ной! — воскликнула Лайла. — Как хорошо, что ты пришел! Ты давно ждешь?

— Нет. Не очень.

Лайла сняла шубу, подпархнула к отцу и поцеловала его в щеку.

— Я смотрю, вы говорили о чем-то важном, — сказала она, заметив выражение на лице Гамова.

— Да.

— И что ты скажешь, папа? Ты дашь нам свое родительское благословение?

Лайла вдруг сразу посерьезнела и напряглась. Отец не улыбался, он выглядел задумчивым и даже грустным. Он молчал несколько долгих секунд, потом вдруг встрепенулся и собрался, глубокая полоса, пересекшая его лоб снизу вверх, разгладилась.

— Да. Я дам вам свое благословление. Только предупредите заранее, когда оно понадобится.

Лайла расслабилась и заулыбалась.

— Спасибо, папа! Оно нужно сейчас. Мне.

Она стянула ботинки и взяла Ноя за руку.

— А сейчас я похищаю этого молодого человека. Нам нужно кое-что обсудить.

— Давайте.

Лайла увела Ноя к себе, а Гамов остался в прихожей. Он простоял там несколько минут, не двигаясь и ничего не говоря. Потом выключил свет и вернулся в кабинет.

— Как дела с Лабораторией? — спросила Лайла, по-кошачьи вытянувшись на диване. — Рассказывай все в подробностях.

Ной уселся рядом и принялся рассказывать. Он говорил не без лицемерной гордости, ему нравилось соответствовать ожиданием Лайлы. Это давало чувство собственной значимости, пусть и взращенное на пустом месте — слишком легко и без усилий давалось ему то, за что другие должны были бороться.

— Он заботится о тебе, как о сыне, — заметила Лайла. — У Декера есть дети?

— Да. И как раз сын. Примерно одного со мной возраста.

— Это странно. Чем он занимается?

Ной брезгливо пожал плечами.

— Ничем. Прожигает жизнь.

— Может быть, папа хочет, чтобы перед его глазами появился пример — ты? Хочет вызвать ревность, чтобы направить сына на путь истинный?

— Вряд ли. Симон Декер чихать хотел на примеры.

— Люди меняются, тем более, когда чувствуют опасность потерять то, что считали своим по праву.

— Симон ничего не теряет. Адам Декер не предложил мне ничего особенного.

— Он демонстрирует свое благоволение к тебе. Одно это уже дорогого стоит. Но меня беспокоит то, что у вас с Симоном могут сложиться натянутые отношения.

— Они итак натянутые.

— Это беспредметно. А теперь появится повод.

Лайла немного помолчала, рассеянно водя рукой по гладкому покатому бедру, обтянутому тонкой тканью брюк.

— Хотя, я могу и ошибаться. Посмотрим, как все сложится. Продолжай, я тебя перебила.

Ной рассказал ей о машине. Эта новость привела Лайлу в восторг.

— Я сама научу тебя управлять ей! — заявила она. — О, я уже предвкушаю!

Свой отчет Ной завершил описанием группы умных машин и Рувима. Эту часть Лайла слушала рассеянно. Видно было, что мысли ее занимает что-то другое. Когда Ной замолчал, она сказала:

— Ты должен воспользоваться предложением Декера. Он не случайно предложил тебе помощь.

— Догадываюсь. А нам что-то нужно?

— Конечно нужно! Во-первых, мы должны сменить исповедальную группу. Я узнала, что есть группа, в которую входят молодые люди из Квартала. Там много народа, но для нас найдут место, если попросит Адам Декер.

— Зачем? — удивился Ной. — Ты даже не представляешь, какой там бардак!

— В этом, как ты говоришь, бардаке нам предстоит жить! — строго сказала Лайла. — Этот бардак дает много возможностей. И еще — тебе нужно ходить на собрания. Обязательно регулярно ходить! Это создаст хороший образ. Твоя звезда восходит, тебе нужно следовать ей.

Ной нахмурился. Он не хотел следовать никакой звезде. Мир, в который его неумолимо засасывали обстоятельства, не был его миром. Он не хотел становиться его частью, особенно остро он ощущал это сейчас, в преддверии катастрофы. Он уговаривал себя терпеть, терпеть ради Лайлы, но неистребимое чувство гадливости точило его, словно ржавчина.

«Это жертва», — вспомнил он слова Гамова. Любящий, должен жертвовать.

И он пообещал Лайле поговорить с Декером. Пообещал рассказать ему о планах смены исповедальной группы, о неработающем телефоне и обо всем, что нужно.

Лайла улыбалась. Лайла цвела. Она говорила, что Ной меняется прямо на глазах, что в нем появляется чувство ответственности за них, что ей это нравится. Она прижалась своей теплой головой к его холодному боку.

Вернулась Руфь. И снова повторился спектакль с наставлениями молодых, обещаниями, сомнениями и уверениями, взглядами в будущее и финальным царственным одобрением. Руфь пригласила Ноя с матерью в гости на знакомство, а потом повелела остаться на ужин, после которого Лайла с удовольствием подвезет его до дома.

Пару часов спустя, сидя рядом с ней в машине и глядя на черную бархатную мглу за стеклами, он думал о предстоящем разговоре с Декером. Какими бы ни были мотивы его благосклонности, всему существовал предел. Ною казалось, что просьбы, с которыми он должен к нему пойти — перебор. Придется просить, настаивать на том, что Ной, на самом деле, считал мелким и ненужным. Придется изображать искренность, и снова врать, отстаивать чужие интересы, используя слова Лайлы, в которые сам Ной не верил.

Глава 14. Линии на ладонях

Но ничего отстаивать не пришлось. Декер воспринял просьбы Ноя вполне благосклонно и обещал в ближайшее время поговорить с кем нужно насчет телефона и группы.

— Это хорошая мысль. Правильная, — сказал он. — Я устрою вас в одну группу с Симоном. У вас будет шанс восстановить прежнюю дружбу. К сожалению, он появляется там реже, чем следовало бы, но теперь у него появится хороший пример. Может быть, это на него воздействует.

Не встретив сопротивления своим просьбам, Ной осмелел.

— У меня есть еще одна просьба, — сказал он. — Маленькая просьба, но для меня это очень важно.

— Говори смелее, молодой человек. Не стесняйся. Я рад тебе помочь.

— Это касается… — Ной смущенно умолк, сообразив, что не знает, как зовут Мамочку по-настоящему. Называть ее прозвище казалось плохим началом разговора. — Это касается одной девушки. Она работала… работает в оперативной группе Поиска. Нельзя ли устроить ее в Лабораторию. Подойдет любая работа!

Декер нахмурился.

— Мой мальчик, тебе не кажется, что это совсем ни к чему? Зачем тебе это? Что за блажь? У тебя есть невеста. Тебя ожидает карьера в Лабораториях. Я обещал беречь тебя от глупых ошибок, поэтому говорю — ты делаешь ошибку, хлопоча об этой… Как ее зовут?

Ной покраснел и сжал пальцы.

— Я не знаю ее имени. В отделе только прозвища, и…

Он умолк. Декер покачал головой.

— Да… Знаешь почему оперативники используют прозвища?

— Наверное, это какая-то традиция?

— Традиция! Традиция не ставить святые имена в отчеты об их богомерзкой деятельности! Раньше мы их терпели, от них была польза. Но теперь оперативный отдел — бельмо на глазу Города! Все знают об этом, но, тем не менее, туда приходят и устраиваются на работу. Добровольно. Понятно, какие люди идут туда. Ной, тебе не нужно иметь с ними никаких контактов!

— Она не такая, — возразил Ной, напрягшись. — Она ждет ребенка. Она хочет покончить с прошлым. Ей нужно помочь! Это гуманно!

— Тем более, Ной. Не лезь в чужую семью! У ребенка есть отец — он должен заботиться о нем и его матери. Ты же должен думать о своей собственной будущей семье. Ной, ты должен решить для себя раз и навсегда, что тебе нужно, а не метаться от одного дома к другому. Это мерзкое дело.