Страна багровых туч, Путь на Амальтею, Стажеры, стр. 79
- Т-ты п-пе-ереводишь, к-как лианто,- сказал Юрковский.- «С-сиганули» - ш-шедевр.
Быков посмотрел на него с изумлением.
- Ты что это, Владимир?- спросил он.- Что с тобой?
- З-заика на всю жизнь,- ответил Юрковский усмехаясь.
- Его ударило током,- сказал тихо Дауге.
Быков пожевал губами.
- Ничего,- сказал он.- Не мы первые. И бывало похуже.
Он знал, что хуже еще никогда не бывало. Ни с ним, ни с планетологами. Из полуоткрытого люка раздался голос Михаила Антоновича:
- Алешенька, готово!
- Поди сюда,- сказал Быков.
Михаил Антонович, толстый и исцарапанный, ввалился в кают-компанию. Он был без рубашки и лоснился от пота.
- Ух, как тут у вас холодно!- сказал он, обхватывая толстую грудь короткими пухлыми ручками.- А в рубке ужасно жарко.
- Давай, Михаил,- нетерпеливо сказал Быков.
- А что с Володенькой?- испуганно спросил штурман.
- Давай, давай,- повторил Быков.- Током его ударило.
- А где Шарль?- спросил штурман, усаживаясь.
- Шарль жив и здоров,- ответил Быков, сдерживаясь.- Все живы и здоровы. Начинай.
- Ну и слава богу,- сказал штурман.- Так вот, мальчики. Я здесь немножко посчитал, и получается вот какая картина. «Тахмасиб» падает, и горючего, чтобы вырваться, нам не хватит.
- Ясно даже и ежу,- сказал Юрковский, почти не заикаясь.
- Не хватит. Вырваться можно только на фотореакторе, но у нас, кажется, разбит отражатель. А вот на торможение горючего хватит. Вот я рассчитал программу. Если общепринятая теория строения Юпитера верна, мы не сгорим.
Дауге хотел сказать, что общепринятой теории строения Юпитера не существует и никогда не существовало, но промолчал.
- Мы уже сейчас хорошо тормозимся,- продолжал Михаил Антонович.- Так что, по-моему, провалимся мы благополучно. А больше сделать ничего нельзя, мальчики.- Михаил Антонович виновато улыбнулся.- Если, конечно, мы не исправим отражатель.
- На Юпитере нет ремонтных станций. Это следует из всех теорий Юпитера.- Быкову хотелось, чтобы они все-таки поняли. До конца поняли. Ему все еще казалось, что они не понимают.
- Какую теорию строения ты считаешь общепринятой?- спросил Дауге.
Михаил Антонович пожал плечиком.
- Теорию Кангрена,- сказал он.
Быков выжидающе уставился на планетологов.
- Ну что ж,- сказал Дауге.- Можно и Кангрена.
Юрковский молчал, глядя в потолок.
- Слушайте, планетологи,- не выдержал Быков,- специалисты. Что будет там, внизу? Вы можете нам это сказать?
- Да, конечно,- сказал Дауге.- Это мы тебе скоро скажем.
- Когда?- Быков оживился.
- Когда будем там, внизу,- сказал Дауге. Он засмеялся.
- Планетологи,- сказал Быков.- Спе-ци-а-лис-ты..
- Н-надо рассчитать,- сказал Юрковский, глядя в потолок. Он говорил медленно и почти не заикался.- Пусть М-Михаил рассчитает, на какой глубине к-корабль перестанет проваливаться и п-повиснет.
- Интересно,- сказал Михаил Антонович.
- П-по Кангрену давление в Юпитере р-растет быстро. П-подсчитай, Михаил, и выясни г-глубину погружения, д-давление на этой глубине и силу т-тяжести.
- Да,- сказал Дауге.- Какое будет давление? Может быть, нас просто раздавит.
- Ну, не так это просто,- проворчал Быков.- Двести тысяч атмосфер мы выдержим. А фотонный реактор и корпуса ракет и того больше.
Юрковский сел, согнул ноги.
- Т-теория Кангрена не хуже других,- сказал он.- Она даст порядок величин.- Он посмотрел на штурмана.- М-мы могли бы п-посчитать сами, но у тебя в-вычислитель.
- Ну, конечно,- сказал Михаил Антонович.- Ну, о чем говорить? Конечно, мальчики.
Быков попросил:
- Михаил, давай сюда программу, я прогляжу, и вводи ее в киберштурман.
- Я уже ввел, Лешенька,- виновато ответил штурман.
- Ага,- сказал Быков.- Ну что ж, хорошо.- Он поднялся.- Так. Теперь все ясно. Нас, конечно, не раздавит, но назад мы уже не вернемся - давайте говорить прямо. Ну, не мы первые. Честно жили, честно и умрем. Я с Жилиным попробую что-нибудь сделать с отражателем, но это... Так...- Он сморщился и покрутил разбухшим носом.- Что намерены делать вы?
- Н-наблюдать,- жестко сказал Юрковский.
Дауге кивнул.
- Очень хорошо,- Быков поглядел на них исподлобья.- У меня к вам просьба: присмотрите за Молларом.
- Да-да,- подтвердил Михаил Антонович.
- Он человек новый, и... Бывают нехорошие вещи... Вы знаете.
- Ладно, Леша,- сказал Дауге, бодро улыбаясь.- Будь спокоен.
- Вот так,- сказал Быков.- Ты, Миша, поди в рубку и сделай все расчеты, а я схожу в медчасть, помассирую бок. Что-то я здорово расшибся.
Выходя он услышал, как Дауге говорил Юрковскому:
- В известном смысле нам повезло, Володька. Мы кое-что увидим, чего никто не видел. Пойдем чиниться.
- П-пойдем,- сказал Юрковский.
Ну, вы меня не обманете, подумал Быков. Вы все-таки еще не поняли. Вы все-таки еще верите. Вы думаете: Алексей вытащил нас из черных песков Голконды, Алексей вытащил нас из гнилых болот, он вытащит нас из водородной могилы. Дауге - тот наверняка так думает. А Алексей вытащит?
В медицинском отсеке Моллар, дыша носом от боли, мазался жирной танииновой мазью. У него было красное лоснящееся лицо и красные лоснящиеся руки. Увидев Быкова, он приветливо улыбнулся и громко запел про ласточек: он почти успокоился. Если бы он не запел про ласточек, Быков мог бы считать, что он успокоился по-настоящему. Но Моллар пел громко и старательно, время от времени шипя от боли.
3. Бортинженер предается воспоминаниям, а штурман советует не вспоминать
Жилин ремонтировал комбайн контроля отражателя. В рубке было очень жарко и душно, по-видимому, система кондиционирования по кораблю была совершенно расстроена, но заниматься ею не было ни времени, ни, главное, желания. Сначала Жилин сбросил куртку, затем комбинезон и остался в трусах и сорочке. Варечка тут же устроилась в складках сброшенного комбинезона и вскоре исчезла - осталась только ее тень да иногда появлялись и сразу же исчезали большие выпуклые глаза.
Жилин одну за другой вытаскивал из исковерканного корпуса комбайна пластметалловые пластины печатных схем, прозванивал уцелевшие, откладывал в сторону расколотые и заменял их запасными. Работал он методически, неторопливо, как на зачетной сборке, потому что спешить было некуда и потому что все это было, по-видимому, ни к чему. Он старался ни о чем не думать и только радовался, что очень хорошо помнит общую схему, что ему почти не приходится заглядывать в руководство, что расшибся он не так уж сильно и ссадины на голове подсохли и совсем не болят. За кожухом фотореактора журчал вычислитель. Михаил Антонович шуршал бумагой и мурлыкал себе под нос что-то немузыкальное. Михаил Антонович всегда мурлыкал себе под нос, когда работал.
Интересно, над чем он работает сейчас? - Подумал Жилин. - Может быть, просто старается отвлечься. Это очень хорошо - уметь отвлечься в такие минуты. Планетологи, наверное, тоже работают, сбрасывают бомбозонды. Так мне и не удалось увидеть, как сбрасывается очередь бомбозондов. И еще многого мне не удалось увидеть. Например, говорят, что очень хорош Юпитер с Амальтеи. И мне очень хотелось участвовать в межзвездной экспедиции или в какой-нибудь экспедиции следопытов - ученых, которые ищут на других планетах следы пришельцев из других миров... Потом говорят, что на «Джей-станциях» есть славные девушки, и хорошо было бы с ними познакомиться, а потом рассказать об этом Пере Хунту, который получил распределение на лунные трассы и был этому рад, чудак. Забавно, Михаил Антонович, фальшивит словно нарочно. У него жена и двое детей, нет, трое, и старшей дочке уже шестнадцать лет, - он все обещал нас познакомить и каждый раз этак залихватски подмигивал, но познакомиться уже не придется. Многое теперь уже не придется. Отец будет очень расстроен - ах, как нехорошо! Как это нескладно получилось - в первом же самостоятельном рейсе! Хорошо, что я тогда поссорился с ней, - подумал вдруг Жилин. - Теперь все проще, а могло быть очень сложно. Вот Михаилу Антоновичу гораздо хуже, чем мне. И капитану хуже, чем мне. У капитана жена - очень красивая женщина, веселая и, кажется, умница. Она провожала его и ни о чем таком не думала, а может быть, и думала, но это было незаметно, но скорее всего не думала, потому что уже привыкла. Человек ко всему может привыкнуть. Я, например, привык к перегрузкам, хотя сначала было очень плохо, и я думал даже, что меня переведут на факультет дистанционного управления. В школе это называлось «отправиться к девочкам»: на факультете было много девушек, обыкновенных хороших девушек, с ними всегда было весело и интересно, но все-таки «отправиться к девочкам» считалось зазорным. Совершенно непонятно, почему. Девушки шли работать на разные СПУ и на станции и базы на других планетах и работали не хуже ребят. Иногда даже лучше. Все равно, - подумал Жилин, - очень хорошо, что мы тогда поссорились. Каково бы ей сейчас было. Он вдруг бессмысленно уставился на треснувшую пластину печатной схемы, которую держал в руках.