Как убить монстра, стр. 4

Я состроила самую сердитую физиономию. Я была уверена, что им придется все же взять нас в Атланту. Абсолютно уверена.

Папа взглянул на маму, открыл рот и хотел что-то сказать. Потом повернулся ко мне и, как бы извиняясь, пожал плечами.

— Думаю, пора спать! — Дедушка посмотрел на часы. — Вам обоим нужно выехать пораньше, — сказал он маме и папе.

— Завтра вас ждет много интересного, — заверила бабушка меня и Кларка.

— Да, действительно, — согласился дедушка. — Этот большой старый дом просто предназначен для исследований. У вас будет настоящее приключение!

— А я испеку свой знаменитый ревеневый пирог! — воскликнула бабушка. — И вы, дети, поможете мне. Вам он понравится. Он сладкий, просто язык проглотите, стоит вам только откусить кусочек!

Я услышала, как Кларк сглотнул слюну, и чуть не застонала.

Мама и папа не обращали на нас внимания. Они пожелали нам спокойной ночи и попрощались. Они уезжают завтра очень рано. Возможно, раньше, чем мы встанем.

Мы пошли за бабушкой наверх по темным, скрипучим ступенькам, подлинному, продуваемому сквозняками холлу в наши комнаты на втором этаже.

Комната Кларка была рядом с моей, но у меня не получилось рассмотреть, как она выглядит внутри. Как только Кларк вошел внутрь, бабушка быстро затолкала меня в мою комнату.

Я поставила чемодан рядом с кроватью и огляделась. Комната была величиной со спортивный зал! И в ней не было ни одного окна. Моя мрачная комната освещалась всего одной тусклой лампочкой, укрепленной у кровати. Пол покрывал самодельный ковер, весь в пятнах; цветные круги на нем совсем побелели от времени. Покосившийся на один бок деревянный шкаф стоял у стены напротив кровати. Ящики вывалились наружу.

Кровать. Лампа. Шкаф. Только три предмета мебели в этой огромной комнате без окон. Даже стены были пустыми. Ни одной фотографии на их мрачных серых поверхностях.

Я села на кровать. Прислонилась к прутьям железного изголовья. Провела пальцами по одеялу. Колючая шерсть, которая к тому же пахла нафталином.

— Ни за что не стану им пользоваться, — произнесла я вслух. — Ни за что, — но я знала, что буду. В комнате было холодно и сыро, меня начинало трясти.

Я быстро переоделась в пижаму и натянула на себя вонючее старое одеяло. Долго вертелась, пытаясь устроиться поудобнее на комковатом матраце.

Я лежала, уставившись в потолок, и прислушивалась к ночным звукам этого противного старого дома. К странным скрипучим крикам, которые эхом отдавались от старых стен. Потом я услышала завывания.

Я села. Неужели они раздаются в комнате Кларка?

Я сидела на кровати, боясь пошевелиться. Вот еще один длинный, печальный вой. С улицы. Не из комнаты Кларка.

«Перестань! — ругала я себя. — Это у Кларка богатое воображение. Не у тебя!»

Но я не смогла заглушить в себе страх, слыша жуткие крики из болота. Какое-то животное? Или болотное чудовище?

Я уткнулась лицом в подушку. Мне понадобилось несколько часов, чтобы уснуть.

Проснувшись, я не могла понять, наступило уже утро или была середина ночи. Без света, льющегося из окон, различить что-либо было невозможно.

На моих часах было 8.30. Утро.

Порывшись в чемодане, я вытащила свою новую розовую футболку. Мне нужно было что- то ободряющее, а розовый цвет — мой любимый. Я натянула джинсы. Потом влезла в грязные кроссовки.

Оделась я быстро. Мне хотелось побыстрее выскользнуть из комнаты, напоминавшей тюремную камеру.

Приоткрыв дверь спальни, я выглянула в холл. Никого. И тут напротив моей комнаты я увидела маленькое оконце, которое не заметила вчера вечером.

Яркий солнечный луч пробивался сквозь пыльное стекло. Я выглянула наружу.

Над кипарисами висел густой туман, вызывая мягкое, розоватое свечение над всей этой сырой землей. Пылающий туман превратил болото в мистическое, нереальное место. Что- то фиолетовое затрепетало на ветке ближайшего дерева. Фиолетовая птичка с оранжевым клювом. Я никогда раньше не видела такой.

Потом я снова услышала странные, пугающие меня звуки. Ужасный вой. Резкие крики. Их издавали животные, скрывающиеся в болотах. Звери, которых я, вероятно, не видела никогда в жизни. Болотные существа. Чудовища. Я содрогнулась. Потом отвернулась от окна и направилась в комнату Кларка.

Я постучала в дверь:

— Кларк!

Ответа не последовало.

— Кларк?

Тишина.

Я ворвалась в дверь и закричала: простыни на кровати были смяты, словно после борьбы. И теперь от Кларка ничего не осталось, ничего, кроме мятой пижамной куртки, лежащей поперек кровати.

— Не-е-ет! — в ужасе закричала я.

— Гретхен, что с тобой?

Кларк вышел из туалета. На нем были футболка, бейсболка, кроссовки и пижамные штаны.

— Ух… Ни-ничего, — стала я заикаться, а сердце никак не могло успокоиться и билось как бешеное.

— Тогда почему ты кричала? И почему так странно выглядишь?

— Я странно выгляжу? Это ты странно выглядишь, — отрезала я и показала на его пижаму. — Где твои брюки?

— Не знаю. — Он покачал головой. — Я думаю, что мама по ошибке могла упаковать их в твой чемодан.

Так, мне надо перестать пугаться этого старого дома. Это у Кларка богатое воображение, а не у меня, напомнила я себе снова.

— Пошли в мою комнату, — сказала я, — поищем джинсы.

По дороге вниз на завтрак Кларк остановился и выглянул в окно. Туман рассеялся. Растения в капельках росы сверкали на солнце.

— Выглядит довольно мило, правда? — пробормотала я.

— Да, — согласился Кларк, — довольно противно.

Кухня тоже выглядела довольно противно. Тут было темно, почти так же, как вчера вечером. Но задняя дверь была открыта, и несколько солнечных лучей плясало на полу и на стенах.

Сквозь открытую дверь до нас доносились звуки болота. Но я старалась не слышать их.

Бабушка стояла у плиты с лопаточкой в одной руке и огромной тарелкой черничных блинов в другой. Увидев нас, она отложила лопатку и тарелку, вытерла руки о свой блеклый фартук в цветочек. Потом обняла нас по очереди и пожелала доброго утра, испачкав при этом Кларка тестом, из которого пекла блины. Я показала на пятна на его рубашке и захихикала. Но потом взглянула на свою футболку, новенькую розовую футболку, тоже всю заляпанную черничными пятнами.

Я стала озираться в поисках чего-нибудь, что могло помочь мне отстирать футболку. Но кухня была одно сплошное несчастье. Потеки теста заливали плиту. Тесто со стола стекало на пол.

Потом я присмотрелась к бабушке. Она тоже выглядела не лучшим образом. На лице — синие и белые полосы. Мука и черничный сок заполнили каждую морщинку на ее сморщенных щеках. Мука была на носу и на подбородке.

— Хорошо спали? — улыбнулась она, и от ее глаз побежали лучики морщинок. Тыльной стороной ладони она поправила прядь седых волос, упавшую на глаза. Теперь шарик черничного теста угнездился в ее густых волосах.

— Я отлично, — голос дедушки гремел, напоминая крики с болота. — Всегда хорошо сплю. Здесь так тихо и мирно.

Я не сдержала улыбки. Может, и хорошо, что дедушка плохо слышит, подумала я.

Дедушка вышел во двор, а мы с Кларком стали отмываться. Потом заняли места за столом.

Посередине стола стояла тарелка с черничными блинами. Эта тарелка была еще больше, чем та, которую бабушка держала в руках. И на ней тоже возвышалась высокая гора блинов.

— Бабушка, наверное, думает, что мы совсем голодные, — наклонился ко мне Кларк. — Этого же хватит на пятьдесят человек.

— Ох, знаю, — простонала я. — И нам придётся съесть их все. Иначе она обидится.