Сорос о Соросе. Опережая перемены, стр. 76

Что такое хеджевые фонды? 

Я здесь не для того, чтобы голословно защищать хеджевые фонды. Сегодня этот термин применяется столь широко, что в это понятие включен широкий спектр деятельности. Единственный общий признак всех хеджевых фондов за­ключается в том, что их менеджеры получают компенсацию на основе резуль­татов деятельности, а не процент от объема управляемых ими активов.

Наш хеджевый фонд вкладывает средства в широкий сектор ценных бумаг и диверсифицирует свой риск с помощью хеджирования, левереджа, а также операций на различных финансовых рынках. Он действует скорее как опыт­ный частный инвестор, чем как организация, управляющая средствами других людей. Поскольку вознаграждение выплачивается на основе результатов дея­тельности, такой фонд представляет собой здоровую альтернативу поведению организаций-инвесторов, следующих за тенденцией.

Но структура выплат в хеджевых фондах далеко не совершенна. Обычно подъем и спад асимметричны. Менеджеры участвуют в прибылях, но не уча­ствуют в убытках; убытки обычно достаются другим. По мере того как менед­жер постепенно сдвигается в область убытков, у него возникает финансовое побуждение увеличивать риск, вместо того чтобы воздержаться, как ему сле­довало бы сделать. Этот признак был недостатком всех хеджевых фондов в конце 1960-х гг., как раз когда я вступил в этот бизнес.

Фонды Quantum Group

Я могу с гордостью заявить, что у фондов группы Quantum, с которой я свя­зан, не имеется указанных недостатков, поскольку менеджеры имеют значи­тельную долю вложений в фондах, которыми они управляют. Наша собствен­ность является прямым и сильным стимулом стабильного управления финан­сами. Фонду Soros Fund Management более 25 лет; у нас не было ни одного слу­чая, когда мы не могли выполнить требований о внесении залога. Мы лишь из­редка используем опционы и более экзотические производные ценные бумаги. Наша деятельность состоит в том, чтобы противостоять тенденции, а не следо­вать за ней. Мы пытаемся в самом начале поймать новые тенденции, а на бо­лее поздних стадиях стараемся захватить момент поворота тенденции. Следо­вательно, мы стремимся стабилизировать, а не дестабилизировать рынок. Но мы делаем это не в качестве общественной услуги. Так мы зарабатываем день­ги.

Таким образом, я должен отклонить хотя бы малейший намек на то, что на­ша деятельность является вредной или дестабилизирующей. Это оставляет, однако, еще одну область для рассмотрения; мы используем заемные средства и мы можем вызвать проблемы, если не сумели выполнить требования о вне­сении залога. В нашем случае риск этот является весьма далеким, но я не мо­гу говорить за все хеджевые фонды.

Наш опыт с фондом Soros Fund Management показал, что банки и компа­нии, ведущие операции с ценными бумагами, тратят огромные силы на сбор информации и отслеживание нашей деятельности. Поскольку мы ежедневно следим за рыночными котировками наших портфельных вложений и регуляр­но поддерживаем связь с банками, они могут легко следить за объемом исполь­зуемого нами кредита. Я уверен, что для них это стабильный и прибыльный бизнес и что нашу деятельность намного проще контролировать, чем большую часть иной деятельности.

Надзор и регулирование

Тем не менее это область, в которой регулирующие органы должны осуще­ствлять контроль и при необходимости – регулирование. Если должны быть введены правила, то они должны равным образом применяться ко всем участ­никам рынка. Было бы несправедливо делать исключение для хеджевых фон­дов.

Когда дело касается введения правил, берегитесь непредвиденных послед­ствий! Например, может показаться полезным ввести правила, регулирующие размер залога по валютным сделкам или сделкам с облигациями, но это может побудить участников рынка использовать опционы или иные производные ценные бумаги, которые могут дополнительно дестабилизировать рынок. Од­ной из ведущих сил, стоящих за развитием производных ценных бумаг, явля­ется желание обойти правила.

Я хотел бы провести границу между надзором и регулированием. Я – за максимальный надзор и минимальное регулирование. Я также хотел бы прове­сти границу между сбором информации и раскрытием ее. Я полагаю, что вла­стям необходимо намного больше информации, чем широкой общественности. Фактически информация, которую мы по закону обязаны были предоставлять, иногда вызывала непредвиденные колебания цен.

В заключение разрешите мне сказать, что в настоящее время настал подхо­дящий момент для того, чтобы оценить новые риски, создаваемые новыми ценными бумагами и иными изменениями. Финансовые рынки недавно пост­радали от очень серьезного вмешательства, и мало вероятно, что расследова­ние ускорит изменения, которые оно было призвано предотвратить.

Я хотел бы подчеркнуть, что я не вижу ближайшей опасности рыночного кризиса или спада. Мы только что ликвидировали часть «нарыва», который развился в ценах на активы. В результате рыночные условия являются сейчас более здоровыми, чем в конце прошлого года. Я не думаю, что сейчас у инве­сторов есть основания для беспокойства.

Это завершает мои общие замечания. Я ответил на ваши вопросы письмен­но и готов ответить на все вопросы, которые могут у вас возникнуть. Спасибо вам, г-н Председатель, и члены комитета за предоставленную мне возмож­ность поделиться с вами моими взглядами.

Вопросы

Вопрос:

Мы являемся единственной страной, которая имеет право выплачивать свои задолженности в собственной валюте. Если заменить доллар, то нам придется выплачивать свои задолженности в чужой валюте. Не считаете ли вы, что это должно быть предметом нашего беспокойства?

Ответ:

Я думаю, что вы правы. Беспокоиться об этом в общем и теоретическом плане есть смысл, но я не вижу сейчас никакой практической опасности. Я думаю, что мы уже прошли период быстрого роста задолженности и инфляции, и я надеюсь, что он не вернется.

Вопрос:

В крупнейших банках активы, находящиеся на торговых счетах, выросли более чем на 500% за последние 4 года. Фактически они значительно больше, чем активы хеджевых фондов. Каким образом хеджевые фонды конкурируют с банковскими торговыми счетами?

Ответ: Мы фактически являемся клиентами банков, а не конкурентами. Но они действительно имеют торговые счета по операциям с собственностью, и они практически делают то же самое, что и мы. Я думаю, что это – область законодательных вопросов, а также, я бы сказал, область, нуждающаяся в пристальном контроле.

Вопрос:

Можете ли вы дать какой-нибудь совет финансовым министерствам? Следует ли им оставить валютные рынки свободными или попытаться защищать существующие ценности?

Ответ:

Я не хотел бы давать каких-либо советов. Мои взгляды не соответствуют взглядам большинства финансовых экспертов. Я полагаю, что свободно плавающие обменные курсы в долгосрочной перспективе неустойчивы. С другой стороны, системы фиксированных обменных курсов терпят крах. Европейская кредитно-денежная система работала очень хорошо в течение примерно 10 лет, а затем потерпела крах после того, как в результате объединения Германии развился динамический дисбаланс. Я думаю, что выживание Европейского союза зависит от введения единой денежной системы, но этого трудно добиться.

Вопрос:

Многие ценные бумаги, с которыми ведут операции компании, хе-джевые фонды и инвестиционные банки, разработаны для того, чтобы ограничить тот или иной вид риска. Увеличивается или уменьшается при этом системный риск? Не лучше было бы, если бы у нас были несколько меньшие рынки и несколько менее тонкие инструменты? Или у нас получилась система квазиказино?

Ответ:

Различные способы хеджирования переносят риск с частного лица на всю систему. По мере роста объема и возникновения новых видов подобных ценных бумаг – поскольку производители и торговцы не хотят принимать на себя валютный риск – растет и риск, передаваемый системе. Поэтому существует опасность того, что по достижении определенной точки могут возникнуть резкие колебания. На валютных рынках это называется не кризисом, а скачком – сильным изменением валютных котировок. Поскольку риск передавался от частных лиц системе, он падает на людей, в обязанности которых входит обеспечение стабильности системы. Если каждый действует в своих интересах, то все вместе могут разрушить систему. Именно это я и пытаюсь сказать. В этом заключается опасность.