Вверх по лестнице, ведущей вниз, стр. 35
Это была неделя прорвавшихся страстей. Генриетта Пасторфилд. наша просвещенная старая дева, «своя в доску», добрая подружка всех учеников, застала своего любимца Боба с Линдой Розен в пустой читальне. С ней началась истерика, и ее отправили домой. «Девчонка совсем безграмотна, – выкрикивала она, рыдая, – он – победитель литературного конкурса, а у нее в каждом слове ошибки…»
Она до сих пор не вернулась, и ее замещает молодая учительница, до последнего времени работавшая в профессиональном училище. Хотя у нее диплом преподавателя языка и литературы, ее в свое время определили на отделение обувщиков, где она преподавала историю обуви, начиная с «Золушки» и «Кота в сапогах», кончая Голсуорси и современной рекламой. «Лучших уроков по истории обуви у них не было, – улыбаясь, похвасталась она. – Все было хорошо, пока однажды в класс, позвякивая наручниками, не пришел полицейский: „Сударыня, я должен забрать этого парня“». Конечно, наша школа кажется ей раем.
Пока Генриетта приходит в себя после столкновения с действительностью, а Алиса лежит в больнице, жизнь идет своим чередом. Мы сейчас готовимся к полугодовым экзаменам и к празднованию Дня благодарения.
Но попытка Алисы покончить самоубийством не прошла бесследно для школы. Учителя теперь своевременно отбивают табельные карточки, а Пол назначил дежурного, который стережет класс в его отсутствие.
Ты спрашиваешь о Уиллоудэйле и о Фероне. Отвечу по порядку. Из Уиллоудэйла я получила чрезвычайно приятное письмо от декана. Он обращается ко мне как к знатной даме и видному специалисту (это ко мне-то!) и приглашает в декабре для переговоров.
А Фероне? Он все испытывает меня своими фокусами. То притворится глухим и просит меня повторить. То с шумом уронит книги, долго возится, поднимая их, и снова роняет. Приходит поздно и стоит, осклабясь, в дверях. Отвечает мне с фальшивой покорностью: «Как прикажете, вы – начальство». Покачивается на каблуках, руки в карманах, во рту – неизменная зубочистка.
– Я не приготовил урока.
– Почему?
– Не приготовил.
– Почему?
– Просто так.
– Как же ты сдашь экзамен?
– Мне положено успевать в соответствии со своими способностями. Мне положено превзойти себя. Но мне что-то неохота.
Почему я так беспокоюсь о нем? Потому что чувствую, он стоит этого, и потому что однажды он написал мне: «Если бы я мог вам верить!»
Не могу сказать, чтобы он часто бывал в классе, он по-прежнему пропадает у Грэйсона. Не знаю, что там происходит. После скандала из-за неправильного использования хозяйственных фондов я смотрю на подвал настороженно. Конечно, была и директива: «УЧЕНИКАМ НЕ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЛЕСТНИЦЕЙ, ВЕДУЩЕЙ В ПОДВАЛ». Хотя все лестницы, кроме одной, ведут в подвал.
Но стоит мне расстроиться из-за чего-нибудь, как тут же – неожиданная радость: то у девчушки лицо вспыхивает от удовольствия, когда она входит в класс; то паренек начинает разбираться в книге; то целый класс недоволен, что прозвенел звонок, возвестивший конец урока…
Я даже составила список, куда заношу свой «дебет и кредит». Чтобы не забывать о радостях, когда становится слишком грустно.
ДЕБЕТ
Фероне (не найден общий язык)
Эдди Уильямс (-»-)
Гарри Каган (-»-)
Макхаби (!!!)
Неприятные ощущения из-за невозможности вовремя сбегать в уборную.
Писанины все больше и больше. Ноябрьская школьная конференция: снова (из-за недостатка времени) не решены проблемы, ставившиеся и на сентябрьской, и на октябрьской: перегруженность учителя, перенасыщенность классов, отсев, учительские забастовки, зарплата, вопросы подготовки педагогов.
Обеденный перерыв – в 10.17 утра.
Не хватает книг, мела, времени и терпения…
И т.д., и т.д., и т.д.
КРЕДИТ
Хосе Родригес уже не подписывается «Я».
Вивиан Пейн худеет и нравится себе все больше.
Лу Мартин в разгаре клоунады вдруг поднимает руку, чтобы ответить на вопрос.
Четверо моих учеников впервые в жизни записались в публичную библиотеку.
После 35 лет непрерывной работы я смогу уйти на пенсию; в 70 лет это обязательно.
Да, мама все посылает мне «кровавые» вырезки из газет. И в то же время деликатно осведомляется, не появился ли в моей жизни молодой человек. Я отвечаю, что появился – и не один. Больше ста.
Как я рада, что Сюзи понравился мой подарок ко дню рождения. До чего же приятно покупать для двухлетней девочки! И пожалуйста, не обижай меня: хоть я и учительница, но бедна не до такой степени.
Расскажи мне, как будешь праздновать День благодарения. Я предполагала пойти поужинать с Полом. Но как ломать дужку с человеком, способным исправлять ошибки в любовном письме?
С приветом,
Сил.
P. S. Знаешь ли ты, что треть нью-йоркских учителей – это почасовики, временно исполняющие обязанности?
С.
40. Из ящика пожеланий
Я предлагаю покончить с злоупотреблениями и коррупцией и устроить школу, где нам не придется стоять на собраниях и во время завтрака. Неплохо бы организовать сидячую забастовку, но нет места, где сесть. Ха-ха, это шутка.
Лу Мартин.
1. Мне нравится, как вы «добиваетесь цели» (Юлий Цезарь).
2. Открытая школа – фарс!
3. Вам незачем было секретничать – мы все знали.
А. Почему она хотела сама убийства?
1. Непонимание чувств между учениками и учителями.
2. Непонимание чувств между детьми и родителями.
Подросток.
Вы меня никогда не вызываете, а если вызываете, то редко.
Прогульщик.
Большинство ребят ненавидит учителя не потому, что учитель хороший или плохой, а просто потому, что он – учитель. Вы другая, вы не обращаетесь с нами как учительница. А если подойти с человеческой стороны, то не похожи на старую ведьму, а прекраснее с каждым днем. Это убивает меня. Никогда я такого в школе не чувствовал. Ваша походка меня приводит в восторг. Я думаю, вы поймете меня правильно.
В наше страшное время, когда в любой день весь мир может взять и взорваться, я наслаждаюсь поэзией. Я пошел в школьную библиотеку взять еще что-нибудь Фроста, но она закрыта.
Чарльз Роббинс.
Если бы только вы могли стать мужчиной вместо бабы, я бы сказал, что единственные пристойные учителя в нашей школе – это вы и мистер Грэйсон, а он даже еще и не учитель.
Рэсти.
Мне не нравится, как вы читаете. Слишком эмоционально и слишком возвышенно.
Ваш рваг.
Вы вызвали у меня мужество читать книги.
Читатель.
Когда он сказал Бруту, что не жребий наш, а мы сами виноваты в своем порабощенье, то он не был негром.
Эдуард Уильямс.
Не меняйтесь. Есть что-то очень приятное в вашей манере одеваться и в вашей фигуре. С вами я мог бы провести весь день только занимаясь языком и литературой.
Застенчивый Никто.
По-моему, вы ничего не стоите.
Отрава.
Я никогда в своей жизни не считал стихи полезными для своей пользы но когда вы их читаете вслух все слова становятся живыми. Если бы все читали как вы не осталось бы никого кто ненавидит стихи. Вы можете порекомендовать другое стихотворение?
Хосе Родригес.
У меня учитель математики по языку и литературе и учительница машинописи по ЭКО, вы – классная наставница, а учителя французского каждый раз меняются. Я готов стараться, если бы мне пошли навстречу хотя бы на 1/2.