Жди меня (стихотворения), стр. 18

Корреспондентская застольная

От Москвы до Бреста

Нет такого места,

Где бы не скитались мы в пыли,

С «лейкой» и с блокнотом,

А то и с пулеметом

Сквозь огонь и стужу мы прошли.

Без глотка, товарищ,

Песню не заваришь,

Так давай по маленькой хлебнем!

Выпьем за писавших,

Выпьем за снимавших,

Выпьем за шагавших под огнем.

Есть, чтоб выпить повод —

За военный провод,

За «У-2», за «эмку», за успех...

Как пешком шагали,

Как плечом толкали,

Как мы поспевали раньше всех.

От ветров и водки

Хрипли наши глотки.

Но мы скажем тем, кто упрекнет:

– С наше покочуйте,

С наше поночуйте,

С наше повоюйте хоть бы год.

Там, где мы бывали,

Нам танков не давали,

Репортер погибнет – не беда.

Но на «эмке» драной

И с одним наганом

Мы первыми въезжали в города.

Помянуть нам впору

Мертвых репортеров.

Стал могилой Киев им и Крым.

Хоть они порою

Были и герои,

Не поставят памятника им.

Так выпьем за победу,

За свою газету,

А не доживем, мой дорогой,

Кто-нибудь услышит,

Снимет и напишет,

Кто-нибудь помянет нас с тобой.

Припев:

Жив ты или помер —

Главное, чтоб в номер

Материал успел ты передать.

И чтоб, между прочим,

Был фитиль всем прочим,

А на остальное – наплевать!

1943

Сказка о городе Пропойске

Когда от войны мы устанем,

От грома, от пушек, от войск,

С друзьями мы денег достанем

И выедем в город Пропойск.

Должно быть, название это

Недаром Пропойску дано,

Должно быть, и зиму и лето

Там пьют беспробудно вино.

Должно быть, в Пропойске по-русски

Грешит до конца человек,

И пьет, как в раю, – без закуски,

Под дождик, под ветер, под снег.

Мы будем – ни слуху ни духу —

Там жить, пока нас не найдут,

Когда же по винному духу

Нас жены отыщут и тут, —

Под нежным влиянием женским,

Мы все до конца там допьем,

И город Пропойск – Протрезвенском

На радость всех жен назовем.

Домой увозимые ими,

Над городом милым взлетим,

И новое трезвое имя,

Качаясь, начертим над ним.

Но буквы небесные тленны,

А змий-искуситель – силен!

Надеюсь, опять постепенно

Пропойском окрестится он.

Такое уж русское горе:

Как водка на память придет,

Так даже Каспийское море

Нет-нет и селедкой пахнет.

1944

Старая солдатская

Как служил солдат

Службу ратную,

Службу трудную

Двадцать лет служил

И еще пять лет, —

Генерал-аншеф

Ему отпуск дал.

Как пришел солдат

Во родимый дом —

Вся-то грудь в крестах,

Сам седой, как лунь.

На крыльце стоит

Молода жена —

Двадцати годов

Словно не было.

Ни морщинки нет

На щеках ее,

Ни сединки нет

В косах девичьих.

Посмотрел солдат

На жену свою,

И сказал солдат

Слово горькое:

– Видно ты, жена,

Хорошо жила.

Хорошо жила,

Не состарилась! —

А в ответ с крыльца

Говорит она,

Сама плачет вся:

– Не жена твоя

Я законная,

А я дочь твоя,

Дочь сиротская.

А жена твоя

Пятый год лежит

Во сырой земле

Под березонькой.

Как вошел в избу,

Сел за стол солдат,

Зелена вина

Приказал подать.

Пьет всю ночь солдат,

По седым усам

То ль вино течет,

То ли слезаньки.

1943