Звездные самураи, стр. 48

— Красавица, — обратился Хайден к Синго, ласково ероша гриву своей лошади. — Говорят, эта порода пошла от жеребцов, уцелевших после крушения одного из кораблей. Их скрестили с местными кобылами…

Вместо ответа Синго бросил на спутника ненавидящий взгляд и отвернулся. Хайден Стрейкер понял, что для японца фраза его прозвучала двусмысленно и Синго воспринял ее как оскорбление.

Ну, пси тебя подери… Пси подери вашу манеру думать и говорить загадками, подумал американец, взбешенный реакцией Синго. Да, а заодно пси побери твои подозрительность и ревность по отношению к жене. Ты неусыпно следишь за ней, словно ястреб, а ко мне относишься как к лезущему не в свое дело пройдохе. Хотя, клянусь пси, она во всех отношениях стоит десятка таких, как ты. И я с удовольствием отбил бы ее у тебя — просто ради того, чтобы избавить от твоего общества!

Взрыв сердитых мыслей немного привел его в себя. Хайден выпрямился в седле, чувствуя, как постепенно возвращается способность размышлять здраво. Скоро они благополучно доберутся до Мияконодзё, и проблема амигдалы будет решена.

Аркали, где ты? — промелькнуло в голове. Чем занимаешься? Думаешь ли обо мне? Надеюсь… И, если ты можешь услышать мои мысли, то верь: очень скоро я снова окажусь в обществе нормальных людей и мы с тобой, моя ненаглядная, тут же поженимся. Может быть, тогда все вернется на свои места и я стану прежним.

Ему вдруг стало противно от этих благоглупостей, и он постарался отогнать от себя мысли об Аркали.

Вечером отряд проезжал через городок Хараки, все жители которого, побросав вечерние дела и выбежав на улицы, бросились ниц и ждали, пока колонна не проедет мимо. После Хараки, проехав еще немного, они остановились на постоялом дворе, поужинали и разбили возле него лагерь. Из паланкина-каго наконец появилась госпожа Ясуко. На ней был наряд, которого Хайдену еще не доводилось видеть: длинное, до пят кимоно, но на сей раз из более легкой, более эластичной шелковистой ткани, спадавшее изящными складками до самой земли. В руках Ясуко держала искусно инкрустированную шкатулку с принадлежностями для письма — одну из тех женских вещиц, которые она взяла с собой в дорогу.

Хайден долго смотрел на госпожу. Усевшись за стол, та вытащила лист из волокнистого, напоминающего бумагу материала, развернула его, приготовила тушь. Затем начала писать. Движения ее руки, выписывающей значки хираганы, были точны и изящны. Писала она колонками сверху вниз, слева направо.

Хайден еще несколько минут наблюдал за ней, пока Ясуко не заметила его и не отложила кисточку. Затем, проследив направление его взгляда, она посмотрела туда, где стражники разбивали лагерь. Младшие воины то и дело криками подгоняли несчастных, устанавливающих палатки слуг с постоялого двора-рёкана. Потом Ясуко поняла, что американец чем-то смущен.

— Если они мешают вам, мистер Стрейкер, вы должны без колебаний наказать их. Не следует терпеть неповиновения.

Он задумался над ее словами, потом сказал:

— Нет, госпожа, они нисколько меня не беспокоят.

— В таком случае, можете ничего им не говорить. — Она сделала паузу. — Сейчас мы в полной безопасности. Они не станут сводить с вами счеты.

Поняв, что Ясуко слегка подтрунивает над ним, Хайден почувствовал себя задетым.

— Само собой. Ведь это вы пытались убить Хайго Годзаэмона. Они же видели, что вы первой бросились на него.

— Ну что вы, я всего-навсего женщина. — Она помолчала, дожидаясь когда мимо пройдет один из стражников, а возможно, и давая Хайдену время оценить иронию своих слов. Затем Ясуко перешла на английский: — Вы просто не понимаете. Это люди типа ронинов. Наемники. Профессионалы низшего класса… как бы это выразиться… что-то вроде дешевых проституток седьмого разряда. Они служат тому даймё, который платит больше, и слушаются тех командиров, которых боятся. Поскольку они никому не преданы, верность их сродни верности банных шлюх.

— Нет, я все равно ничего не понимаю.

Она рассмеялась.

— С их точки зрения, мистер Стрейкер, вы были достаточно хитры, чтобы отвлечь внимание Хайго Годзаэмона, подослав к нему женщину. Именно вы нанесли ему смертельный удар, к тому же — мечом самого Синго-самы. Не думайте, что они не поняли значение этого факта. Ничего подобного. Следовательно, по мнению этих людей, вы избавились от их последнего командира вполне законным образом, и притом даже более чем оригинальным способом.

Хайден недоуменно почесал в затылке.

— Но ведь он был офицером, их командиром!

Ясуко пожала плечами.

— Ну и что? Просто они боялись его. А вы его убили. Соответственно, то, что раньше принадлежало ему, теперь принадлежит вам. И до тех пор, пока кто-нибудь не сместит вас, они будут следовать за вами.

Хайден ощутил, что его снова охватывает страх: хотя парадоксы Ямато и спасли ему жизнь, странные обычаи японцев оставались для американца совершенно непонятными. Сейчас он снова чувствовал себя мальчишкой, вынырнувшего на поверхность после первого в жизни прыжка в воду.

Я действительно ударил мечом Синго-самы, подумал он, но совершенно не вкладывал в этот удар какого-то особого смысла. Почему же они так странно толкуют все это? С ума посходили все, что ли? Я много лет прожил на Осуми, среди местных жителей, но никогда до конца их не понимал. Конечно, обитатели японских кварталов Каноя-Сити и выглядят не так, как мы, и ведут себя совершенно иначе, но в душе я всегда был уверен, что думают они точно так же. А теперь получается, что я был неправ. У них кардинально другой образ мыслей. Неудивительно, что мне с превеликим трудом давался их язык, полный многозначительности и метафор. Сам образ их мыслей полностью отличается от нашего. Пси помоги мне, когда мы доберемся до Мияконодзё! Что же со мной будет? Боже милостивый, да ведь они меня там живьем съедят!

Хайден оглянулся через плечо на устраивавшихся на ночь воинов. Они расстегнули свои лязгающие доспехи-харамоки, сняли нашейные пластины и наплечники-соде, но ни один К Стрейкеру не подошел. Может быть, подумал Стрейкер, госпожа Ясуко имела в виду, что надо отдать им какие-нибудь распоряжения? Но будут ли они мне повиноваться?.. Потом Хайден вспомнил, сколь тонко она выразилась насчет «смещения», и задумался, не питает ли кто-нибудь из воинов честолюбивой мечты о повышении.

— Не забывайте, вы — лучший стрелок МеТраКора, — сказала она, и в ее голосе ее вновь послышались насмешливые нотки. — Вы можете убить любого с тридцати шагов. Впрочем, сейчас, наверное, уже с пятидесяти. А теперь прошу прощения: я должна идти.

В эту ночь, лежа в отведенной ему крошечной, площадью в три циновки каморке, Хайден никак не мог заснуть. Наконец он встал и, наплевав на запрет выходить на улицу, долго сидел на крыльце трактира — слушал доносящееся из темноты кваканье лягушек. Не спалось ему из-за того, что амигдала опять лежала у него в кармане и глотать ее во второй раз почему-то не хотелось. Вставал Стрейкер только дважды: в первый раз — чтобы взглянуть на сверкающие над головой звезды, а во второй — чтобы тщательно обследовать кучу вещей, ранее принадлежавших Хайго Годзаэмону, а теперь по наследству отошедших ему.

— Ах ты, сукин ты сын! — прошептал он. — В жизни не поверю, что такой крутой хатамото, которому плевать на императорский эдикт, который знает, что есть возможность завладеть амигдалой, положится исключительно на слепой случай.

В конце концов Хайден нашел то, что искал: изящный компактный бластер «Вессон-216i», спрятанный в левой боковой пластине-кохире доспехов — там, откуда Хайго Годзаэмон всегда сумел бы выстрелить незаметно и тем самым в очередной раз подкрепить репутацию искусного и безжалостного убийцы.

Стрейкер вытащил обойму с шестью крошечными аргентиумовыми цилиндриками, вставил их в свои собственные бластеры и, только положив оружие рядом с собой, заснул, наконец, крепким без сновидений сном.

На следующее утро Хайдена Стрейкера разбудило конское ржание. День, как и вчерашний, выдался нестерпимо душным. И если б не редкие дуновения прохладного ветерка с моря, зной был бы оказался бы губительным. На жаре зверски зудели руки и шея в тех местах, где их искусали вездесущие ка.