Тропа барса, стр. 105

Олег едва успел отклониться: свитер на груди и рубашка под ним распались на две половинки, порез мгновенно набух кровью.

— Дамаск, — оскалился Олег и принял боевую стойку.

— Да уж не фуфло, — бросил в ответ боевик. — Кранты тебе, мужик. Гайки.

Лезвие порхало в его руке вверх-вниз, парень легко передвигался по узенькой площадке, делая выпады, перебрасывая нож из одной руки в другую, хотя и наслаждаясь своим искусством, но вовсе не оттягивая из глупого тщеславия развязку, просто примеривался наверняка на единственный, смертельный удар. Олег знал, увидеть этот удар он не сможет, разве только угадать.

Черт, как глупо! Как глупо подыхать от ножа? И это — в век атома и космических полетов!..

Гончаров даже не успел удивиться полной дегенеративности пришедших на ум мыслей; он будто в замедленной съемке почувствовал движение… Словно городошная бита, Олег бросился парню в ноги, подсекая. Тот рухнул плашмя на спину, Гончаров крутанулся на спине и ударил пяткой в лицо. Боевик замер. Некоторое время Олег тупо смотрел на труп, затем приподнял… После его удара тот приложился головой о батарею, затылок разворотило начисто.

В два движения он стащил с трупа кевларовый мягкий броник, прикинул на себя, пробормотав:

— Тебе уже не пригодится, а мне еще жить и жить… — Механически наклонился, подобрал автомат и только тогда услышал:

— Эй, помог бы!

Голова Али торчала из люка мусоропровода; локтем она зацепилась за край, другая рука с зажатым в ней пистолетом свешивалась вниз.

Гончаров сделал шаг к ней.

— Сзади! — выкрикнула девушка, попыталась вскинуть оружие и в то же мгновение, не удержав равновесия, исчезла в люке.

Гончаров рухнул на пол, разворачиваясь, как винт по резьбе, поливая пространство сзади нескончаемой очередью. Пули отбросили человека к стене, но Олег продолжал жать спуск, пока голова противника не разлетелась на части. Одним движением сменил магазин, зажал ремень автомата в зубах и, придерживаясь за шнур, нырнул в люк мусоропровода.

Грохнуло, шнур дернулся, вырываясь из рук, и Гончаров полетел в темный провал…

Сначала он услышал слова. Потом изображение словно сфокусировалось.

— С мягкой посадкой. Как ты меня не прибил — не знаю!

Гончаров встряхнул головой. Все произошло слишком быстро. Он помнил только режущую боль в ладонях, потом — удушливый удар и темнота.

— Я что, выключился?

— Совсем ненадолго.

— А что произошло?

— Да тут пламя как даст, видно, труба газовая где-то не пережила твоих шалостей с тротилом. Сколько там было?

— Грамм шестьсот…

— Вот. Это ж прямое хулиганство. Слушай, я навернулась тоже крепко. Но — осознанно.

— Погоди. Как ты успела снизу влезть обратно?

— А я вниз и не спускалась. Закрепилась на этаж ниже. А потом — грохнуло! На нашем этаже заслонка от мусоропровода вылетела, как дверца из мебели фабрики «Красный партизан»! Страшно мне что-то стало, я и полезла обратно.

— Спасибо.

— Не за что. Что делать-то будем? Гончаров усмехнулся, втянул носом воздух, стряхнул с лица налипшую луковую шелуху.

— Выбираться из этого дерьма.

Глава 55

Кудрин замер на месте. Сверху сыпались осколки разбитых стекол; гулкое эхо взрыва еще гуляло по подъезду, а он чуть не грохнул оземь ставшую ненужной рацию… С ним оставалось двое боевиков. Неужели, остальные погибли? Или… Или здесь действует та же спецгруппа, что поваляла бойцов генерала Кравченко и мочканула его самого самым душманским образом?

Растерянность Кудрина, пусть она была и мгновенной, не укрылась от боевиков.

— Накомандовал, мусор? — процедил сквозь зубы один, надвигаясь на Кудрина.

Второй тоже глядел волком.

Кудрин чертыхнулся: в случае возникновения подобной ситуации в боевой обстановке с бойцами любого элитного подразделения он бы попросту застрелил обоих и по всем статьям был бы прав, теперь же… Для этих ребяток он был не кем иным, как ссученным мусором, особистом, к которому и отношение соответственное. И все же навыки выживания оказались сильнее: движение было скорым и неуловимым, в его руках оказались пистолеты; два выстрела слились в один, и обоих волчар отбросило к стенам: стрелял Кудрин всегда в голову.

Теперь нужно уходить. Чисто. Автархан не простит. Ну да. Не простит, если выживет. А шансов на выживание у Миколки Порфирьевича в этой заварухе куда меньше, чем у него, Кудрина. Смыться и залечь. Утро вечера мудренее, а самое мудрое в его теперешнем положении — исчезнуть и объявиться чуть позже, на стороне победителя. А победителей, как известно, не судят.

Все эти мысли проскочили в лысой, как шар, голове Кудрина в долю секунды; он настороженно двинулся вниз по лестнице: нужно забраться в подвал и выходить уже из крайнего подъезда… Опасливо озираясь на входную дверь, Кудрин легонько спускался по ступенькам… Холодный металл автоматного ствола уткнулся прямо в затылок. Кудрин почувствовал, как вся спина разом покрылась липким потом, но рефлексы снова сработали однозначно: Кудрин как бы поскользнулся, голова ушла с линии ствола, он нырнул вниз, подав руку назад — захватить самое уязвимое место противника. Когда он понял, как ошибся, было поздно: рукоять пистолета обрушилась ему на голову, и бетонный пол полетел навстречу.

— А еще говорят, женщины — слабый пол, — усмехнулся Гончаров, глядя на Алю.

— Ты думаешь, мне не больно? — спросила она.

— Если бы он схватил так меня, то как боевая единица я был бы утерян во всех смыслах, — сказал Олег и добавил, теперь уже совершенно серьезно:

— Если приставила ствол к затылку, будь готова стрелять на малейшее движение. А ты была не готова.

— Все произошло так быстро… — начала было Аля.

— Не ври. Ты была не готова выстрелить. И он это почувствовал.

— Да, — согласилась Аля. — Но ведь…

— Погоди, девочка. Сейчас бой. А в бою не бывает сослагательного наклонения. Или ты, или тебя.

Аля замерла, глядя в одну точку. На глазах закипели слезы.

— А вообще, ты — молодец. Пошли.

Гончаров спустился по ступенькам, одним ударом выбил хлипкую подвальную дверь и скрылся в темноте. Аля нырнула за ним следом.

Тишина наступила как-то сразу. Два пустых джипа были похожи на покинутые защитниками крепости. Из подъезда так никто и не вышел. Автархан повернулся к сидевшему за рулем «мерса» Тимофеичу:

— Ну что будем делать, Малютушка? Видать, Бог теперь не на нашей стороне, а?

Судя по всему, двое нас осталось: ты, да я, да мы с тобой…

— Расклад такой выпал, — пожал плечами старик.

— Вот именно, расклад;

— Где Ливан затерялся?

— Вызов он получил.

— Может, повторить?

Автархан тяжело посмотрел на Малюту:

— С тонущего корабля бегут не только крысы.

— Ливан не такой.

Автархан пожал плечами. Протянул Малюте сотовый. Тот набрал номер. Сказал несколько слов в трубку. Потом некоторое время слушал. Повернулся к Автархану:

— Менты их стопорнули. За превышение скорости.

— С каких это пор менты стали стопорить наших? Малюта потупил взгляд:

— С недавних.

— Ну да… Слабых не уважает никто. — Автархан пожевал губами, вынул из коробочки пару облаток, проглотил. — Повязали?

— Нет. Повезло: это не спецназ, обычные гаишники. Ливан решил двигать в объезд.

В машине стволов под завязку: если стопорнут омоновцы, положат всех. Злые, как суки.

— Отменяй Ливана. И самим надо убираться. Минут , через десять здесь будет черно от служивых.

— Не будет. Ливан уже на подъезде. Будет минут через семь. А на шоссе я ему велел какую-нибудь фуру стопорнуть поперек.

— Разумно.

— Колян, нужно это дело до конца добить. До черточки.

— Боюсь, против Кондрата нам уже не станцевать, Малютушка.

— Ниче. Щас мы этих достанем-таки, а потом, глядишь, и Кондрата оприходуем… — Вся напускная благость слетела с Тимофеича, как блажь. Рядом с Автарханом сидел паленый травленый волк.