Верните мне мозги!, стр. 3

Да-а, удар у Сарафанова был нехилый!

Конечно, урок, на радость ученикам, был сорван. Все Таньке и Сарафанову были очень благодарны, ведь вместе с уроком сорвалась очень-очень важная контроша.

Вызвали директора, классную руководительницу, «Скорую», «Медленную»… Кого только не вызвали! Вскоре «Скорая» выехала из больницы, постояла в пробках, приехала в школу, взяла Таньку и привезла ее в больницу.

— Зачем вы меня сюда привезли? — возмутилась девчонка. — Что я тут забыла?

— Вероятно, у тебя сотрясение мозга, — сказал старый врач с бородой клинышком. Дал Таньке конфету и приказал лежать на кровати и не вставать.

Потом Таньке сделали рентген черепа. Врач внимательно изучил снимок, закатил глаза и… свалился в обморок. Потом сам себе дал понюхать нашатыря, поднялся и закричал:

— Все сюда!!! ВСЕ СЮДА-А-А!

«Чего это он такой нервный?» — поразилась Танька, жуя конфету и валяясь на кушетке.

Прибежало много-много врачей. Они столпились вокруг старого врача. Зашушукались. Стали коситься на Таньку.

— Чего это вы? — взволнованно спросила Танька, почуяв неладное. — У меня сотрясение мозга? А вы меня вылечите? А я буду ходить в школу? А справку дадите? А на физкультуру освобождение выпишите? А…

— Татьяна, где твои родители? — поинтересовался врач, во все глаза рассматривая Таньку, словно она была какой-то диковинной штукой.

— А я сама себе родитель, как Пеппи Длинныйчулок.

— Я спрашиваю серьезно.

— А я серьезно отвечаю. Мой папа — негритянский король, а мама — негритянская королева, а я, выходит, негритянская принцесса. Ой, то есть мы не «негритянские», а «африканские». Сейчас же нельзя говорить слово «негр», это не политкорректно.

Врачи переглянулись. Тот старый врач (между прочим, его звали Петр Серафимович) позвонил в Танькину школу и попросил к трубке классную руководительницу. Побеседовал с ней и положил трубку. Ошарашенно оглядел своих коллег:

— Ее родители действительно негритя… африканские короли.

— Ну, а я что говорила? — хмыкнула Танька. — Так что у меня там на снимке, не тяните резину.

Петр Серафимович стал подыскивать слова, а когда подыскал, то сказал:

— Понимаешь, деточка, у тебя… эээ… как бы помягче выразиться-то… у тебя, это… небольшой дефект… то есть ты… без головного мозга. Проще говоря — безмозглая.

Таньку после этих слов как током прошибло: «Сон! У меня же баба во сне мозг сожрала! Вот стерва такая!»

Но врачам говорить ничего не стала. Она решила, что это будет ее маленькой тайной. Это же так замечательно — иметь свою маленькую тайну!

— Как это — мозга нет? — поразилась Танька.

— А вот так — твоя черепная коробка совершенно пуста. В ней нет мозга.

Танька посмотрела в одну точку. Сконцентрировалась. На глаза навернулись предательские слезы.

— И что же мне теперь делать?…

— С чем? — не понял врач.

— Ну, с головой.

— Можно ничего не делать, а можно хранить в ней конфеты или, скажем, духи. Еще череп можно использовать как шкатулку для украшений, — посоветовал Петр Серафимович. — Живи, детка, и радуйся. Да, кстати, человеческие кости прочнее бетона, так что ты можешь еще головой бить орехи, заколачивать гвозди — все равно тебе нечего сотрясать. Это очень полезный дефектик.

— Вы шутите? — напряглась несколько удивленная Танька — в такую необычную ситуацию ей еще не приходилось попадать.

— Да. Шучу, — признался врач.

И над Танькой начали проводить разные исследования. Понабежало еще больше врачей с блокнотами и фотоаппаратами, к ней подключили какие-то провода, приборы… Мучили ее до самого вечера и хотели оставить в больнице на ночь, чтобы снова подключить к ней приборы и исследовать активность ее мозга… то есть просто ее активность во сне, но Танька заявила, что хочет отдохнуть ото всех, и пошла домой.

Не сказать, чтобы Танька была очень подавлена, просто это как-то необычно, когда нет мозга. У всех он есть, а у тебя его нет. Впрочем, может, и у других нет? Рентген же не всем делают… Вдруг у нас полмира безмозглых?

Мозга навалом было, а потом его не стало… Куда же он исчез? Кому он мешал? И был ли он вообще когда-нибудь? Что, если он был, но исчез сегодняшней ночью «благодаря» той плаксивой бабе?

Как бы то ни было, Танька оказалась безмозглой. В прямом смысле слова.

«Ну, дела, — думала она, возвращаясь домой в битком набитой маршрутке. Люди сидели друг у друга на коленях, на плечах, на голове и на ушах, расположились на полу, дышать было нечем, и в такой жуткой обстановке Танька думала над случившимся. — Прикол так прикол… У меня нет мозга… А чем же я тогда сейчас вот думаю? Хм… Чем-то ж, получается, да и думаю…»

Перед Танькиным мысленным взором предстала тетка с располагающим лицом, которая уплетала за обе щеки ее (Танькин) мозг. А почему уплетала? Да потому, что у нее не было своего.

Танька пропиталась искренним сочувствием к тетке. Только сейчас она поняла как это ужасно, когда нет мозгов. Мелочь, конечно, а настроение подпорчено.

Впрочем, явных неудобств Танька пока не испытывала, но все равно было как-то фигово — тетка сожрала ее мозг во сне, а оказалось, что его нет и в жизни.

«Чушь какая-то, — подумала Танька. — Такое впечатление, что я нахожусь в каком-то бреду… Совершенно ничего не могу понять. То сон этот дурацкий, то мое пустоголовие… Я так и не поняла, существуют ли Пузикова, Шапитохина и Забавина или нет? Но если, допустим, нет, то как я могла их придумать? Или могла? Сама придумала, сама поверила? Ой, мне ж выходить надо».

— Остановите на «Школе»! — попросила Танька водителя, перекрикивая громко включенное радио. Играла, нет, гремела так, что железные стены содрогались, какая-то классическая музыка.

Все пассажиры, максимально удобно расположившиеся по отношению друг к другу, повернули к Таньке свои головы (интересно, в них что-нибудь было?) и уставились на нее недобрым, осуждающим и уничтожающим взглядом.

— Сиди уж, деточка, до конечной, — посоветовала какая-то старушка, со всех сторон придавленная чьими-то громадными клетчатыми сумками.

Танька, как назло, находилась в самом конце маршрутки, и до выхода ей пришлось бы пробираться с большим трудом. Но выходить-то надо.

— Ага, ага, — поддакнули все, — как мы тебя выпустим? Сиди уже давай и не возникай. Уроки учи.

— Ну, вы все одновременно выдохните, и я вылезу, — невозмутимо предложила Танька.

Пассажиры переглянулись.

— А что, это идея, — сказала та старушка. — На счет «три». Раз, два, три…

Все выдохнули.

Танька пулей выскочила из маршрутки, которая газанула еще до того, как девчонка полностью вылезла, и огляделась.

Внезапно — темнота.

Сознание унеслось в какую-то черную воронку. Его полет сопровождался грохотом классической музыки, которая доносилась из уезжающей маршрутки.

Глава 2

И что бы вы думали? Танька…(волнующая барабанная дробь)… проснулась.

Трень-трень-трень… — прозвенел будильник.

Танька вскочила с кровати как ужаленная. Она тяжело дышала, пот с нее тек градом.

— Ни черта себе сон, — сказала она, наливая себе воду из-под крана. Залпом осушила стакан. Зубы звонко стучали о его стеклянные стенки. — Ну и сон… Бли-и-ин… Кому скажи — не поверят. У меня нет мозгов! Цирк бесплатный. Ха!

Таньке стало смешно. Такая чушь может только присниться, в жизни такого не бывает. Да и потом, главное доказательство — Сарафанов не умел играть в футбол. Мяча он боялся как огня. А все потому, что в детстве старшая, уже умудренная жизнью семилетняя сестра ему внушила, что во всех футбольных мячах заложены бомбы, которые рано или поздно взрываются. Сарафанов вырос, понял, что сестра глумилась над ним, но страх перед взрывчаткой в мяче остался.

Размышляя над судьбой Сарафанова, Танька примчалась в школу. И сразу — к своей соседке по парте и по совместительству лучшей подруге — Дуське.