Огонь на поражение, стр. 62
Блондин пожал плечами.
– Хорошо. Я отдам приказ.
– А сейчас я хочу видеть Круза. Не забудьте, мне сигнал подавать сообщникам. – Последнее слово произношу с самодовольной ухмылкой.
Марик делает знак рукой.
Димка появляется из игрового зала в сопровождении высокого детины. Смотрит Круз прямо перед собой и вряд ли хоть что-нибудь понимает. Наркотиками его накачали под завязку.
Парень ведет его за руку к нашему столику. Ноги Круз переставляет, словно автомат: все же протезы…
– Димыч!.. – Вскакиваю, неловко вскинув правую руку, и опрокидываю бокал с бордо прямо на брюки этому светловолосому пижону. Движение его инстинктивно: смотрит на расплывающееся красное пятно, чуть отодвинувшись от стола… Димкин охранник – тоже…
Первая пуля попадает Крузу в протез и валит его на пол. Вторая – в охранника. Еще три, не глядя, веером по столикам с телохранителями «полководца»…
Марий поднимает голову, короткий ствол кольта загоняю ему в рот. В барабане – один патрон. Крайний.
В мою голову направлены семь или восемь стволов. Кажется, я физически ощущаю тепло лазерных прицелов. Со стороны, должно быть, красиво: лучи красные или зеленые. Моя голова в них – как муха в центре паутины.
Если я ошибся – сейчас убьют. И меня, и Димку.
Димкин охранник тоже оклемался. Пуля кольта такой бронежилет не прошьет.
Направил пистолет Крузу в голову. Подумал… Поднял ствол, направил на меня, – Димка смотрит в потолок, дышит неглубоко и размеренно, он похож на жука, перевернутого на спину… Курок кольта взведен, чтобы его спустить, достаточно легкого движения. Совсем легкого.
Надеюсь, стрелки это разглядели. И оценили.
– Вот что, ребята. Если я сейчас раскрошу череп вашему боссу, будет уже не важно, сколькими пулями вы продырявите мой. Это будет провал. Полный. С вас спросят именно за это. А пока ваш босс жив – он отдаст приказы.
Перевожу дух.
– А теперь, господин Глинский, будьте любезны управлять ситуацией. Если вы согласны, опустите веки. Медленно. Если нет – моргните два раза. Умрем вместе. Я молча, вы – без покаяния, Глаза блондина широко раскрыты. Медленно, словно боясь вспугнуть что-то мимолетное, закрывает глаза. Правильно опасается. Самое мимолетное – это жизнь.
– Всем положить оружие на пол! – командую я. «Да», – подтверждает блондин.
– Теперь пройдите в подвал – крайняя дверь рядом с кухней.
– Мы должны быть уверены… – открывает рот один из парней.
– Ребята, я вовсе не хочу никого убивать. Моя задача спасти жизнь свою и своего друга. Надеюсь, это понятно. Ваша задача – выполнять приказ босса. Вы подтверждаете этот приказ?
Глаза Марика широко раскрыты. Он не моргает, и в уголках появляются слезы – от напряжения.
– Марий Леонидович, вашу жизнь я могу гарантировать только одним – честным словом. Я вас не убью.
Блондин устало опускает веки.
Телохранители один за другим спускаются в подвал. Как ни странно, делают они это спокойно и даже охотно, ибо освобождены от главного: необходимости принимать решения и нести за них ответственность.
И еще. Как правило, в любой группе всегда имеется человек, обязанность которого – возглавить ее и взять на себя принятие решений. Приказывать. Полагаю, и эти ребята – не сборище любителей…
А значит… Если двенадцать боевиков экстра-класса подчинились приказу человека, фактически поставленного в крайние обстоятельства, дав себя разоружить…
Значит, уровень этого человека очень высок.
Крайне.
Насчет того, что пальбу услышат снаружи, – я спокоен. Здание построено в прошлом веке, стекла – двойные. За «тишину на участке» можно не беспокоиться.
Михеич закрывает за бойцами толстенную металлическую дверь, задвигает четыре засова: раньше в здании помешалось какое-то учреждение типа главка, в шестидесятые в подвале оборудовали бомбоубежище – на случай ядерной войны с империалистами. И дверь и подвал сохранили.
– Дрон, кто оплатит счет? – деловито осведомляется Михеич. – Сам понимаешь, и бордо, и мебель попорчена… Да и архаровцы эти в подвале… У меня там харчей – на миллионы рублей… О выпивке вообще не говорю: вина коллекционные…
– Михеич, пиши на меня. Я бы и сейчас оплатил, да сам видишь, руки заняты.
Кольт изо рта блондина я вынул, зато крепко взял под руку и воткнул ствол тупорылого «тишака» ему в печень.
– А ты что, и впрямь разбогател? – интересуется метр.
– Ага. Временно.
– А что в этом мире постоянно? – вздыхает Михеич.
– Любовь, – бросаю я.
Михеич смеется, вздрагивая всем телом, от души.
– Эх, Дронов, сукин ты сын… Нет ничего более преходящего в мире, чем любовь. Уж поверь мне, старику. Это в молодости к жизни нас привязывают мечты. А в старости – привычки. Увы, только привычки… С оплатой не задерживай…
– Как только, так сразу.
– Ну-ну…
– Дронов. – Марий смотрит прямо перед собой, и в голосе его не чувствуется ни волнения, ни испуга. – Я готов довести нашу сделку до конца и выполнить свои обязательства. Включая финансовые.
– Глинский, я готов выполнить свое обещание и сохранить вам жизнь. Но пока обстоятельства достаточно напряжены… Вы будете вести Дмитрия, я буду контролировать вас.
– Олег, вы дали слово…
– И сдержу его. У вас есть люди снаружи?
– Естественно.
– Сколько?
– Четверо.
– Сейчас мы выйдем, пройдем к вашей машине. Полагаю, ваши люди так или иначе извещены о происшедшем здесь…
– Да.
– В ваших интересах, чтобы все прошло без осложнений.
– Я это понимаю.
Мы выходим. Спускаемся со ступенек. Но никаких людей Марика не видно.
Прямо перед нами тормозит «БМВ». Мягкий визг тормозов и еще один звук, короткий, свистящий, словно из шарика резко выпустили воздух. Глинский валится на бок. С дыркой во лбу.
Наповал. Дверца водительская распахнута.
– Додо, брось пистолет.
Разжимаю руку. Оружие падает на землю.
Открывается задняя дверца.
– Уложи своего парня на заднее сиденье.
Выполняю. – Сам садись за руль.
Сажусь.
А что делать? Голос мне знаком. Давно и очень хорошо. Направленный на меня зрачок глушителя на стволе крупнокалиберного пистолета придает словам весомость.
Тем более сомнений в профессионализме человека, отдающего приказы, у меня – никаких. Как и в том, что он пустит оружие в ход без колебаний.
Черный плащ и черная широкополая шляпа, лицо, фигура – скрыты. Но голос – не меняется.
Сижу за рулем. Фигура в плаще застыла на заднем сиденье рядом с бесчувственным Крузом. Ствол пистолета упирается мне в затылок. – Трогай!
Глава 32
Успеваю отъехать метров пятьдесят, – сзади ухает взрыв. Наемный «форд» превращается в столб пламени… Две машины рядом, чуть повременив, тоже испустили дух тяжелыми вздохами взрывов…
Значит, ровно девятнадцать тридцать. «Форд» был «по ноздри» начинен гектопластом, а время переставить я не успел.
Лицо человека сзади невозмутимо.
Проезжаю четыре квартала, сворачиваю, снова сворачиваю, подчиняясь коротким командам «черного человека»:
«прямо», «направо», «налево», «Прямо».
…А сам вспоминаю летний «оздоровительный лагерь» начала восьмидесятых. И человека по кличке Гунн. Это был его «официальный» псевдоним, мы же прозвали его – Герцог. В Гунне плескалась явно восточная кровь: тонкий нос с горбинкой, густые иссиня-черные волосы, впалые щеки, темные, почти черные глаза. Никто бы не удивился, узнав, что род свой он ведет от кахетинских князей или испанских грандов.
Будучи среднего роста и довольно хрупкого телосложения, он никому не желал уступить ни в чем. Как и я.
Мы подружились, но странною дружбой: это было скорее соперничество.
Рукопашный бой ему не давался. Вспыльчивость мутила разум; стоило ему пропустить удар, как он лез вперед ни о чем не думая и желая лишь одного – достать соперника. Работал Гунн всегда в полную силу, яростно – и так же получал. Мои теоретические попытки «вправить ему мозги» были безуспешны. Аксиому «Побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто умнее», естественную для любого поединка, он переводил для себя так: «Хорошо смеется тот, кто стреляет первым!»