Огонь на поражение, стр. 17
Безусловно да.
Мог ли он поступить иначе?
Безусловно нет.
В этом случае это был бы не Уинстон Черчилль, а совершенно другой человек.
И кто-то другой, а не он, стал бы символом политического мышления целой эпохи.
Все просто. Нормальный человек не может предавать. Не только кого-то. Он не может предавать самого себя. Тогда он перестает жить. Просто существует.
Доживает. Чтобы потом кануть в небытие. В бездну.
К чему я все это?
А к тому, что как бы ни рядились нынешние нувориши и политиканы в патрицианские тоги, раввинские кипы, священнические ризы, как бы не звенели золочеными эполетами или невесть откуда взявшимися Георгиями, сутью их останутся желтые клыки шариковых и недалекая подлая хитрость швондеров.
Как там у римлян? «Вюлопас пилум мутат, нон морес» – «Лиса меняет шерсть, а не нрав».
Именно это я и собираюсь использовать. Если люди Организации строят свою стратегическую линию поведения на использовании компромата, вряд ли они воздерживаются в сборе материала друг против друга. И для того чтобы они забеспокоились, начали тихую войну между собой, мне необходимо сотворить две вещи: создать иллюзию близкой победы и прихода к власти и – нарушить равновесие.
Тем более что кто-то этим уже занимается. И очень серьезно.
«Катастрофическое падение рубля Президент назвал или вопиющей халатностью или диверсией. Создана специальная комиссия по расследованию причин дестабилизации финансового рынка. Комиссию возглавил секретарь Совета безопасности».
«По мнению ряда экспертов, причиной „черного вторника“ явилось желание правительства путем спекуляции на валютной бирже получить деньги, чтобы рассчитаться бюджетными долгами».
"Независимые эксперты полагают, что падение курса рубля на треть в течение одного дня было не чем иным, как сговором руководителей коммерческих банков.
Общая сумма прибыли, полученная теми, кто в «черный вторник» удачно сыграл на понижении, составляет ОДИН ТРИЛЛИОН рублей".
"Как известно, в ходе приватизации крупные пакеты акций госпредприятий продавались через чековые аукционы, t которых могли принять участие все заинтересованные инвесторы, в том числе иностранные. Если последовательно переконвертировать акции через ваучеры, использованные, не торгах, в доллары, то окажется, что вся единая энергетическая система России стоит столько же, сколько инвестирует в год средняя американская нефтяная компания. РАО «Газпром» оценен, согласно спискам Госкомимущества, всего лишь в 228 256 тыс. долларов. А Горьковский автозавод со ста тысячами рабочих и служащих – стоит чуть больше суммы, которую заплатил «Ванкувер кэнакс» за «арендую российского хоккеиста Павла Буре на пять лет, то есть чуть больше двадцати пяти миллионов долларов».
«Как заметил в доверительной беседе высокопоставленный представитель властных структур, прибыли банкиров-спекулянтов, удачно использовавших „черный вторник“, по сравнению с собственностью, полученной рядом лиц в результате приватизации госимущества, похожи на горку песка в детской песочнице рядом с Эверестом».
«Спецслужбы стран НАТО разработали конкретные варианты активной обработки наиболее влиятельных депутатов Государственной Думы и Совета Федерации, представителеи правительственного аппарата и средств массовой информации с целью максимального блокирования российских спецслужб. Особая роль отводится мероприятиям по использованию агентуры влияния в российской прессе и электронных средствах массовой информации, а также других возможностей спецслужб западных стран по увеличению публикаций, дискредитирующих Главное разведывательное управление».
«По мнению сотрудников ГРУ, нельзя упускать из виду и того, что сегодня их ведомство, не подвергавшееся в течение последних нескольких лет таким разрушительным перестройкам и реорганизациям, как и другие отечественные спецслужбы, и продолжающее исправно выполнять свои функции, – большая помеха для многих. Как за пределами России, так и внутри ее».
"По некоторым данным, планы реорганизации правительства возникли еще в начале осени.
Как бы там ни было, премьер после всех кадровых перестановок как никогда крепко управляет правительством, почти завершив победой начатый после возвращения из Сочи контрпереворот".
Глава 9
Итак, картина битвы мне ясна.
Каковы могут быть планы Организации по отношению ко мне? Варианта всего два.
Первый – купить. Полагаю, они все же попытаются это сделать, ибо судят людей по себе, другого эталона ни у кого нет.
Второй – решат, что я буду сам добывать информацию, но с тем, чтобы продать ее на более выгодных условиях, чем предложат они, либо воспользуюсь для своих далеко ли близко ли идущих целей.
К этому эпистолярию – ценный постскриптум. Они не знают, кто я все же такой и на кого работаю.
Впрочем, меня порою этот вопрос тоже мучит. Значит, будут страховаться. Уже хорошо.
Резюме: меня выведут на серьезный контакт со значительными полномочиями. Ну что ж, на девяносто пять тех самых процентов я готов. Но оставшиеся пять сильно беспокоят. Оперативная информация. В газетах – слезы и домыслы, домыслы и слезы.
А мне нужна обычная милицейская синхронная оперативка.
Значит, «топтунам» без огорчений не обойтись.
Я спросил у ясеня, где моя любимая? Ясень не ответил мне, качая головой…
Я спросил у тополя, где моя любимая, – Тополь забросал меня осеннею листвой…
Мужчина встал из кресла перед камином, подошел к окну. Снег сыплет и сыплет… Такой же снег был когда-то давно, лет десять или пятнадцать назад…
Словно вчера. Господи, как коротка жизнь… Даже по сравнению с тем, что мы пытаемся в нее вместить. Любовь… Честь… Долг… Все меняется, остается это…
У дождя я спрашивал, где моя любимая, Долго дождик слезы лил под моим окном…
Сколько ему тогда было? Ну да, тридцать три, пятнадцать лет назад… Словно вчера…
Как раз столько, сколько этому парню сейчас. Дронов. Птица Додо. Редкая птица.
Мужчина чиркнул спичкой, раскурил тонкую сигару. Да, ему сейчас, как мне тогда… Тридцать три… Вот только за спиной у него – никакого прикрытия, а шансов остаться в живых…
Высокая, в длинном платье девушка подошла сзади, обняла за плечи.
– Сережа, ты опять всю ночь просидел перед камином… Отдыхай, пожалуйста, хоть иногда, – мягко произнесла она.
– А я отдыхал… Придремал эдак по-стариковски…
– Да уж ты старик, – улыбнулась девушка, прижимаясь щекой к его спине. – Вчера вечером особенно… Я даже не помню, как уснула потом… А ты, выходит, работал всю ночь.
– Да честно – дремал! – Мужчина повернулся к ней лицом. Под глазами – набрякшие мешки. – Алена, приготовь, пожалуйста, кофе.
– Хорошо. – Девушка встала на носочки, поцеловала его в подбородок. Сказала тихо:
– Я люблю тебя. Я очень тебя люблю. Пожалуйста, отдыхай хоть иногда. – Она тихо прикрыла за собой дверь.
Мужчина подошел к телефону, набрал номер.
– Да?
– Наш друг не объявился?
– Нет. Контакта не было.
– А пора бы.
– Пора бы. Может, ему помочь?
– Нет. Слишком большой риск. Будем ждать.
– До первой звезды?
– Все шутишь… На наш век звезд хватит. Как и крестов.
– Мрачновато.
– Считай, что имею в виду белые. Георгиевские.
– Так лучше.
– Много лучше.
Мужчина нажимает отбой. Садится в кресло перед камином. Девушка приносит кофе, ставит на столик, наливает из джезвы в чашку. Садится рядом на подлокотник, ерошит ласково его волосы.
– Ты почему не пьешь? Остынет…
– До первой звезды нельзя… Ждем-с… Мужчина смотрит на огонь.
Невысокий, крепко сбитый человек меряет комнату шагами. Пиджак так плотно обтягивает литые плечи, что, кажется, готов даже не треснуть – расплавиться под напором скрытой бушующей энергии. Стоящий на ковре перед столом худощавый субъект неопределенного возраста наоборот – сер, тщедушен, сосредоточен.