Любовь и доблесть, стр. 109
– Не. Прикидываю, сколько с таких лохов, как вы, скачать.
– Надменно.
– Зато честно. Агрегат у вас реальный, а что с ним делать дальше – вы явно без понятия. Не, в «паутину», понятно, залезете, в «комбата» сыграете или еще во что... Но вы же не играть пришли.
– Как сказать. «Весь мир – театр».
– Да по мне – хоть цирк, только платите.
– Платим.
– Тогда – к делу? Чего машину томить? – Рутен раскрыл ноутбук, любовно погладил клавиатуру.
– Дело простое. Вот сотовик.
– Ну.
– Подключишь его к «топу»?
– Проще ботвы.
– Нам нужно позвонить в Княжинск, но так, чтобы звоночек был совсем нездешний.
– Из загранки, что ли? Заказывайте, любая страна, – Рутен задумался на мгновение, – кроме, пожалуй, Афгана. У них с линиями – напряженка. А если к мобиле – так к любой подключимся, с такой-то системой. Откуда будем звонить?
Бельгия, Франция, Англия, Люксембург, Маврикий?
– Видишь ли, Рутен, какое дело. Увел я девушку у одного человечка, можно сказать, из-под носа. А человечек тот – не без возможностей. А потому нужно, чтобы звонок не смогли отследить вообще.
– Вообще... И сколько вы собираетесь разговаривать?
– Разговор покажет. Сложно?
– Выполнимо. Что платите?
– Что просишь?
– Как для себя – сделал бы и бесплатно, а с вас, чтобы не запрашивать лишнего... Пять сотен гринов. Зато с гарантией.
По лицу рыжего было ясно, что лишнего он запросил, и запросил немало.
Помолчал немного, добавил:
– Торг уместен.
– Мы же не на базаре. – Олег отсчитал три сотни. – Держи аванс.
– Угу. – Парень кивнул. – Давайте мобилу.
Он подключил телефон к компьютеру, вышел через спутник в Интернет, вынул из ящика стола диск, вставил, пальцы быстро забегали по клавиатуре.
– Входим в систему телефонов-автоматов Европы... Теперь вот так...
Сопротивляется... Обойдем... Готово. – Он поднял глаза на Данилова:
– Пользуйтесь. Респондент может подключать любую технику и упрется вот в эту схему. – Парень нажатием клавиши вывел на экран карту Европы, сплошь исчерченную красными линиями. – При известном усилии можно, конечно, идти по цепочке, но весь фокус в том, что, хотя ловец и поймет, что звонок не имеет отношения к этой телефонной схеме, вычислить, откуда конкретно с ним говорят, не сможет. Если, конечно, у него нет связей в АНБ. В смысле – в Агентстве по национальной безопасности. – Рутен помолчал, закончил:
– Это в Штатах.
– Я в курсе.
– В эфир с вашего модема мы выходим через стационарный американский спутник. У них там АНБ если и пониже Бога, то ненамного.
– У тебя есть подобная программа по телефонам-автоматам США?
– Да. На этом же диске.
– Получишь еще три сотни, а диск оставляем, лады?
– Лучше пять.
– Можно и пять, но это столько не стоит.
– Кто знает, что чего стоит в этом мире?
– Говоришь много.
– Разве?
– Ну.
– Так цену набиваю. Люди вы, по всему видать, денежные, с размахом, на отдыхе. Ив карманчике у вас – сплошь зелень нашпигована.
– Хочешь совет, Рутен?
– Бесплатный? Хочу.
– Тот, кто считает чужие деньги, никогда не будет иметь своих.
– Я не считаю. Я – любуюсь.
– Да ну?
– А то. Баксы плотной пачкой, да еще эдак небрежно свернутые... Форсите?
– Есть немного.
– А афоризмус? Сами выдумали?
– Угу.
– Тогда добавьте: жизнь, дескать, научила. Для содержательности.
– Жизнь никогда никого ничему не учит. Сначала дает информацию к сведению, потом – к размышлению, потом – к действию...
– А потом?
– А потом – кончается.
– Вы оптимист...
– Жизнь научила.
Глава 87
Данилов улыбнулся, вложил три сотни в ладонь Рутена:
– Погуляешь немного?
– Как скажете. А остальные деньги?
– После окончания сеанса связи.
– Понял, не дурак.
Рутен вышел.
– Звоним папе? – оживилась Даша.
– Погоди. – Данилов склонился к монитору, забегал пальцами по клавишам. – Дай-ка гляну информацию по биржам... Если что-то действительно поменялось, мы это увидим по биржевым чартам.
– Что такое чарты?
– Графики колебания курсов ценных бумаг.
– Нам это нужно?
– Да. Пока я не понимаю, зачем тебя похитили!
Ничего существенного на бирже не происходило. Несмотря на колебания цен на нефть и газ, цены покупки и продажи акций местных энергетических и транспортных компаний существенно не менялись. Плавные восходяще-нисходящие тренды. Покой и благорастворение.
Олег тряхнул головой.
– Ты что воздух бодаешь, Данилов?
– Тупик. Рынок нефти и газа, и здешний, и транзитный, поделен и расписан.
И ни за какие коврижки никто ни с кем не лается. Было повышение мировых цен, потом – падение, но это рутина... Не показывает биржа даже отдаленно ничего такого, что могло бы вызвать... столь бурную реакцию какой-либо из сторон, как твое похищение.
Данилов провел пальцами по клавишам, на экране монитора появилась телекартинка.
– Решил развлечься дневным сериалом? Самое время.
– Вчера в нашем Датском королевстве был не самый спокойный денек. Кажется, на третьем национальном время городских новостей. Может быть, то, что мы просмотрели, заметили журналисты?
– Журналисты видят только то, что им помогают увидеть люди умные и заинтересованные!
– Вот на это я и рассчитываю.
Новости были пусты, велеречивы и чуть напыщенны, как всякие новости.
Данилов слушал вполуха. Ничего экстраординарного.
– И долго ты будешь разглядывать эту глупую смазливую мордашку? – спросила Даша, кивнув на ведущую.
Данилов пожал плечами, пролистал несколько каналов. Все чинно, благопристойно, благолепно. Все слишком чинно, благопристойно, благолепно. Судя по всему, разбитый «крузер» на ночной дороге отнесли к обычному дорожно-транспортному, покойников в районном городишке – к местечковой криминальной разборке. «На люди» ничего не вышло.
Данилов замер. С экрана на него смотрел он сам: в камуфляжной форме, молодой, худощавый. Взгляд прямой и жестокий.
– Органами правопорядка разыскивается Олег Данилов, бывший боевик спецподразделения советскойгосударственнойбезопасности,бывший легионер-наемник в одной из африканских стран. Был ранен и контужен. Возможны психические отклонения, чреватые общественно опасным насильственным поведением.
Может выдавать себя за журналиста, профессионального военного, работника спецслужб, криминального авторитета. В последнее время работал сотрудником одного из княжинских издательских холдингов. Возможно, вооружен.
Брови Даши Головиной поползли вверх.
– Держите меня все и еще восемь человек! А почему не сообщили, что ты всю жизнь выдавал себя то за плошку для овсяного киселя, то за мирно пашущий колхозный трактор?
Картинку убрали, дикторша замешкалась, поискав глазами что-то на суфлере, не нашла, взяла со стола бумажку, видимо только что положенную перед ней ассистентом режиссера, начала читать:
– По предположениям оперативных работников, Олег Данилов, находясь в состоянии неадекватного восприятия действительности, похитил человека. – Ведущая запнулась, а на экране появилась цветная фотография Даши Головиной, явно давняя: на ней девушке было вряд ли больше четырнадцати. – Просьба ко всем, кто знает о местонахождении Олега Данилова или девушки, фото которой вы видите на экране, сообщить в правоохранительные органы или по телефонам...
– Да ты меня еще и похитил?! – развеселилась Даша. – Маньяк просто какой-то! И – приставал! Прямо на лоне природы!
– Погоди, Даша. – Лицо Олега было встревожено и крайне напряжено. Он быстро записал два номера, мелькнувших на экране.
– Ты что такой стал? Да это же туфта полная!
– Хуже, Даша, много хуже.
– Чем?
– Все от слова до слова – спланированная провокация.
– Для кого?
– Для Папы Рамзеса.
– Для папы?!
– Да. Ты рассказывала, твой папа запанибрата и с министром внутренних дел, и с дефензивой...