Любовь и доблесть, стр. 108
– Я передумала на тебя обижаться. Ты искренний и добрый.
– Но главное не это.
– А – что?
– Главное, что я – красивый!
Даша смеялась заливисто, откинувшись на спинку сиденья, и все не могла остановиться.
– Ты лучше, чем красивый. Ты – замечательный. А красивая на самом деле – я. Так?
– Кто бы спорил.
– Нет, скажи.
– Да, ты красивая.
– Во-от.
– Даша, а ключ от квартиры тайной – только у папы?
– Нет. У меня тоже есть, но не с собой. У подруги.
– Ага.
– Что – ага?
– А что там еще есть, в этой малогабаритке?
– Ну все, что нужно. Еще один компьютер, деньги. Но немного.
– Немного – это сколько?
– В ящике стола несколько пачек.
– Сотенными баксами?
– Понятно. А чем еще?
– Дашутка, ты милое дитя природы. И своего папы-фараона.
– Данилов, а почему все его называют Рамзесом?
– Точно не знаю, но по преданию, свято чтимому местными газетчиками...
– ...по сплетням.
– Пусть по сплетням, но папа твой «в цвет» вышел как раз в пору популярности этой песенки, помнишь: «...он был очень умен, и за это его называли – Тутанхамон!»
– Но его же Рамзесом прозвали!
– Не придирайся к словам. Тутанхамон был реформатор, а Рамзесы – цари традиционные. Это даже почетнее. Слушай, а картины в той квартирке нет?
– Картины?
– Ну да. И изображен на ней очаг, а над ним – котелок... А за нею – маленькая потайная дверь, к которой в самый раз подходит золотой ключик...
– Нет там такой картины. И ключика золотого нет. И папа мой – не Буратино.
– Жаль. Это многое бы объяснило.
Даша нахмурилась:
– Данилов, что мы занимаемся пустой болтовней? У тебя есть какой-нибудь план?
– Какой-нибудь есть. Кто твоя подруга?
– Лена Бетлицкая. Мы вместе учимся в универе. Ключ у нее дома лежит. В коробочке. И Ленка понятия не имеет, от какой он двери.
– Близкая подруга?
– Ну как... Да.
– Это хуже.
– Почему?
– В свете открывшихся обстоятельств «обставить» могут барышню. Ну да ничего: фигурант она не самый важный... Решим.
– Она никакой не фигурант! Она моя подруга.
– С родителями живет?
– Нет. С парнем. У нее своя квартира.
– Парень кто?
– Компьютерами занимается. Программист.
– Перспективный юноша?
– Данилов, ты временами ведешь себя как язвительный старец!
– Пытаюсь быть ироничным и тем – привлекательным.
– Ты лучше будь таким, какой есть. Тогда ты милый.
– Буду. Поскучаешь еще? Я пройдусь.
– Если нужно...
Данилов вернулся через пару минут. В руке был сотовый.
– Махнул не глядя. У местной молодежи.
– На что?
– На зеленого Франклина.
– У тебя проснулась тяга к антикварной технике?
– Ну дак.
– Ты же рухлядь приволок! Это не мобильник, это рация, судя по размерам.
Такие бесплатно раздают – никто не берет!
– Студенты берут. Охотно. А вообще – наговариваете вы на наш аппаратик, милая барышня, грех это. Фурычит, и хорошо.
Олег повернул ключ зажигания, тронул автомобиль.
– А если глыбже копнуть, вернее, глубочее, вас, как принцессу, интересует не способность товара удовлетворять ту или иную потребность – по Марксу, «потребительная стоимость», а способность его соответствовать виртуальной реальности, именуемой в одних кругах «престижем», в других – «понтами».
Даша рассмеялась:
– Данилов, ты сам-то понял, что сказал?
– Истину. За право считаться избранными люди готовы платить не то что деньгами... Кровью. Все больше – чужой.
Даша поморщилась:
– Олег, порой и меня тянет на патетику, но у тебя это получается как-то слишком по-царски...
– Неестественно?
– Естественно. Но эдак по-монаршески.
– Шекспира в юности перечитал.
– Я смотрела пару его пьес. И знаешь что? Страсти там сильные, а люди все – словно дети малые...
– Просты?
– Наивны. И по-своему беззащитны. А вообще... В мире Шекспира было бы страшно жить. Но было за что умирать.
– Это не так мало.
Глава 86
– Странно... Вот ты вроде не тяжелый человек, Данилов, а я почти всегда чувствую себя напряженно... То ли глупость какую боюсь сказать невпопад... То ли просто стараюсь угадать в словах скрытые смыслы... Которые для тебя ясны, а для меня – лес темный. И устаю от этого.
– Не горюй. Скоро стану попроще, и люди ко мне потянутся.
– Не выйдет у тебя попроще, Данилов. Ты ищешь совершенства. И потому всегда не в ладах.
– С чем?
– И с собой, и с миром. Мы далеко на этот раз едем? – спросила Даша.
– В компьютерный клуб.
– Интернет-кафе? Где мальчики и девочки витают в виртуальности? У нас еще в школе все этим переболели. Быстро прошло: слишком примитивно. Ты прав:
Шекспир лучше. Он тоже искал совершенства.
– Наверное, у него было трудное детство.
– Да ну тебя, Данилов.
Клуб располагался на окраине городка в старом кирпичном купеческом доме прошлого века, да что доме – домине, выстроенном тяжело, основательно; с годами двухэтажный особняк накрепко врос в землю, да так, что первый этаж стал полуподвалом, в котором и тусовались «продвинутые юзеры». На втором располагалась игротека. При этом сама постройка находилась в антагонистическом противоречии с оформлением: здание было от крыши до цоколя расписано граффити: в немудреной орнаментике преобладали мотивы потустороннего мученичества, гоблиничества, затерянных миров подсознания и прочих параноидальных катаклизмов и шизоидных катастроф.
– Красиво, добротно... Хорошо.
– Агрегатом девчонок завлекать будешь? – хмыкнула Даша, кивнув на «лэптоп».
– А то.
– Я с тобой.
– Пошли.
– Адрес капища у продавца узнал?
– Догадливая.
– Я вообще, наверное, в папу.
– Не пугает.
Спустились в полуподвал. После света дня мерцание экранов играло на лицах сгрудившихся подростков фиолетовыми пятнами нездешней ночи.
– Здорово, славяне! И кто тут у вас Рутен?
– А на что он вам, дядя? – ехидно спросил белобрысый пацан лет тринадцати.
– Деньги карман жмут. Поделиться хочу.
Данилов хлопнул ладошкой по нагрудному, где тугой пачкой были свернуты доллары.
– С чего вдруг?
– Да вот, машинку прикупил. А как завести – не знаю.
Данилов открыл ноутбук.
Пацаны сгрудились кучкой. Высокий долговязый рыжий вынырнул из полутьмы:
– Ну я – Рутен.
– Помощь твоя нужна. Если соображаешь в эдаких штуках. Фугу сыграешь? С адажио и скерцо?
– Чего?
– Шучу. Нужно мне с этой машинки войти в «паутину», собрать налипших насекомых и вернуться, самому не наследив. Поможешь?
– Модем встроенный... – забормотал Рутен. – Мощность... Да на такой – все, что угодно! Красивая, – похвалил он машину.
– Умеют. Пошли поговорим?
– Пошли. Девушка с вами?
– Ага.
– Тоже красивая.
– Понял, Данилов?! Я пользуюсь повсеместным успехом, а ты не ценишь!
– За мной идите.
Вслед за Рутеном они прошли в самый угол подвала; там был закуток, дверца, за дверцей – шаткая деревянная лесенка. По ней поднялись на три скрипучих пролета: лестничка была новая, добротно сработанная и вкусно пахла сосной.
Оказались в небольшом, тоже недавно пристроенном деревянном мезонине.
– Твой офис?
– Скорее – рабочий кабинет. Жить как-то надо. На столах стояло несколько компьютеров.
– Чинишь?
– Комбинирую. – Парень с оттенком зависти глянул на навороченный «лэптоп», вздохнул:
– За неимением гербовой – пишем на простой. Так что за дело?
– А ты любое спроворишь?
Рутен пожал плечами:
– А то.
– Дело конфиденциальное.
– Ко мне с другими не ходят.
– Рот на замке?
– Как граница. Живой ведь пока. – Последнюю фразу рыжий произнес, явно рисуясь перед Дашей. – Так что работаем? Кредитки? Базу данных какую-нибудь?
«Трояна» внедрять?
– Что-то ты суетишься.