Банкир, стр. 104
— А в женщинах?
— Наверное, да. Только… Что-то мне кажется, ценил он их куда ниже, чем борзых.
— Как знать…
— Да… Как знать…
— А вообще — очень может быть. Мужчины, особенно красавцы, занимающие еще в молодости посты при дворе, нередко так озабочены собственной значимостью, избалованы доступностью окружающих женщин, ослепленных блеском их славы, что сей «предмет» не кажется им достойным внимания…
— Может, и так.
— А зря. Ты подумай, кто бы заметил голого короля, если бы рядом была голая королева!
— Железная логика!
— Железная логика — у Маргарет Тэтчер! У меня — обычная, женская.
Основанная на интуиции и здравом смысле. Эвита Перон была любимицей Аргентины, и кто знает, достиг бы диктатор таких высот, если бы не она. Не согласен?
— Естественно, согласен. А откуда ты знаешь про Эву?
— Кино смотрела.
— А-а-а…
— Что — а-а-а?..
— Да ничего.
— Не-е-ет. Ты это как-то произнес… А если б я сказала: монографию про Перона читала — было бы краше?
— Слушай, Ленка, что завелась-то? Ты чего, феминистка?
— Да нет. Мне, как нормальной русской бабе, хочется зависеть от мужчины любовью к нему… И — его любовью ко мне. Вот и весь феминизм. Просто мужчины часто несправедливы к нам…
— Наверное, так оно и есть.
— Слушай, а над чем ты работал у Кришны? — спрашивает Лена, меняя тему с логикой нормальной девчонки.
— Я же тебе сказал… Подробности?.. Подробности не очень интересны, финансы — сфера вполне специфическая, чтобы кого-то интересовал процесс собственно бухгалтерии… А переговоры с партнерами — как везде: я из-за границ не вылезал…
— То есть ты не знал ничего такого, что могло бы стоить твоей жизни?
— Знаешь… Мир денег специфичен: там даже доллар может быть ценой в чью-то жизнь.
— Ну, это… — пожимает плечами девушка.
— Общие слова?
— Да вроде того. Скорее, может быть, ты случайно узнал что-то чрезвычайно важное…
Вспоминаю. Отвечаю искренне и твердо:
— Нет. Ничего.
— Хм… Ты вполне мог не придать этому значения.
— Лена… Я — хороший профессионал в своем деле. Если подумать — блестящий.
Девушка порывается что-то сказать…
— Погоди. Не важно, большое у меня самомнение или не очень… Просто это так. И «что-то важное» я бы не пропустил.
— Знаешь, со всеми бывает… Человеку свойственно ошибаться.
— Но банкирам несвойственно прощать ошибки. В денежных делах нет места сантиментам. И ошибки не прощают. Никогда.
— Сурово.
— Но справедливо. Работа такая: на войне — как на войне.
— Тогда, может быть, тебя просто подставили? Вместо кого-то другого?
Пожимаю плечами:
— Все может быть.
Лена курит и смотрит в окно. Ночь окрасила все двумя цветами — черным и серым… А мир — мир не так одноцветен… «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан…» Бокал с многоцветной жидкостью… Коктейль «Флаг»… И — капля пурпурного вина, искрой проходящая через все слои…
Да!
Вот именно за этим я и был больше всего нужен Кришне! Я — случайный фактор, я — тот самый джокер, обряженный в царский пурпур, на меня кинулись, как на главного Дирижера неведомого мне оркестра, в то время как настоящий Маэстро, Кришна, беспроигрышно ведет свою партию! И — бесстрашно, как и подобает полководцу, жертвует пеш-кой ради позиционного выигрыша и, следовательно, победы во всей партии… Ну что ж… Понять это я могу, а простить?.. На войне — как на войне.
Расчет Кришны оказался изящен и прост. С одной стороны — фамилия.
Финансовые зубры старшего поколения не могли не слышать о Дорохове-старшем, Петре Юрьевиче… Он в свое время был вхож в самые высокие кабинеты и на любые этажи… Если он и занимался финансами, то какими?.. Мне это неизвестно.
Второе. Сам я — человек шебутной и непредсказуемый, показавший себя активным «новым русским» со старой родословной. Кришна — теневой финансист — старался не афишировать наши контакты, но… Но — и не скрывал особенно их!
Свой бизнес, свой банк, завязанные на меня предприятия я сворачивать не собирался; октябрь девяносто четвертого и весь следующий год, оказавшийся для многих банков фатальным из-за ужесточения политики Центробанка и монарших околодолларовых игр, для меня прошел легко: во время «черного вторника» я нажил за трое суток почти миллион долларов и нескольких крайне опасных врагов; в период «ужесточения», когда на меня, как на selfmademana «наехали» и ЦБР, и ряд «уполномоченных китов», — все закончилось даже не легким испугом, а имитацией «наезда»: могучая тень Константина Решетова, тень Кришны оградила меня, подобно беспросветной ночи… Как там говорил Михеич? Кришна — значит темный?..
Третье. Константин Кириллович неоднократно намекал мне на некую «Большую Игру», но не говорил ничего определенного. Притом — что активно помогал связями, задания по своим делам давал обычно в те точки земного шарика, где они пересекались с моими деловыми интересами; действовал я крайне активно, как привык… Зарабатывал деньги группе Решетова, но для банкира его уровня — совсем небольшие деньги. Впрочем, особенно я не терзался: мой бизнес был надежен и прибылен. Иногда приходила мысль, что Кришна готовит меня к чему-то… Но я старался об этом не думать. Забыв, где бывает обычно дармовой сыр… Особенно в такой «романтической» профессии, как делание денег.
Вывод: Кришна всеми силами старался представить дело так, что я — крупная или даже центральная фигура в его «Большой Игре». Люди, которые за ним и за мной пристально наблюдали, сопоставляли мою активность в различных точках земного шара с какой-то другой информацией и пришли именно к тому выводу, к какому и стремился подвести их Кришна.
Красиво… Добротно… Хорошо.
В нужный момент они кинулись на меня, как крысы на сыр… Мышеловка захлопнулась. Меня похитили с Кипра, накачали наркотой по самую маковку, сняли, надо думать, бездну бесполезной информации и напрягли массу «яйцеголо-вых» на обработку ее. По идее меня после «прокачки» положено было утопить в Черном море. Чтобы сомнений не возникало. Тут — неувязочка. Что-то у них, видно, не сложилось… Вообще-то бывает. Кто-кто, а я по поводу этой несвязухи сетовать не намерен.
Конечно, обидно сознавать, что тебя отыграли втемную, как последнего живца, как пескаря, выловленного «мутником» и аккуратно, чтобы был живым и резвым, насаженного на «донку» опытным рыболовом… Человеком, который мне был не просто симпатичен, которому я доверял…
«Если радость на всех одна, на всех и беда одна…» Наверное, я остался слишком большим романтиком, чтобы выжить в нашем теперешнем мире… Вернее — чтобы выжить в мире вообще… Хотя… Мы самоуверенны: часто нам только кажется, что время, в которое мы живем, — самое скверное, неприятное, предательское, подлое… Думаю, во все времена этой дряни хватало. С избытком.
Особенно рядом с деньгами или властью. «Боливар не выдержит двоих…»
Только для меня, и сейчас, и всегда, — «если радость на всех одна, на всех и беда одна…», пусть этих «всех» будет двое, трое, четверо… Это уже не так мало. Ради этого стоит жить. И побеждать.
Глава 49
Все это я изложил Лене более связно и менее эмоционально. Она слушала очень внимательно, задумалась, наморщив лоб и покусывая краешек карандаша… И — стала похожа на маленькую девчонку, на школьницу, которой почему-то никак не удается решить заданный пример…
— Ты знаешь, все это очень похоже на правду…
— Еще бы! Наверное, так оно и было.
— Тебе, наверное, горько сейчас?
— Ничего. Переживем. И — коньячком запьем. — С этими словами подхватываю бутылку и делаю три хороших глотка. — А вообще — тошно.
— Не расстраивайся. Со мною такое тоже случалось. Нет, конечно, не такое, но ведь для любого предательства объяснения хотя и находятся, но очень натянутые… Вернее — никаких не находится… Знаешь, когда мне было двенадцать, меня предала лучшая подруга… По крайней мере, я считала ее такой.