Учение дона Хуана (перевод Останина и Пахомова), стр. 14
3
За два с лишним года, что прошли с тех пор, как дон Хуан начал учить меня о гуахо, до того момента, когда он решил, что я готов к практическому обучению (которое он, собственно, и называл учением), передо мной постепенно проявились характерные особенности двух упомянутых ранее гуахо.
Сначала дон Хуан говорил о них урывками. Первые упоминания о гуахо перемежаются в моих записях разговорами на другие темы.
23 августа 1961 года, среда
– «Чертова травка» – гуахо моего благодетеля. Она могла стать и моим гуахо, да я ее невзлюбил.
– За что?
– За один крупный недостаток.
– Она слабее других?
– Нет, ты неверно меня понял. Она ничуть не слабее, но кое-что в ней мне очень не нравится.
– Ты можешь сказать, что именно?
– «Травка» портит людей. Не укрепив сердца, она слишком рано дает людям силу. Они становятся не в меру своевольными и властолюбивыми, но на удивление слабыми в самом средоточии своей великой силы.
– Этого можно избежать?
– Избежать нельзя, но преодолеть можно. Такова цена «чертовой травки».
– Как преодолеть ее дурное влияние, дон Хуан?
– У «чертовой травки» четыре головы: корень, стебель с листьями, цветы и семена. У каждой головы свои особенности, и всякий, кто избирает «травку» в гуахо, должен изучать ее именно в этом порядке. Важнейшая голова – корень. Через корень овладевают силой «чертовой травки». Стебель и листья – голова, исцеляющая болезни; если знать, как ее применять, она людям на пользу. Третья голова – цветы; с ее помощью сводят людей с ума, лишают воли и даже убивают. Тот, кто взял «травку» в гуахо, никогда не использует для себя ни цветы, ни стебель с листьями, разве что сильно заболеет. Он употребляет корни и семена, особенно семена – это четвертая, самая могучая голова «травки».
Мой благодетель называл семена «трезвой головой». Он говорил, что они – единственная часть «чертовой травки», способная укрепить человеческое сердце. «Травка» сурова с теми, кому она покровительствует, и старается погубить их прежде, чем они доберутся до тайн «трезвой головы». Обычно это ей удается; но рассказывают и о таких,'кто раскрыл ее тайны. Ах, что за соблазн для человека знания!
– Твой благодетель раскрыл ее тайны?
– Нет.
– А ты, дон Хуан, встречал кого-нибудь, кому это удалось?
– Нет. Они жили в давние времена, когда это знание очень ценили.
– А ты знаешь кого-нибудь, кто встречал таких людей?
– Нет, не знаю.
– А твой благодетель знал?
– Да.
– Почему же тогда он не добрался до тайн «трезвой головы»?
– Приручить «травку» и превратить ее в своего гуахо – невероятно трудная задача. Моим гуахо, например, она стать не захотела; вероятно, потому, что я ее невзлюбил.
– И все-таки ты можешь прибегнуть к ней?
– Могу, но предпочитаю этого не делать. Впрочем, у тебя все может быть по-иному.
– Почему ее называют «чертовой травкой»? Старик пожал плечами и некоторое время молчал.
Наконец сказал, что «чертова травка» – ее обиходное имя, что у нее есть и другие имена, но называть их нельзя. Истинное имя – дело очень серьезное, особенно когда приручаешь силы гуахо.
Я спросил, почему это так серьезно. Дон Хуан ответил, что к истинным именам прибегают лишь в минуту крайней необходимости, когда призывают «травку» на помощь, и заверил меня, что в жизни ищущего знание такая минута рано или поздно наступит.
3 сентября 1961 года, воскресенье
Сегодня после обеда дон Хуан принес с поля два растения дурмана. Неожиданно для меня он завел разговор о «чертовой травке», а потом предложил поискать ее возле холмов.
Мы доехали до ближайших холмов. Я достал из багажника лопату, и мы спустились в один из каньонов.
Некоторое время мы продирались сквозь кустарник, густо разросшийся на песчаной почве. Дон Хуан остановился возле невысокого растения с темно-зелеными листьями и крупными белыми цветами, похожими на колокольчики.
– Это он, – сказал дон Хуан и немедленно начал копать.
Я хотел помочь, но старик энергично замотал головой и продолжал окапывать растение со всех сторон, пока не образовалась яма, глубоко, уходящая в землю с внешнего края и горкой поднимающаяся к центру. Кончив рыть, дон Хуан опустился перед растением на колени и, разобрав пальцами землю вокруг него, открыл сантиметров десять крупного раздвоенного корня, по толщине заметно превосходящего стебель.
Дон Хуан посмотрел на меня и объяснил, что это растение – «мужчина», так как его корень раздваивается в месте соединения со стеблем. Он поднялся и пошел прочь, что-то разыскивая.
– Дон Хуан, что ты ищешь?
– Палку.
Я стал осматриваться по сторонам, но он остановил меня.
– Не ты! Сядь вон там. – Он указал на камни метрах в пяти от ямы. – Я сам найду.
Вскоре дон Хуан вернулся с длинной сухой веткой. Работая ею как копалкой, он осторожно расчистил землю вокруг двух отростков корня, обнажив его на глубину примерно в 60 сантиметров. Он стал рыть дальше, но земля была здесь такой твердой, что палке не поддавалась.
Дон Хуан прервал работу и сел передохнуть. Я подсел к нему. Долгое время мы молчали.
– Почему ты не копаешь лопатой? – спросил я.
– Лопатой можно повредить растение. Нужна палка, принадлежащая этому месту. Даже случайно зацепив корень, она не причинит ему такого вреда, как лопата или какой-нибудь посторонний предмет.
– Что это за палка?
– Сухая ветка паловерде. Если не найдешь сухой, можно срезать прямо с дерева.
– А другие деревья не годятся?
– Я же сказал – паловерде, и никакое другое!
– Почему?
– Потому что у «чертовой травки» очень мало друзей и паловерде – единственное дерево в наших местах, с которым она ладит. Единственное существо, которое ее поддерживает. Если при пересадке повредишь корень лопатой, он не примется на новом месте, а если заденешь веткой паловерде, растение и не почувствует.
– Что ты будешь делать с корнем?
– Выкопаю. Тебе придется сейчас уйти. Поищи пока другое растение и жди, когда я тебя позову.
– Ты не хочешь, чтобы я тебе помог?
– Когда мне понадобится твоя помощь, я скажу. Я отошел в сторону и занялся поисками дурмана.
Меня одолевало искушение незаметно подкрасться и подглядеть, что делает дон Хуан. Через некоторое время он подошел ко мне.
– Теперь поищем «женщину», – предложил он.
– Как ты их различаешь?
– Женское растение выше и похоже на маленькое деревце. Мужское – шире и у самой земли разрастается кустиком. Когда мы выкопаем «женщину», ты увидишь, что, прежде чем раздвоиться, ее корень уходит довольно глубоко в землю, а у «мужчины» он раздваивается у самого стебля.
Мы вместе осмотрели поле. Дон Хуан указал на одно растение:
– Это «женщина».
Выкапывал он его так же, как первое. Когда старик очистил корень, я увидел, что он соответствует его описанию. Мне снова пришлось отойти в сторону.
По возвращении домой дон Хуан развернул сверток, в котором лежали растения. Сперва взял более крупного «мужчину» и обмыл его в большом корыте. Очень осторожно очистил от земли корень, стебель и листья. После этой тщательной и кропотливой работы он достал короткий зазубренный нож и, сделав неглубокий надрез по окружности в месте соединения корня со стеблем, переломил его.
Листья, цветы и семенные коробочки дон Хуан разложил на отдельные кучки, отбросив все сухие и порченные гусеницами части. Двумя бечевками он связал оба отростка корня, сделал надрез в месте их соединения и сломал пополам: получились два корня одинаковой длины.
Потом расстелил кусок грубой холстины и положил на нее два связанных вместе корня, на них – аккуратную стопку листьев, затем – цветы, семена и стебель. Все это завернул и концы тряпки завязал узлом.
То же самое дон Хуан проделал со вторым растением, «женщиной», только на этот раз корень разрезать не стал, сохранив развилку целой, в виде перевернутой буквы «игрек». Все части второго растения он завернул в другую тряпку.