Имя ветра, стр. 120

— Черное… хреново проклятье, — выдохнул я, слишком усталый, чтобы как следует обругать судьбу.

Деоч с симпатией посмотрел на меня.

— Она спрашивала о тебе, — сообщил он утешительно. — И ждала довольно долго, почти час. Дольше, чем я когда-либо видел.

— Она ушла с кем-нибудь?

Деоч посмотрел на свои руки, играющие с монеткой.

— Она не из тех, кто долго остается в одиночестве… — Он снова сочувственно посмотрел на меня. — Нескольким она дала от ворот поворот, но потом ушла с одним парнем. Не думаю, что она действительно была с ним, если ты меня понимаешь. Она искала покровителя, а этот парень имел как раз такой вид. Светловолосый, богатый — ну, ты знаешь таких.

Я вздохнул.

— Если ты случайно увидишь ее, передай… — Я замялся, пытаясь придумать, как описать то, что случилось. — Можешь сделать, чтобы «непреодолимые обстоятельства» прозвучали более поэтично?

— Наверняка смогу. Я опишу ей твой жалкий вид, и босоногое состояние тоже. Заложу тебе добрый крепкий фундамент попресмыкаться вдоволь.

Я улыбнулся против воли:

— Спасибо.

— Может, дать тебе выпить? — спросил он. — Немного рановато для меня, но я всегда могу сделать исключение для друга.

Я покачал головой:

— Мне надо возвращаться. У меня дела.

Я поковылял обратно к Анкеру и обнаружил, что в общем зале собралась целая толпа взволнованных людей, судачивших о пожаре в артной. Не желая отвечать ни на какие вопросы, я уполз за крайний столик и попросил служанку принести мне миску супа и кусок хлеба.

Пока я ел, мои чувствительные уши подслушивателя ловили обрывки рассказов разных людей. Только тогда, услышав эту историю от других, я понял, что совершил.

Я привык, что люди говорят обо мне. Как я уже рассказывал, я активно создавал себе репутацию. Но тут все получилось по-другому: это было настоящее. Люди успели разукрасить историю всевозможными подробностями, но сердце ее осталось прежним: я спас Фелу. Бросился в огонь и вытащил ее в безопасное место. Прямо как прекрасный принц из сказки.

Я впервые ощутил, каково быть героем. И нашел, что мне это весьма по вкусу.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

ВОПРОС РУК

После обеда у Анкера я решил вернуться в артную и посмотреть, насколько пострадала мастерская. Слышанные мной рассказы повествовали, что пожар был взят под контроль очень быстро. Если так, то я, возможно, даже смогу закончить работу над своими синими излучателями. Если нет, хотя бы верну пропавший плащ.

К моему удивлению, основная часть артной вышла из пожара почти без повреждений, только северо-восточный угол мастерской был практически уничтожен. Там не осталось ничего, кроме кучи битого камня, стекла и пепла. На полу и разбитых крышках столов застыли яркие потеки меди и серебра.

Более непривычным и неприятным оказалось то, что мастерская была пуста. Такой я ее никогда раньше не видел. Я постучал в дверь кабинета Килвина, потом заглянул внутрь — пусто. Понятно: без Килвина некому организовать уборку.

Окончание работы над излучателями отняло на несколько часов больше, чем я предполагал. Ушибы и ожоги отвлекали меня, а перевязанный палец делал руку неуклюжей. Как и большинство артефактных работ, эта требовала двух искусных и ловких рук. Даже малейшая помеха от повязки становилась серьезным неудобством.

Однако я закончил проект без всяких происшествий и как раз готовился проверять излучатели, когда услышал в коридоре Килвина, бранящегося на сиару. Я оглянулся через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть, как он протопал через дверь к своему кабинету, а за ним один из гиллеров магистра Арвила.

Я закрыл вытяжной колпак и пошел в кабинет Килвина, тщательно выбирая, куда ставить босые ноги. Через окно я видел Килвина, размахивающего руками, как фермер, гоняющий ворон. Его руки были замотаны белыми повязками почти до локтей.

— Хватит, — рявкнул он. — Я позабочусь о них сам.

Медик поймал одну его руку и чуть получше подогнал повязку. Килвин отдернул руку и высоко поднял, чтобы тот не мог достать.

— Лхинсатва. Хватит — значит, хватит. — Медик сказал что-то — слишком тихо, чтоб я мог расслышать, но Килвин продолжал трясти головой. — Нет. И никаких больше лекарств. Я и так уже достаточно проспал.

Килвин махнул мне:

— Э'лир Квоут, мне надо с тобой поговорить.

Не зная, чего ожидать, я вошел в его кабинет. Килвин мрачно посмотрел на меня.

— Видишь, что я нахожу, когда пожар потушен? — спросил он, указывая на груду темной ткани на своем столе. Килвин осторожно приподнял один угол перевязанной рукой, и я узнал обугленные останки моего плаща. Килвин резко встряхнул ткань, и наружу выпала моя ручная лампа, неуклюже прокатившись по столу.

— Мы говорили о твоей воровской лампе не больше двух дней назад. А сегодня я обнаруживаю ее там, где любая сомнительная персона может ее забрать. — Он нахмурился. — Что ты можешь сказать в свою защиту?

Я разинул рот.

— Простите, магистр Килвин, я был… Меня унесли…

Он посмотрел на мои ноги, все так же хмурясь.

— А почему ты не обут? Даже э'лиру должно быть понятно, что не следует ходить голыми ногами по такому месту. Твое поведение в последнее время стало весьма беспечным. Я разочарован.

Я забормотал какие-то объяснения, но тут суровость Калвина внезапно превратилась в широкую улыбку.

— Да я же шучу, — мягко сказал он. — Я должен тебе груду благодарностей за то, что ты вытащил ре'лара Фелу из огня. — Он протянул руку, чтобы похлопать меня по плечу, потом поглядел на повязки и передумал.

Я обмяк от облегчения и взял свою лампу. Похоже, ее не повредил огонь и не разъел костедеготь.

Килвин вытащил маленький мешочек и положил его рядом на стол.

— Эти вещи тоже были в твоем плаще, — сказал он. — Много вещей. Твои карманы были набиты битком, как мешок лудильщика.

— Вы, кажется, в хорошем настроении, магистр Килвин, — осторожно сказал я, размышляя, какое обезболивающее ему давали в медике.

— Ага, — жизнерадостно сказал он. — Знаешь пословицу: «чан ваэн коут»?

— Семь лет… Я не знаю «коут».

— «Ожидай беды каждые семь лет», — объяснил он. — Это старая поговорка и вполне правдивая. В этот раз было два года перебора. — Он показал на останки мастерской. — А теперь, когда беда случилась, она оказалась небольшой. Мои лампы невредимы. Никто не погиб. Из всех мелких ранений самые серьезные — мои, как и должно быть.

Я посмотрел на его повязки, и мой желудок сжался при мысли, что его искусные руки пострадали.

— Как вы? — осторожно спросил я.

— Ожоги второй степени, — сказал он, отмахиваясь от моего участливого возгласа прежде, чем я успел его издать. — Просто пузыри. Болезненно, но ни обугливания, ни долгосрочной потери подвижности. — Он раздраженно вздохнул. — Однако мне придется провести чертову уйму времени без всякой работы в следующие три оборота.

— Если вам нужны руки, я могу вам их одолжить, магистр Килвин.

Он уважительно кивнул.

— Это благородное предложение, э'лир Квоут. Если бы это был только вопрос рук, я бы принял его. Но большая часть моей работы включает сигалдри, с которой э'лиру знакомиться было бы… — Он сделал паузу, тщательно подбирая следующее слово: — Немудро.

— Ну тогда меня надо перевести в ре'лары, магистр Килвин, — сказал я с улыбкой. — Чтобы я мог вам помогать.

Он басовито хмыкнул:

— А что, можно. Если ты продолжишь так же хорошо работать…

Я решил сменить тему, чтобы не спугнуть удачу:

— А что было не так с баком?

— Слишком замерз, — пояснил Килвин. — Металл был просто оболочкой, защищавшей стеклянный бак внутри и поддерживавшей низкую температуру. Подозреваю, что повредилась сигалдри бака и он становился все холоднее и холоднее. Когда реактив замерз…

Я кивнул, наконец догадавшись:

— Внутренний стеклянный бак лопнул, как замерзшая бутылка пива. А потом реактив проел металл бака.