День «Д». 6 июня 1944 г., стр. 122
И последнее замечание Уиста: «На войне лучше всего быть солдатом или полковником, а может быть, кем-нибудь и повыше рангом. Остальные должны становиться лидерами».
Да, на «Омахе» такие лидеры были.
25. «Это было потрясающе»
Вторая половина дня на «Омахе»
К часу или двум дня большая часть немецких ДОСов на берегу и скалах была выведена из строя эсминцами, танками или пехотой. Это значительно уменьшило интенсивность пулеметного огня. Но снайперы продолжали обстреливать пляжи. Запутанная система траншей позволяла немцам вновь занимать ранее оставленные позиции и возобновлять огонь.
Берег по-прежнему обстреливался артиллерийскими орудиями, установленными в глубине материка или на флангах. Они направлялись с наблюдательных постов. Но и беспорядочная стрельба создавала проблемы. Пляжи все еще были плотно забиты техникой, и любой снаряд мог легко попасть в цель.
Капитан Оскар Рич служил корректировщиком огня в 5-м батальоне полевой артиллерии. Он шел на ДСТ со своим разобранным самолетом «Л-5». Капитан высадился в секторе «Изи-Ред» в 13.00. Вот что предстало перед его глазами уже с расстояния ста ярдов от берега:
«По всему пляжу горели грузовики, танки, что только не горело. На берег выгружались боеприпасы. У прибоя стоял целый штабель 20-литровых канистр с бензином. Может быть, 500 канистр. В них врезался снаряд. Какой раздался взрыв!»
«Я никогда в жизни не видел такого хаоса, — рассказывает Рич. — Но того, что я ожидал, не было. Никакой паники, истерики. Люди на берегу вели себя так, как будто занимались обыденными делами. „Сибиз“ регулировали движение техники, направляли войска к выездам. Они напомнили мне полицейских, управляющих потоками транспорта во время парада 4 Июля».
Когда ДСТ кружило около берега, выискивая место, куда подойти, в носовую часть корабля ударил минометный снаряд. Шкипер, младший лейтенант, двинулся к прибою. Комендант десанта махнул рукой, чтобы мы отошли назад. Шкипер забыл сбросить якорь, «и мы потратили уйму времени на то, чтобы сползти с мели, на которую успели наскочить».
«Мне было жаль этого шкипера, — вспоминает Рич, — который выглядел очень расстроенным. Он спросил меня:
— Лейтенант, вы умеете управлять кораблем? И я сказал:
— Парень, я всю жизнь их водил.
По правде говоря, самым большим судном, которое я более-менее знал, был речной ялик.
— Вы бы хотели повести этот корабль? — снова обратился ко мне шкипер.
— Черт меня побери, если я этого не сделаю! — ответил я. Я подозвал одного из матросов, — продолжает свои воспоминания капитан Рич, — и сказал:
— Сынок, у тебя сейчас одно-единственное дело. Он спросил:
— Какое? И я сказал:
— Когда мы подойдем к берегу на сто ярдов, ты сбросишь якорь, независимо от того, что я буду тебе говорить».
ДСТ снова направилось к прибою. Матросы спустили носовую рампу, несмотря на то что по кораблю ударил еще один снаряд, попавший в машинное отделение. Два джипа, стоявшие на палубе, съехали. К великому неудовольствию Рича, они «забыли подцепить мой самолет», а у самого капитана не было никакого транспорта. Но подъехал на бульдозере «сиби», взял на буксир самолет, вытянул его на берег, сказал, что «у него есть и другие дела», пожелал Ричу удачи и удалился. «И я остался один со своим самолетом, — говорит капитан, — без механика, средств передвижения, без какой-либо помощи».
Рич заметил коменданта десанта: «Ему на вид было не больше 25 лет. Хорошо смотрелись загнутые кончиками вверх усики. И сам он, восседавший в кресле на пляже. Перед ним стояла рация, лежали на песке полдюжины телефонных аппаратов. Вокруг него крутилась целая команда помощников и рассыльных. Похоже, что он заправлял здесь всеми делами. К нему без конца подходили люди, требовали одно, другое, третье. Но комендант сохранял полную невозмутимость. Он что-то говорил, и толпа расходилась. Он был всего лишь лейтенантом. Но к нему обращались армейские полковники и генералы, требовали то или это, а комендант просто отвечал:
— Извините, но у меня этого нет. Вам придется обойтись тем, что у вас есть.
Они недоуменно покачивали головами и отходили».
«Когда комендант видел свободное место у прибоя, он сразу же давал указание подвести туда десантное судно. Распоряжался убрать танк, который загораживал проезд другой техники. Направлял бульдозеры расчистить завалы. Он фактически руководил всеми, всей деятельностью на берегу. Я не знаю его имени, но в ВМС, уверен, должны им гордиться. Он делал огромное и важное дело».
Рич сказал коменданту, что ему нужна машина, чтобы вытянуть самолет с берега. «Он ответил:
— Вон там стоит джип. Правда, без водителя. Можете его забрать».
Рич подцепил самолет и еле протиснулся через «пробку» на пляже к выезду «Е-1». Затем он поехал вверх по ложбине. Возможно, капитан был первым, кто поднялся на плоскогорье с самолетом-корректировщиком. Выезд только что открылся.
Наверху Рич отыскал яблоневый сад у Сен-Лорана, в котором он должен был собрать свой самолет. Без механика дело подвигалось медленно. Время от времени к нему подходили любознательные «джи-айз», любившие покопаться в технике. Но сержант или офицер непременно отгоняли их, и тогда Рич снова оставался наедине со своим «Л-5». Только к ночи ему удалось подготовить корректировщик к полетам.
Ричу повезло. Немецкая артиллерия и минометы обстреливали прежде всего выезды. Во второй половине дня огонь усилился. Адмирал Чарлз Кук и генерал-майор Том Хэнди из военного министерства, наблюдавшие за высадкой с борта «Гардинга», решили поближе познакомиться с тем, как развиваются события. Они перебрались сначала на ДСП, потом на ДССК, которое по коридору, проделанному в заграждениях, доставило их на берег.
«Прибой был завален разрушенными судами и подбитыми танками, грузовиками, — вспоминает адмирал Кук. — На пляжах лежали тела убитых и раненых».
Хзнди направился вправо, Кук — влево. Вокруг взрывались снаряды, забрасывая их песком. То и дело им приходилось падать ничком на землю. Кук получил легкое ранение шрапнелью. Часа через два они встретились и решили вернуться на корабль, потому что, как сказал Кук, «обстрел становился все интенсивнее, жертв — все больше, и для нас самым благоразумным было покинуть берег».
Лейтенант Вине Шлоттербек из 5-й специальной инженерной бригады провел семь часов на ДСТ, которое кружило в море вне досягаемости немецких орудий, ожидая благоприятной возможности подойти к берегу. Как и другие капитаны, шкипер отрубил аэростат заграждения. В небе не было немецких самолетов, а аэростаты указывали противнику на цель для поражения. Шлоттербек все это время сидел на штурмовом трапе, вглядываясь в то, что происходит на пляжах.
«Подводные заграждения были хорошо различимы, — вспоминает лейтенант, — так как прилив еще не поднялся до самой высокой отметки. По берегу словно прошел ураган. Такого скопления разрушенных судов я еще не видел. У прибоя торчали подбитые и полузатонувшие танки. Я насчитал два или три танка, на поддержку которых мы еще как-то могли полагаться».
В 18.30 ДСТ попыталось подойти к берегу: «Мы сразу же наскочили на отмель, и нам пришлось дать задний ход, потому что вокруг было довольно глубоко. Только мы сдвинулись с отмели, как по тому месту, где мы стояли, ударил снаряд». Шкипер отыскал проход между заграждениями и снова направился к прибою: «Но перед нами подорвался большой корабль, груженный боеприпасами. Он полыхал, как грандиозный фейерверк». Наконец шкипер обнаружил подходящий для высадки участок в секторе «Фокс-Ред»: «Мы не успели туда подойти. Нас обогнало ДСП, загородив нам проход через заграждения. Мы снова залетели на мель. На этот раз прочно».
«Наши двигатели работали на предельных оборотах, — продолжает вспоминать Шлоттербек. — Судно готово было развалиться на куски от вибрации. Мы опустили кормовой якорь и стали его выбирать. Но он только рыл песок, а мы не сдвинулись ни на дюйм. Двигатели стучали как бешеные. Но все впустую».