На грани потопа, стр. 74

— До сих пор?! — поразился Шэнь.

— Да, господин.

— Интересно, интересно... — задумчиво протянул, магнат. — Быть может, абордажная команда обнаружила на борту нечто такое, что потребовало со стороны командира фрегата решительных действий, вплоть до ликвидации нежелательных свидетелей? Как ты думаешь?

— Скорее всего, господин, — согласилась девушка. — Такой вариант развития событий вполне объясняет затянувшееся радиомолчание.

— Еще что-нибудь есть?

— Ваши агенты допросили охранников, стоявших на посту у главных ворот. Они сначала запирались, но потом признались что примерно за полчаса до выхода «Юнайтед Стейтс» пропустили на территорию дока трех мужчин, один из которых представился капитаном службы безопасности, а двое других — экспертами какой-то немецкой фирмы. Прибыли они на «роллс-ройсе». Цель визита — осмотр машин лайнера. Все трое вернулись сразу после отплытия судна и отбыли в неизвестном направлении. Дальнейшее расследование установило, что никаких экспертов никто не приглашал, лимузин принадлежит местному отелю, а предъявленное удостоверение числится за пропавшим без вести командиром патрульного катера.

— Ну и бардак! — в сердцах выругался Шэнь. — Пусть продолжают копать дальше. Мне нужны ответы. Я должен точно знать, кто за мной шпионит и кто несет ответственность за гибель и исчезновение моих людей. Прикажи от моего имени, чтобы привлекли лучших агентов.

— Поручить это Павлу Гавровичу, господин? — спросила Сю.

Шэнь на секунду задумался.

— Нет, Гавровича не трогай. У него свое задание — убрать Дирка Питта. Где он сейчас обретается?

— Последний раз Питта засекли в Маниле.

— В Маниле?! — взорвался магнат. — Филиппины в двух часах лету от Гонконга! Почему мне не доложили?

— Сообщение от Гавровича поступило всего час назад, господин. Он проследил путь Питта и его напарника Альберта Джордино от аэровокзала до порта, где оба поднялись на борт какого-то старого судна под иранским флагом.

— Уж не того ли самого, что бросило якорь по соседству с «Юнайтед Стейтс»? — ядовито осведомился Шэнь.

— Положительная идентификация затруднительна, — невозмутимо ответила девушка, — но вероятность случайного совпадения, по мнению экспертов, близка к нулевой.

— Выходит, этот ублюдок опять сунул нос в мои дела! — разозлился Шэнь. — Директор департамента специальных проектов НУМА наверняка умеет обращаться с мини-субмариной, но при чем тут адмирал Сэндекер? Его ведомство занимается сугубо мирными исследованиями.

— Точно установлено, что Питт действительно отправился на озеро Орион, чтобы отдохнуть и восстановить силы после тяжелой травмы, полученной месяц назад, и двухнедельного пребывания в госпитале. Все последующие события, приведшие к ликвидации перевалочной базы, признаны аналитиками цепочкой досадных случайностей. Однако те же аналитики указывают на высокую вероятность привлечения ресурсов НУМА к операциям Службы иммиграции и натурализации и Береговой охраны по пресечению нелегальной иммиграции в США.

— Что ж, очень может быть, — задумчиво проговорил Шэнь, медленно остывая. — Но я этого мерзавца все равно не прошу, уж больно он мне насолил! И вот еще что, — добавил он после паузы. — Пожалуй, ты права. Отзови Гавровича, пускай займется расследованием здесь. Даю ему все полномочия и неограниченный кредит.

— А как же Питт, господин?

— Питт никуда не денется. Павел прикончит его позже, когда он вернется.

— Куда вернется, господин? В Манилу?

— При чем тут Манила?! — снова начал закипать магнат. — Какого черта ему там делать, в Маниле? Когда в Вашингтон вернется, понятно, дура?!

— Вы уверены, что он отправится именно в Вашингтон, господин? — спокойно спросила Сю, пропустив оскорбление мимо ушей.

— Конечно уверен, глупая ты курица! А знаешь почему? Да потому, что я, в отличие от тебя, изучал Питта не по фото, а по собранному на него в ФБР досье. Его прошлое известно мне в мельчайших подробностях — от пеленок до его появления на озере Орион. И я точно знаю, что он вернется домой при первой возможности. Он всегда туда возвращается.

Цунь Сю на другом конце провода вздрогнула и непроизвольно поежилась, интуитивно догадавшись, что задумал сотворить ее хозяин с человеком, к которому лично она ненависти не испытывала. Скорее наоборот...

— Вы имеете в виду старый самолетный ангар, в котором Питт живет вместе с коллекцией антикварных автомобилей? — уточнила она.

— Ты меня правильно поняла, моя лисичка, — прошипел Шэнь. — Представляю, каким будет его пробуждение, когда весь этот драгоценный хлам взорвется посреди ночи и запылает синим пламенем! Хотел бы я оказаться в это время где-нибудь поблизости, чтобы собственными глазами увидеть, как он горит и корчится вместе со своими игрушками! — Он на миг замолчал, пораженный внезапной идеей, и расплылся в довольной улыбке. — Кстати, не вижу причин, почему бы мне так и не сделать. Что скажешь, Сю?

— Ваш календарь уже расписан, и раньше следующей недели вы никак не сможете выбраться в Вашингтон, господин, — напомнила секретарша. — Послезавтра совет директоров, а в воскресенье вы летите в Пекин на встречу с министром госбезопасности.

— Все отменить, — решительно заявил магнат. — Завтра я отправляюсь в Штаты. Созвонись с нашими друзьями в Конгрессе и предупреди о моем приезде. И свяжись с президентом, нам нужно поговорить. Не нравится мне их возня вокруг луизианского терминала. Пора кое-кому немного укоротить ручонки. — Губы его растянулись в зловещей усмешке. — Кроме того, я просто обязан лично присутствовать на месте в тот исторический момент, когда Сангари в одночасье превратится из жалкого захолустья в крупнейший американский порт!

Восходящее солнце озарило своими первыми лучами ржавый лесовоз, несущийся по глади пустынных волн с невообразимой для столь дряхлой развалины скоростью, превышающей тридцать узлов. С продутыми балластными танками осадка «Орегона» уменьшилась на добрых шесть футов. Высоко задрав нос и осев на корму, он напоминал чудовищный глиссер, стремительно скачущий с гребня на гребень, подобно плоскому камешку, запущенному умелой рукой. Во время ночного аврала команда полностью очистила верхнюю палубу от обломков и замаскировала брезентом наиболее бросающиеся в глаза следы обстрела. Судовой хирург трудился до самого рассвета, извлекая пули и зашивая раны пострадавших бойцов. Погиб всего один человек, да и то по дурацкой случайности: шальной осколок от попавшего в ахтерштевень снаряда пронзил переборку машинного отделения и угодил прямо в висок оказавшемуся рядом с ней механику. Состояние раненых особых опасений не вызывало. Врачу удалось также заштопать полдюжины выживших китайских морпехов. Трупы остальных, включая лейтенанта и старшину, без лишних церемоний выкинули за борт.

Весь женский контингент экипажа добровольно взвалил на себя обязанности сестер милосердия. Мари дю Гар ассистировала хирургу, остальные ухаживали за помещенными в лазарет. Питту в этом плане повезло меньше других. Учитывая деликатный характер его ранения, он мог бы рассчитывать на особое внимание и сочувствие со стороны какой-нибудь хрупкой и очаровательной особы противоположного пола, но судьба-индейка, как всегда, сыграла с ним злую шутку. В сиделки Питту досталась Моника Крэбтри — величественная дама гренадерского роста и под центнер весом. В глаза ее называли Хозяйкой, а за глаза — Боцманшей. На судне она исполняла обязанности квартирмейстера, а в корпорации занимала высокий пост координатора по материальному обеспечению. Закончив перевязку, она с медвежьей игривостью шлепнула пациента по обнаженной оконечности спины и проворковала густым басом:

— Вот и все, дружочек, можешь надевать штаны. Кстати, у тебя очень симпатичная задница.

— Хотел бы я знать, — жалобно простонал Питт, натягивая шорты, — почему все женщины так фамильярно со мной обращаются?

— Да потому, что они с первого взгляда распознают под внешней суровостью ранимую душу и мягкое сердце сентиментального слюнтяя, — рассмеялась Моника.