Айсберг, стр. 26

— Какого черта на подобной шаланде установлены такие двигатели, — пробурчал Сандекер.

— Если я не ошибаюсь, — пробормотал в ответ Питт, — охранник сглупил.

— Что ты имеешь в виду?

— На полке в капитанской каюте я нашел вымпел с альбатросом. Это судно принадлежит Рондхейму, а не Фири.

Сандекер задумался.

— Мисс Фири сказала нам найти начальника дока. По каким-то неизвестным причинам его не оказалось на месте, и причал был оставлен в ведении этого седеющего типа с усами, испачканными табаком. Можно только удивляться, почему нас не вернули назад.

— Нет ничего странного. Рондхейм внимательно наблюдал за нами, но мы не дали ему никакого повода подозревать нас — ни словом, ни делом. А охранник честно ошибся. Без специальных инструкций он, видимо, решил, что нам позволено выбирать судно на причале, а потому он, естественно, предложил нам лучшее. В инструкциях ничего не было сказано, что мы выберем эту маленькую драгоценность.

— Но что она здесь делает? Вряд ли Рондхейм нуждается в месте на пирсе.

— Какая разница, — широко улыбнулся Питт, — Раз ключи в зажигании, я предлагаю завести ее и тронуться в путь, пока охранник не передумал.

Адмирала не надо было убеждать. Его не надо было уговаривать, если он считал, что эта нечестная игра приведет к благородным результатам. Он расправил свою шляпу и отдал первый приказ своей новой команде.

— Вперед, майор. Я с нетерпением хочу посмотреть, на что способны эти «Стерлинги».

Через минуту на причале показался охранник, который размахивал руками, как сумасшедший. Но было поздно. Питт уже стоял на палубе, тогда как Сандекер, счастливый, как ребенок с новой игрушкой, включил моторы и направил судно в залив Рейкьявика.

Судно называлось «Гримзи». Его крошечная рулевая рубка, находившаяся всего лишь в пяти футах от кормы, создавала впечатление, что оно движется в направлении, противоположном тому, которое задумал его создатель, устанавливавший киль. Это было очень старое судно — столь же старое, как и компас, висевший позади штурвала. Сохранившие запах моря доски красного дерева, которые устилали палубу, были вытерты, но еще достаточно прочны. С берега судно казалось старой изношенной посудиной, но как только заработали его мощные «Стерлинги», оно взмыло из воды носом вверх, как парящая над морем чайка.

Сандекер отдал дроссели назад, на холостой ход, и пустил «Гримзи» в легкое путешествие по заливу Рейкьявика. Судя по «уставной» улыбке, появившейся на лице адмирала, он, казалось, чувствовал себя капитаном военного крейсера. Он как бы вернулся в прошлое и наслаждался каждой минутой путешествия. Для заинтересованного наблюдателя пассажиры судна выглядели как обычные туристы, совершающие круиз по морю. Тиди, загорая, то и дело щелкала камерой. Питт увлеченно выписывал что-то на мольберте. Перед выходом в открытое море, они пришвартовались к одному из рыбацких суденышек и приобрели там два ведра сельди. После оживленной беседы с его хозяином они подняли якорь и тронулись в путь.

Как только они обогнули скалы, закрывающие вход в залив, Сандекер прибавил ходу. «Гримзи» набрало скорость в 30 узлов. Странное зрелище: неуклюжая посудина двигалась по волнам, как глиссер с воздушным винтом. Волны рассыпались веером брызг, чем больше «Гримзи» набирало скорость. Питт обнаружил карту побережья и разложил ее перед Сандекером.

— Это находится здесь. — Он пометил карандашом крошечное пятнышко на карте. — В двенадцати милях на юго-восток от Кефлавика.

Сандекер кивнул.

— Часа полтора, не больше.

— Погода благоприятная. Надеюсь, она продержится.

— Да, облаков нет совсем. Обычно на южном побережье Исландии в это время года тихо. Худшее, с чем мы можем столкнуться, — это толстая полоса туманов. Обычно они собираются во второй половине дня.

Питт сел, вытянул в проход ноги и стал рассматривать скалистое побережье.

— Хорошо, хоть нам не надо беспокоиться о топливе.

— Да? Что показывают приборы?

— Баки заполнены почти на две трети.

Сандекер прикинул в уме.

— Да, нам хватит. Даже с избытком. Можно не жалеть, ведь платит за это — Рондхейм.

С довольным, хитроватым выражением на лице он еще прибавил ходу.

«Гримзи» село на корму и направило свой нос, разрезавший воду двумя полосами брызг, прямо в лазурное сверкающее море.

Однако, радостное настроение Сандекера вскоре сменилось озабоченностью.

— Питт, что ты рассчитываешь обнаружить там, кроме обломков самолета и вздувшихся тел? Ты ведь не знаешь, может, кто-нибудь обошел нас?

— Шансов, что можно будет как-нибудь идентифицировать трупы, чтобы выяснить, кто стоит за этим чертовым убийством, почти нет. Это точно. И если искать только в этом направлении, то шансов у нас никаких. Но гораздо важнее — самолет. Все его опознавательные знаки были замазаны черной краской, и на расстоянии узнать что-либо, кроме силуэта, было невозможно. Но этот самолет, адмирал, единственная ниточка, которая может привести нас к убийцам Ханневелла и Матаджика. Черная краска не может скрыть серийный номер, выгравированный на двигателе или на закрытом кожухом корпусе турбины. Если мы найдем самолет, я смогу восстановить цифры. Затем останется самое малое — связаться с производителем, идентифицировать самолет по двигателю, а владельца — по самолету.

Питт замолчал, чтобы проверить показания эхолота,

— Ответа на ваш второй вопрос я не знаю.

— Ты чертовски уверен в себе, — пробормотал Сандекер. — Чем больше я начинаю ненавидеть этого сукина сына, тем более я отдаю должное его уму. Я думаю, он уже занимался поисками пропавшего самолета, понимая, что обломки крушения могут его выдать.

— Что верно, то верно. Но, видимо, он обследовал поверхность воды — мы же сейчас впервые имеем преимущество. Никто не видел сражения. Дети, которые обнаружили нас с Ханневеллом на пляже, сказали, что они начали поиски только тогда, когда нашли лежавший на берегу «Улиссес», — не раньше. Таким образом, я единственный из живых, кто знает, где искать…

Питт внезапно замолчал, остановив свой взгляд на графопостроителе. Черная линия, располагавшаяся до этого мелким зигзагом, вдруг стала расти и образовала на бумаге изгиб, похожий на небольшую горку, что означало резкое повышение уровня дна на восемь — десять футов.

— Я думаю, мы нашли его, — спокойно произнес Питт. — Поверните налево, адмирал, и идите курсом один-восемь-пять.

Сандекер взял штурвал и повернул к югу на двести семьдесят градусов, «Гримзи», рассекая волны, негромко пророкотало. В этот раз кривая, возвышающаяся над нулевой отметкой, оказалась более длинной.

— На какой глубине? — спросил Сандекер.

— Сто сорок пять футов, — ответил Питт. — Судя по показаниям, мы прошли над ним от конца одного до конца другого крыла.

Минутой позже, «Гримзи» бросил якорь на том месте, куда указывал эхолот. Берег находился примерно в миле от них. Высокие скалы блестели на северном солнце своими белоснежными вершинами. На море начинался легкий бриз, «плиссируя» набегавшие волны. Это был сигнал предупреждения о том, что поднимается ветер. Но бриз только обострил у Питта предчувствие того, что может скрываться в глубине холодных вод Атлантики.

Глава 10

Солнце палило нещадно. Питт чувствовал себя в черном неопреновом костюме, как в сауне. К тому часу он закончил проверять старый одношланговый американский водолазный глубинный стабилизатор. Он предпочел бы что-нибудь посовременнее, но просители не выбирают. Он и так считал себя счастливчиком: один из молодых сотрудников консульства увлекался водолазным спортом и имел под рукой снаряжение. Он прикрепил стабилизатор к клапану баллона с воздухом. Он смог выклянчить всего два. Достаточно для пятнадцати минут пребывания под водой, хотя этого времени было мало для погружения и поисков на глубине в сто сорок футов. Поэтому его единственным утешением стала мысль, что ему не придется находиться там так долго, чтобы опасаться падения давления.