Тщетность, или Гибель «Титана», стр. 17

— Он издевался над моей девочкой... Он истязал ее! На спине у ребенка остались шрамы от глубоких ран и доктор сказал, что они нанесены каким-то большим и чрезвычайно острым предметом. Этот человек наверняка пытался воздействовать и на психику малышки. Пребывание рядом с ним травмировало ее сознание. Он приучил ее браниться, а когда вчера вечером я стала рассказывать ей притчу об Елисее и медведях ^[13], бедное дитя вдруг забилось в истерике. Мы едва сумели ее успокоить.

Она больше не могла контролировать свои чувства и расплакалась, перемежая рыдания тихими просьбамиребенку не говорить это гадкое слово, но маленькая Мира, углядев Роуланда, все громче и громче звала его на свой манер.

— Что это за кораблекрушение, о котором тут несколько раз говорили? — спросил заинтригованный судья, ни к кому конкретно не обращаясь. — Где оно произошло?..

— Это «Титан», — выкрикнули разом с полдюжины присутствовавших в зале суда газетчиков.

— «Титан»? — повторил судья. — Получается, что преступление было совершено на британском судне в нейтральных водах. Не понимаю, почему тогда оно рассматривается в этом зале?.. Арестованный, вы хотите что-либо заявить?

— Нет, ваша честь, — ответ Роуланда был похож на сдавленное рыдание, но без слез.

Судья вгляделся в его бледное лицо и обратился к судебному клерку:

— Думаю, статью обвинения следует заменить... Хотя бы на бродяжничество...

Клерк, которого газетчики уже успели ввести в курс дела, подскочил к судье. Он положил перед ним утреннюю газету и, указав на набранный крупным шрифтом заголовок, бесшумно удалился. Те несколько минут, что понадобились судье, чтобы ознакомиться с главной новостью дня, публика покорно ожидала продолжения процесса. Спустя минуту или две судья поднял голову от газеты и снова окинул взглядом обвиняемого.

— Покажите свою правую руку! — резко приказал он. Роуланд покорно повиновался и заправленный прежде в карман куртки пустой рукав повис вдоль его бока. Судья лишь молча кивнул и продолжил чтение. Наконец он свернул газету и произнес:

— Подтверждаете ли вы, что являетесь тем самым человеком, которого сняли с айсберга?

Обвиняемый лишь молча кивнул.

— Тогда мой вердикт: не виновен! — громогласно произнес судья и публика ответила ему дружным воплем одобрения.

— Мадам, — продолжил судья с несвойственным ему воодушевлением в голосе. — Этот человек всего лишь спас жизнь вашему ребенку. И если вы соизволите прочитать, как он защищал вашу малышку от свирепого белого медведя, у вас пропадет в будущем желание рассказывать ей сказки про медведей. Как там говорил ваш доктор — большой и чрезвычайно острый предмет. Да уж, тут он прав!..

Это было уже полным нарушением процедуры.

Озадаченная и глубоко уязвленная миссис Селфридж, сопровождаемая раздосадованным отцом и друзьями семьи, покинула зал суда. Маленькая Мира тщетно звала Роуланда — моряка уже окружили репортеры. Они прилагали недюжинные усилия, чтобы разговорить его, но все их уловки оказались тщетными. Моряк ускользнул от них на улицу и растворился в толпе, и вечерние газеты вынуждены были ограничится лишь красочным описаниемпроисшедшего в зале суда.

16

На другое утро однорукий бродяга, болтавшийся без дела в районе порта, нашел старый рыболовный крючок и несколько кусков тонкого шнура, которые связал воедино. Накопав червей, он довольно скоро поймал крупную рыбину. Не имея возможности приготовить ее, бродяга сменял улов у кока одного из каботажных судов на похлебку. До сумерек он выловил еще две рыбы, из которых одну сменял на провизию, а вторую сумел продать. Спал он под портовыми причалами — такой ночлег не стоил ему ни цента. Торгуя своим нехитрым уловом, за месяц он сумел скопить достаточную сумму, чтобы посетить цирюльника и приобрести подержанный костюм. Шеф портовых грузчиков по достоинству оценил произошедшую с бродягой перемену и нанял его крепить специальные ярлыки на грузы. Дело это приносило гораздо больший доход, чем рыболовство, и позволило в скором времени обзавестись шляпой, парой ботинок и почти новым пальто. Мужчина снял комнату и получил возможность спать в кровати. Спустя еще некоторое время он добился места в небольшой рассыльной конторе — четкий и уверенный почерк обеспечил ему место клерка с более-менее постоянной занятостью. Прошло несколько месяцев, прежде чем он решился обратиться к своему нанимателю с просьбой оказать протекцию в оформлении заявки на экзамен, необходимый для поступления на государственную службу. Протекция была оказана, а экзамен с легкостью выдержан, и мужчина продолжал надписывать конверты, ожидая нового назначения. Гардероб его пополнился новой и элегантной одеждой и у встречных более не возникало сомнений, что перед ними джентльмен. Минуло два года, прежде чем он наконец дождался назначения, но теперь он занимал весьма доходную правительственную должность и, сидя за столом в светлом и чистом офисе, то и дело говорил сам себе: «Теперь, Джон Роуланд, твое будущее полностью в твоих руках. Все, что произошло с тобой, было вызвано преувеличенной оценкой роли женщины и чрезмерным увлечением виски. Но оно осталось в прошлом».

Но он ошибался, потому что прошлое снова дало о себе знать. На шестом месяце работы в новой должности он получил письмо, в котором были такие строки:

«Не сочти меня равнодушной или неблагодарной. Ты вел удивительное сражение со своими прежними убеждениями и привычками, и я молчала, потому что считала благоразумным не вмешиваться и не мешать тебе. Теперь ты победил и я с радостью поздравляю тебя с этой победой. Возможно, я не должна была и далее напоминать о себе, но Мира... Она не позволит мне. Она постоянно спрашивает о тебе и иногда плачет, вспоминая. Я не в силах больше видеть это. Не согласишься ли ты зайти к нам и встретиться с Мирой?»

И он пошел повидать её, повидать Миру.