Морской волчонок (с иллюстрациями), стр. 10

Глава XI. ПРИЛИВ

Не могу сказать, что я с уверенностью ждал результатов своей выдумки. Совсем наоборот — я дрожал от страха. Будь у меня больше времени на постройку керна, чтобы сделать его выше волн и достаточно крепким, я был бы спокойнее. В сигнальном столбе я не сомневался: он был испытан и выдержал уже не одну бурю за много лет. Я боялся за только что построенный керн, за его вышину и прочность. Что касается вышины, то мне удалось поднять насыпь на пять футов — ровно на один фут ниже отметки на столбе.

Таким образом, я должен был стоять на фут в воде, но это меня мало беспокоило в таких трудных обстоятельствах. Не это было причиной моих тяжелых предчувствий. Другая мысль меня волновала: меня беспокоила белая отметка на столбе. Я знал, что она обозначает высшую точку приливной волны, когда море спокойно, совершенно спокойно. Но море не было спокойным. Довольно свежий ветер вздымал волны не меньше фута, а может быть, и двух футов вышиной. Если так, то мое тело окажется на две трети или на три четверти в воде, не считая гребней волн, которые будут меня обдавать с головой.

Но это все было бы ничего. А что, если ветер усилится и перейдет в бурю или просто начнется сильное волнение? Тогда вся моя работа ни к чему. Потому что в бурю мне не раз случалось видеть, как белая пена обдает риф и поднимается на много футов над вершиной сигнального столба.

Да, если разыграется буря, я пропал!

Такое опасение возникало у меня то и дело.

Правда, некоторые обстоятельства мне благоприятствовали. Стоял прекрасный месяц май, утро было чудесное. В другом месяце скорее можно ожидать шторма. Но и в мае бывают штормы. На суше может стоять безоблачная погода, а в это время в море гибнут корабли. Да, наконец, пусть даже и не поднимется ураган — обыкновенное волнение легко смоет меня с моей кучи камней.

Меня тревожило и другое — керн был сделан неплотно. Я и не пытался построить его по-настоящему; для этого не было времени. Камни были навалены друг на друга как попало, и, встав на них, я сразу почувствовал, что это довольно шаткая опора. Что будет, если они не смогут сопротивляться течению, напору прилива и ударам волн? Если так, то, значит, я трудился напрасно. Если они рухнут, то вместе с ними рухну и я и больше не встану!

Неудивительно, что сомнения мои все увеличивались. Я не переставал думать о том, что будет, если такая беда случится, и тщательно оглядывал поверхность бухты — только для того, чтобы еще больше разочароваться.

Долго оставался я в первоначальном положении, крепко обнимая столб, прижавшись к нему, как к самому дорогому другу. И верно, это был мой единственный друг: если бы не он, я бы не мог соорудить керн. Без столба его мгновенно размыла бы вода, да и я не смог бы удержаться на нем стоя.

Если бы я не держался за столб, мне трудно было бы сохранить равновесие.

Я сохранял это положение, почти не двигая ни одним мускулом. Боялся даже переступить с ноги на ногу, чтобы камни не покатились, потому что собрать их во второй раз было невозможно: для этого не оставалось времени. Уровень воды вокруг подножия столба был уже выше моего роста, и мне пришлось бы плавать.

Я все время оглядывался, не двигая при этом корпусом, а лишь поворачивая шею. Я смотрел то вперед, то назад, то по сторонам, не прекращая своих наблюдений, и не меньше полусотни раз подряд убедился в том, что никто не идет мне на помощь. Я следил за уровнем прилива и за большими волнами, которые неслись к рифу и бились о скалы, как будто возвратясь из далекого странствия. Казалось, они разъярены и угрожают мне, и негодуют на то, что я забрался в их приют. Что нужно тут мне, слабому смертному, в их собственном обиталище, в месте, предназначенном для их суровых игр? Мне казалось, что они говорят со мной. У меня началось головокружение-мне чудилось, что я уже сорвался и тону в темном водном пространстве.

Волны поднимались все выше и выше. Вот они залили верхушку моей насыпи и покрыли ступни, вот они подмывают мне колени… Когда же они остановятся? Когда прекратится прилив?

Еще рано, рано! Вода поднимается все выше, выше! Я стою уже по пояс в соленом потоке, а пена омывает меня, брызжет мне в лицо, окатывает плечи, забирается в рот, в глаза и уши — я задыхаюсь, я тону!.. О Боже!

Вода достигла высшей точки и залила меня почти целиком. Я сопротивлялся с отчаянным упорством, крепко прижавшись к сигнальному столбу. Это продолжалось долго и, если бы все оставалось без изменения, я мог бы удержаться на своем месте до утра. Но перемена приближалась: на меня надвигалась самая большая опасность.

Наступила ночь! И, словно сигнал к моей гибели, ветер, все усиливаясь, стал переходить в бурю. Облака сгущались еще в сумерки, угрожая дождем, и вот он грянул потоками — ветер принес дождь. Волны становились все круче и несколько раз обдали меня с головой. Это были потоки такой силы, что я с трудом их выдержал, меня едва не сорвало.

Сердце у меня замирало от страха. Если волны превратятся в могучие, бурные валы, я не смогу больше сопротивляться, и меня снесет.

Последняя волна сдвинула меня с места, и мне пришлось переменить положение и утвердиться более прочно. С этой целью я слегка приподнялся на руках, нащупывая ногами более высокую и надежную точку на насыпи, но в этот момент нагрянула новая волна, сорвала мои ноги с насыпи и отнесла их в сторону. Цепляясь руками за столб, я повис на секунду почти в горизонтальном положении. Наконец волна прошла. Я снова попытался достать ногами до камней — именно достать, потому что под моей тяжестью камни стали расползаться у меня под ногами, как будто их неожиданно смыло. Я не мог больше держаться, соскользнул по столбу и вслед за развалившейся кучей камней полетел в воду.

Глава XII. Я ДЕРЖУСЬ НА СТОЛБЕ

К счастью, я выучился плавать, и довольно искусно. В ту минуту это мое достижение оказалось чрезвычайно полезным. Только поэтому я и не утонул. Я немного умел нырять, а не то мне пришлось бы совсем плохо, потому что, погрузившись в воду, я тут же очутился почти на самом дне, среди безобразных черных камней.

Я недолго там оставался и вынырнул на поверхность, как утка. Удерживаясь на волнах, я оглянулся. Я хотел найти сигнальный столб, но это было не так легко, потому что пена залепляла мне глаза. Словно собака-водолаз, отыскивающая в воде какой-нибудь предмет, вертелся я в волнах, стараясь найти столб. Я с трудом соображал, не понимая, куда он делся, — вода ослепила и оглушила меня.

Наконец я его заметил. Он был от меня уже не так близко, как я предполагал, — на расстоянии многих ярдов, пожалуй, не меньше двадцати. Я отчаянно боролся с волнами и ветром. Если бы эта борьба продлилась еще минут десять, меня бы унесло так далеко, что я уже не в состоянии был бы вернуться назад.

Как только я увидел столб, я поплыл к нему, не отдавая себе отчета, зачем это нужно. Просто меня гнал туда инстинкт, мне казалось, что там я найду спасение. Я поступал, как все утопающие: хватался за соломинку. Я утратил последнюю каплю хладнокровия, и при этом меня не покидало сознание того, что, добравшись до столба, я все еще буду далек от безопасности. Я не сомневался, что смогу доплыть до него, — это было в моих силах и возможностях.

Я мог бы легко влезть на столб и добраться до бочки, но не дальше. Влезть на бочку я был не в состоянии, даже под страхом смерти. Я уже сделал несколько попыток и убедился, что мне это не под силу. А я был уверен, что девятигаллонный бочонок достаточно велик, чтобы послужить мне убежищем, где я без труда дождусь конца шторма.

Кроме того, если бы я взобрался наверх до наступления ночи, меня бы, возможно, увидели с берега, и все приключение окончилось бы благополучно. Мне положительно казалось, что, когда я влез в первый раз на столб, меня заметил один — нет, даже несколько человек, праздно бродивших по пляжу; и, вероятно, решив, что я один из мальчуганов, которые нарушили святость воскресного дня, забравшись на риф для пустых забав, они перестали обращать на меня внимание.