Пятеро ребят и одна собака, стр. 27
- Есть, ради чего рисковать? - спросил немного погодя другой парень из той же компании.
И Карчофо услышал ответ:
- Ещё бы! Будет чем поживиться!
Разговор прекратился; парни встали из-за стола и разбрелись по залу приглашать девушек на танцы.
Конечно, дело нечисто. Карчофо в этом не сомневался, - ведь иначе Антонио сам рассказал бы ему обо всём.
Джузеппанджело Барони, по прозвищу Карчофо, волновался не на шутку. Его тревожил вопрос: что задумал Антонио вместе с этими мерзавцами? Что хотят они сделать?
Карчофо дал себе слово держать ухо востро и не смыкать глаз, а если потребуется, даже применить силу.
Время шло. Антонио бледнел и становился всё более скрытным. Карчофо следовал за ним повсюду, желая отвязаться от Джузеппанджело, Антонио даже грозил его поколотить.
- Всё готово! - объявил однажды вечером главарь шайки.
Антонио ещё больше побледнел и опустил голову. Карчофо стоял довольно далеко от них и не различал слов, но потому, как изменился в лице Антонио, мальчик понял: наступил решительный момент.
Парни склонились над столом так, что их головы почти вплотную прикасались друг к другу, и зашептались. Карчофо удалось расслышать только последние слова:
- Завтра утром встретимся на старом месте и обсудим детали, а завтра вечером - за работу!
Антонио и Карчофо вернулись на сцену. Джузеппанджело следил за товарищем; холодный пот выступил у того на лбу. «Завтра, завтра вечером; завтра, завтра вечером», - звучало припевом в ушах Антонио и Карчофо, но для каждого эти слова имели различный смысл.
«А что, если я откажусь? - думал про себя Антонио. - Они всё равно насильно заставят меня идти с ними».
«Что делать? Что делать? Чем я могу помочь? - лихорадочно думал Карчофо. - И всё это оттого, что он не нашёл работы. У меня нет такой потребности работать, я устраиваюсь как могу. Но Антонио ведь другой; он мужчина!»
Вдруг дверь танцевального зала широко распахнулась и вошла Розалия; она держала в руках конверт. Девочка пробралась между столиками и подошла вплотную к эстраде. С торжествующим видом Розалия помахала перед носом Антонио письмом: оно было адресовано ему.
Карчофо показалось, будто гора свалил ась у него с плеч.
Он смотрел на Розалию, как на чудо, и хотя не знал содержания письма, но не сомневался в том, что Розалия могла прийти сюда в такой поздний час только с добрыми вестями.
Антонио повертел конверт в руках и в конце концов решил вскрыть его. Он читал письмо медленно, вполголоса, четко выговаривая слоги, как обычно читают малограмотные. Карчофо с тревогой следил за своим другом, то и дело приглаживая волосы пальцами, выпачканными в чернилах.
Физиономия Антонио, по мере того как он читал, всё больше прояснялась, пока не приобрела своего обычного весёлого выражения. На какое-то мгновенье он перестал казаться мужчиной с суровым лицом и пристальным взглядом и снова стал мальчишкой.
Потом он опять помрачнел, презрительно пожал плечами и сунул письмо в карман.
У Карчофо упало сердце. Значит, ничто уже не поможет: Антонио погиб.
Глава 13. В цирке
Гвидо не надоели ни Джанджи, ни Том. Ему всегда хотелось видеть того и другого, возможно потому, что он боялся их потерять.
В воскресенье, после обеда, Гвидо разрешили отправиться вместе с Джанджи в ресторан «Рисорджименто». Мальчику никогда ещё не было так весело. Вернувшись домой, он заявил:
Завтра я хочу пойти в цирк!
Камердинер синьора Валли сразу же помчался покупать билеты в первом ряду для Гвидо, Джанджи, Энн и Тома. Да, да, у Тома тоже было своё место, за которое пришлось уплатить полную стоимость, без каких-нибудь скидок, - ведь он не ребёнок.
- Что такое цирк?- с любопытством спросил Джанджи.
- Цирк - это огромный полотняный купол. Под ним находятся хищные звери, укротитель, танцующие лошадки и клоуны, которые смешат людей, - объяснял Гвидо. - Увидишь, тебе очень понравится!
Джанджи сгорал от любопытства в ожидании представления. Ночью ему приснилось, что он находится в каком-то странном месте: оно напоминало танцевальный зал ресторана «Рисорджименто», только было гораздо больше. Том, огромный, как лошадь, танцевал под звуки марзану, на котором играла Энн. Джанджи, Гвидо и Мантеллина сидели вместе и аплодировали. Джанджи был страшно счастлив, но вдруг он заметил, что Мантеллина куда-то исчез. Быть может, его не было уже давно? И тогда ему во сне стало очень грустно, а рядом Гвидо покатывался от смеху, глядя на выкрутасы Тома. Джанджи разозлился и решил: в исчезновении Мантеллины виноват Гвидо.
Джанджи проснулся с мокрыми от слёз глазами и принялся звать Тури. Ребёнок во что бы то ни стало хотел вернуться домой, хотел удрать немедленно из этого особняка, где жилось слишком хорошо, но где рядом с ним не было ни Тури, ни Мантеллины, и только обещанием пойти в цирк малыша удалось удержать.
Цирк действительно представлял собой огромный полотняный купол, возвышающийся над круглой площадкой, посыпанной песком, вокруг которой рядами стояли стулья для публики.
Внезапно над манежем зажглось множество огней, в то время как публика осталась в полутьме. Потом раздался голос:
- Уважаемые дамы и господа! Мы рады приветствовать вас в нашем цирке! Первым номером программы вы увидите выступление знаменитого Ганса Франца с дюжиной белых коней. Итак, перед вами Ганс Франц!
Заиграла шумная музыка. В глубине манежа, там, где находилась большая квадратная дверь, занавес распахнулся и появился надутый, как индюк, синьор со светлыми волосами, с бичом в руке и в куртке, обшитой золотым галуном.
Дети захлопали в ладоши, и тогда выбежала дюжина белых коней с красиво расчёсанными гривами и золотыми уздечками. Ганс Франц щёлкнул бичом - и лошади в такт музыке пустились рысью вокруг манежа. Лошади танцевали и кланялись, а под конец все вместе встали на задние ноги; одним словом, номер прошёл прекрасно.
Но, может быть, лошади так хорошо выступали из страха перед бичом?
Вслед за ними на манеже появилась семья «Чикаго»: отец и несколько сыновей. Они разбежались в разные стороны и начали быстро подбрасывать и ловить шары и бутылки. Потом сыновья взобрались на плечи отца и образовали пирамиду, а когда отец сказал «оп-ля!», спрыгнули вниз, не сломав себе ног, и все им долго аплодировали.
На манеж вышел слон на спине у него сидела девушка в красном платье. За ним появились ещё шесть слонов, и синьор в чалме и шёлковых шароварах показал, как послушны эти толстокожие животные и как они умеют шагать в такт друг за другом, ухватившись хоботом за хвост идущего впереди.
Артисты в белых костюмах взлетали на трапеции высоко-высоко, под самый купол цирка; они казались лёгкими, как пёрышко, хотя на самом деле были обыкновенными людьми.
Джанджи смотрел восторженными глазами, словно зачарованный. Ещё бы! Ослепительно светили прожекторы, повсюду сверкали яркие краски, золотистая пыль кружилась в воздухе, в голову ударял странный, ни с чем не сравнимый запах, а дети вокруг смеялись и громко аплодировали. Джанджи никак не мог понять: правда ли то, что сейчас происходит на манеже, или он это видит во сне.
Весёлая музыка возвестила выход клоунов. Гвидо от радости заёрзал на стуле, принялся хохотать и тоже изо всех сил хлопать в ладоши.
Клоунов было пятеро. Первый клоун, высокий и худой, вышел на манеж в громадных башмаках; на одном из них, скорчившись, сидел маленький клоун и играл на губной гармонике. Другие два клоуна были в белых остроконечных колпаках и в непомерно широких штанах, разрисованных квадратами. Пятый клоун лежал в коляске для кукол и изображал грудного ребёнка.
Клоуны представили пантомиму, во время которой они то и дело падали, спотыкались, кувыркались и вытворяли массу всяких глупостей. Под конец взрослые клоуны кольцом окружили маленького, игравшего на губной гармонике, и начали руками и ногами отбивать такт.