Девочка по имени Глазастик, стр. 8
Вдруг девочка выпустила углы платка, и тот сполз на землю. Она глядела на снег позади волшебника Алеши с таким удивлением, что он тоже невольно оглянулся.
– Следы... – прошептала девочка.
– Ну и что? – не понял волшебник Алеша.
– Какие глубокие... – Она подошла поближе, присела на корточки и сунула тонкий пальчик в ямку на снегу.
И только тут волшебник Алеша увидел, что девочка подошла к ним, не оставляя на снегу никаких следов. Снег, по которому она прошла, был свежий, непримятый, будто ее ноги легко скользили по воздуху.
Волшебник Алеша от удивления выпустил кота Ваську, и тот взмыл кверху с негодующим воплем.
– Привяжите его скорее! Привяжите... – Девочка поспешно развязала свой поясок, протянула его волшебнику Алеше.
– Только не за шею. Я вам не собака, учтите! – возмутился кот Васька, плавно покачиваясь в воздухе.
Волшебник Алеша обвязал кота Ваську поперек живота, стараясь, чтобы было и не туго, и надежно.
Девочка удивленно следила за каждым шагом Кати, за каждым отпечатком ее ноги на снегу.
– Меня зовут Катя. А тебя? – спросила Катя.
– Меня? Глазастик, – ответила девочка.
– Я почему-то так и думала. – Катя улыбнулась.
– Что это? – воскликнула Глазастик. Она смотрела на Катю растерянно, изумленно.
– Что? – переспросила Катя. – Ты о чем?
– У тебя на губах, – попробовала объяснить девочка, – как будто расцвел цветок! Чудесный цветок. На губах... Я никогда не видела.
Глазастик робко протянула руку, тронула холодным пальчиком Катины губы.
– Как это ты делаешь? Я так не могу.
Катя вопросительно оглянулась на волшебника Алешу. Тот, чуть нахмурившись, прислушивался к их разговору.
– Это она про твою улыбку, – негромко сказал он. – Странно. Похоже на то, что эта девочка не умеет улыбаться. Неужели? Девочка без улыбки...
Между тем совсем стемнело. Крыши домов слились с небом, и, словно повисшие в бархатной пустоте, ярче засветились окрепшие огоньки свечей.
– Какое у вас тут все чудное, – не выдержала Катя. – Ты в каком классе учишься?
– Погоди, погоди, Катя, – мягко остановил ее волшебник Алеша. Он к чему-то прислушивался. – Пока не надо лишних вопросов.
Послышались голоса. Где-то в конце площади мелькнул и закачался свет. Шли с фонарями.
– Это королевские сборщики улыбок, – вздрогнула Глазастик. Она торопливо подняла со снега платок и вся закуталась в него.
– Как? Как ты сказала? Сборщики улыбок? – не веря своим ушам, переспросил волшебник Алеша.
– Идемте со мной. Идемте... – пугливо оглядываясь, проговорила Глазастик.
Она заспешила через площадь, маня их за собой.
Глазастик ступала легко и неслышно. Маленький башмак свалился с ее ноги, и она нетерпеливо сунула в него ногу.
– Скорее, скорее... – обернулась Глазастик.
Они свернули в переулок. Здесь дома были пониже, огоньки в окнах домов попадались не так часто.
Мимо них прошел бедно одетый человек с мешком за плечами. Он шел опустив голову, погруженный в мрачную задумчивость, и не заметил их.
– Это продавец грустных игрушек, – на ходу объяснила Глазастик. – Его куклы плачут. А зверушки жалобно пищат. Такие игрушки никто не покупает, а других он делать не может... Других не может...
– Вот оно что, – пробормотал волшебник Алеша.
Они дошли до конца переулка.
– Следы! Смотрите! Какие глубокие! – послышались издалека приглушенные голоса.
Среди голосов выделялся один резкий и повелительный:
– Немедленно разузнать, чьи это следы!
– Через забор... так мы быстрее, через забор... – лепетала Глазастик, убегая вперед.
Волшебник подсадил Катю, помог ей перелезть через забор, утыканный сверху железными остриями.
Кот Васька плыл над ними ворчливым воздушным шариком.
– Занесло нас неведомо куда, – раздраженно ворчал кот Васька. – И с чего это я летаю, если я этого вовсе не хочу и не желаю?
Снег пошел еще гуще. Снежинки, небывало крупные, слабо светились в темноте. С сухим шорохом устилали все вокруг.
Путники завернули за угол, и вот навстречу им из мрака теплом и уютом зажглись окна низкого дома.
Распахнулась дверь. На крыльцо выбежала женщина в пестром платье с испуганным, расстроенным лицом.
– Ох! Совести у тебя нет, – набросилась она на Глазастика. – Я тут извелась совсем. На улице ветер, а ты гуляешь. Одна! Ниточка все глаза исплакала.
Тут женщина увидела Катю и волшебника Алешу и умолкла, с удивлением глядя на них.
– Тетушка Ох! Я правда не виновата, – принялась оправдываться Глазастик. – Я их встретила на площади. Вы только посмотрите, они совсем проваливаются в снег. Не могла же я... Не могла...
Катя уже заметила, что Глазастик повторяет слова, как будто она свое собственное эхо. И звучало это как-то необычайно грустно.
– Ох! – сказала женщина и посторонилась, пропуская в дверь волшебника Алешу и Катю.
Свет и тепло окутали вошедших.
Навстречу им торопливо поднялась со скамьи тоненькая девушка с нежным, кротким лицом.
Только тут Катя поняла, почему так светло в этой бедной комнате, освещенной одной-единственной свечой в медном подсвечнике, закапанном зеленым воском.
Волосы девушки сами излучали свет. Они лились на плечи потоком чистого золота, озаряя все кругом, и падали вниз почти до земли, до грубых башмаков, похожих на ореховые скорлупки.
Девушка так крепко обняла Глазастика, что та застонала.
– Больше никогда... – проговорила девушка, отворачивая лицо.
– Ниточка, правда, я не хотела... – виновато сказала Глазастик. – Потом, на площади был Вихрик. И он сказал, что большие ветры улетели на море качать корабли... Качать корабли...
– Держись от них подальше, – не отпуская Глазастика, прошептала Ниточка. Ее золотые волосы совсем закрыли девочку. – И нечего тебе болтать с Вихриком. Господи, ты стала такая легкая, легче перышка. Я боюсь...
– Ох! Что нам ждать хорошего, – пробормотала тетушка Ох.
Тетушка Ох поставила на стол глиняное блюдо с лепешками. Потрогала Катины озябшие руки, посадила ее поближе к печке.
Коту Ваське налили миску молока. Он неохотно подошел к миске, понюхал молоко, повел носом и отошел прочь.
– Надо же! Совсем аппетит потерял, – пробормотал кот Васька. – Может, он улетел?
Случайный сквозняк проник в приоткрывшуюся дверь, и кот Васька с отчаянным мяуканьем взмыл кверху. Он сделал круг под потолком и пристроился поближе к теплой печной трубе.
– Поспать, что ли, – меланхолично сказал кот Васька. – Может, проснусь, а я уже не летаю, хожу по земле, как все порядочные коты.
Продолжая висеть в воздухе, кот Васька свернулся клубком, нос прикрыл кончиком хвоста, чтоб снились хорошие сны, вздохнул и задремал.
Глядя на него, Катя не выдержала и улыбнулась.
– Смотрите, да смотрите же! – пронзительно закричала Глазастик, указывая на Катю.
Она протянула руку и осторожно тронула Катины губы.
– Она улыбается, – тихо и недоуменно сказала Ниточка.
– Значит, вот что такое улыбка! сказала Глазастик. – А то я все слышу «улыбка», «улыбка», а никогда не видела. Я так не могу.
– Чудно! – удивилась Катя. – Как это не можешь? Возьми да улыбнись. Что проще?
– Не могу. – Глазастик подняла на нее свои огромные глубокие глаза, в которые было страшно смотреть. – Я не могу улыбнуться. У меня нет улыбки... нет улыбки...
– Как это нет улыбки? – еще больше удивилась Катя.
– Я тоже хотел бы знать, – нерешительно начал волшебник Алеша. – Как вы догадываетесь, мы прибыли сюда очень издалека. И, по правде говоря, я пока ровным счетом ничего не понимаю. Почему Глазастик не может улыбнуться? Кто такие королевские сборщики улыбок? Почему от них надо убегать и прятаться?
– Это они отобрали у нас улыбки! – вырвалось у Глазастика.
– Прикуси язык, болтушка, – строго одернула ее тетушка Ох и вдруг добавила, глядя на Глазастика взглядом, полным нежности: – Девочка моя, ты была совсем крошка, когда у тебя отобрали улыбку. А Главный Сборщик Улыбок, – тут голос тетушки Ох упал до шепота, – он... он умеет проникать повсюду. Глубокой ночью ходит он по городу. Ох, вы не поверите, как это страшно. Он пробирается в наши сны. Да, да, отнимает улыбки, которые нам снятся. И тогда...