Меня не купишь, стр. 11

Я пришел ровно в двенадцать, свежий, только из-под душа, но с трехдневной щетиной. Хотелось бы после стольких лет разлуки появиться перед Розой в более презентабельном виде, но у меня не было времени. Какой стала Роза? Сохранила ли она ту давнюю непорочную чистоту, или жизнь оставила на ней свой ржавый след? Не воспринимайте слишком буквально мои слова о чистоте и непорочности: я не дурак, и, насколько я понимаю, Годо не из тех, кто удовлетворится прощальным поцелуем в темном подъезде. Да и двадцать два — два утенка — это возраст. Конечно, не пойман — не вор, но я не ребенок.

Я вошел в магазин, вернее, в бутик, претендовавший на утонченность, не обращая внимания на высокомерный взгляд продавщицы. Похоже, я показался ей подозрительным, но мне было наплевать: она обслуживала дамскую секцию, а я и не собирался покупать кружевные трусики. Дама лет пятидесяти, только что из парикмахерской и не уступающая по количеству операций подопытной лягушке, единственная покупательница во всем магазине, отвлекла продавщицу, и та бросилась ублажать дорогую клиентку. И тут появилась Роза. Боже мой, как хороша и элегантна! Светясь от радости, она бросилась мне в объятия. Пока покупательница вертелась перед зеркалом, примеряя пальто, продавщица удивленно взирала на девочку-конфетку, по ошибке угодившую в лапы дурно одетого небритого оборванца.

— Макс, — воскликнула она, — ты изменился… Но ты мне по-прежнему нравишься!

— Ты тоже изменилась, — отозвался я, — но нравишься мне еще больше.

В этом каменно-кирпично-асфальтовом городе иногда появляются — и приживаются — удивительные цветы. Роза была одним из них.

— А где Годо?

— Еще не приходил, — ответил я. — Это тебя удивляет?

— Нет, — ответила Роза, отстраняясь от меня. — Обычное дело, если он договаривается со мной.

На минутку мне показалось, что ее лицо омрачила тень грусти, но, если это было и так, она тут же исчезла. Роза сняла с вешалки пиджак и приложила его ко мне.

— Тебе идет, — улыбнулась она. — Вас, принц, следует побрить и приодеть.

— Извини, — по-дурацки пробормотал я, ощупывая щетину на подбородке.

— Тебе бы подошел этот костюм.

— Конечно.

Она посмотрела на этикетку.

— Пятьдесят четвертый. Ты по-прежнему носишь этот размер?

— А ты знаешь, какой у меня был размер? — удивился я.

— Конечно, — просто ответила она. — Это и многое другое. Ты был моим любимым объектом для изучения. Ты знаешь, что такое тайная поклонница?

Я взял пиджак и взглянул на болтавшуюся на рукаве этикетку.

— У него есть одно но, — заметил я, — сто штук.

Я повесил пиджак и пристроил его на стойку среди пятнадцати Или двадцати костюмов того же размера, но из других тканей.

Роза рассматривала свитера. Магазин по-прежнему был почти пуст: кроме Розы и вашего покорного слуги по нему бродили все та же дама с кожей вытянутой, как жвачка, да продавщица. И тут, откуда ни возьмись, как черт из табакерки вынырнул управляющий. Обычное явление: именно тогда, когда в зале нет ни одного покупателя, возникает управляющий, а если вас угораздило в этот день встать с левой ноги, их может оказаться целых два.

— Что желаете?

— Хожу, присматриваю что-нибудь.

— Для джентльмена?

— Нет, — я свирепо взглянул в его сторону, — для себя.

— А, понимаю, — забулькал он. — Пожалуйста… пожалуйста, продолжайте. — И растворился.

В этот момент появилась Эльза. Черт! На ней было черное платье с большим разрезом сбоку, руки обнажены, черные ажурные перчатки до локтя, на голове черный платок а-ля капитан Гарфио, но производящий совершенно другой эффект. Одним словом, высший класс. Она подошла ко мне.

— Нравится? — Она имела в виду магазин. — Это один из лучших бутиков.

Она обняла меня. Я не мог удержаться и взглянул через ее плечо на продавщицу: та улыбнулась мне почти тепло. Я ответил на ее улыбку, но несколько прохладней. Эльза отстранилась.

— Недоделки устранены, — сказала она, демонстрируя ногу в безупречном чулке. — Купила новые.

Подошла Роза.

— А Годо? — спросила Эльза.

— Пока не появлялся.

— Не понимаю, что ты в нем нашла. Впрочем, это твое дело. Ладно, Макс, пока мы ждем этого ворюгу…

— Он ничего не крал, — возразила Роза.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась Эльза. Ее голос был суше, чем Сахара в августе.

— Он сам мне сказал.

— Это было его первое вранье?

Роза не ответила, но ее молчание было красноречивей слов. Голос старшей сестры опять стал дружелюбным, почти ласковым Она говорила, ухватившись за мою руку и переводя взгляд с Розы на меня.

— Роза, сердце мое, не будь наивной. Все мужчины, за исключением Макса, одинаковы.

И она улыбнулась мне. Мне тоже казалось, что малышка излишне доверчива.

— А пока мы ждем, ты, мое второе, запасное сердце, — она имела в виду меня, — подбери себе костюм. Тебе что-нибудь понравилось?

Роза пыталась поймать мой взгляд, что не укрылось от внимания Эльзы. Я показал костюм, понравившийся Розе.

— Пожалуй, этот. У него есть только один недостаток.

Эльза взяла в руки костюм.

— Какой же?

— Цена. Слишком дорого. Эльза посмотрела на ценник.

— Сто тысяч песет. Ты считаешь, это дорого за такой костюм? Взгляни! — Она показала мне этикетку с перечеркнутой старой ценой. — Неделю назад он стоил сто сорок. Вот уж действительно нужно иметь ангельское терпение, чтобы ходить по магазинам с мужчинами. Как ты не понимаешь: сто тысяч — это же просто даром! К тому же как раз твой размер. Девушка, мы берем этот костюм Ты совсем не растолстел, Макс, я проверила. Расскажешь потом, как тебе это удается?

Эльза подмигнула мне. Роза смотрела укоряюще, ая смутился и отвел глаза.

— Вы сестры? — спросила продавщица.

— Да!

— И которая моложе?

Собственно, могло быть и хуже. Например, она могла спросить: и которая старше? Роза сделала недовольную гримаску и не ответила. Ответила Эльза:

— Спасибо! — и улыбнулась, польщенная и очаровательная.

Продавщица, немного смущенная собственной бестактностью, взяла костюм и направилась к кассе. Эльза протянула мне кредитную карточку. Ситуация нравилась мне все меньше.

— Волшебная карточка… Я же сказала тебе, что пошла за деньгами. Ну не делай такое лицо, милый. Этот мой рождественский подарок. А нога у тебя по-прежнему сорок третьего размера, верно? Смотри, какие красивые. — И она показала на пару классических ботинок, черных и блестящих.

Эльза пошла за продавщицей, и, пока ей доставали ботинки и она расплачивалась все той же карточкой, я остался наедине с Розой. Девочка забеспокоилась.

— Годо уже не придет, — сказала она, — что-то случилось.

— Не думаю, — ответил я, просто чтобы хоть что-то сказать. — Разве что он решил вернуть несколько килограммов кокаина, если он еще цел. Его кража — лучшее страхование его жизни. Ведь только мы трое знали об этой встрече?

— Он не воровал. Он должен одним негритосам триста тысяч песет, за пятьдесят граммов. И это все.

— Немало. На что он потратил эти деньги?

— Он устроил вечеринку. Снял помещение, пригласил народ, хотел попробовать, как пойдет, но ничего не вышло. А идея была хорошей.

Если бы эту блестящую идею услышал кто-нибудь из департамента идей и изобретений компании «Филипс», мальчика бы немедленно взяли в штат, подумалось мне.

— Он мне больше не жених, — продолжала Роза. — Я думала, все еще изменится, но с каждым разом становится только хуже. Разве людям совсем нельзя верить?

Роза смотрела на меня не мигая, она ждала поддержки, сочувствия, надежды, за которую смогла бы ухватиться. Я тихонько взял ее рукой за изящный подбородок.

— Можно, — сказал я, — только нужно быть очень внимательным, когда выбираешь, кому именно верить, чтобы потом не пришлось уворачиваться от ударов, как распоследнему ослу.

Подошла Эльза, с костюмом и ботинками, завернутыми в праздничные пакеты с адресованными всем поздравлениями с Рождеством.