Падение Иерусалима, стр. 29

И снова пауза, потом Бен Тов смягчился:

— Ты прав. Я сорвался. Спасибо за то, что ты сделал. Позвони, если все-таки удастся узнать что-нибудь о тех двоих.

Глава 15

— Юсеф пришел, — сказал старик.

Они стояли у дальней от входа стены мечети Омейядов, вокруг бурлила толпа. Эссат прислонился к колонне и делал вид, будто читает: держал перед собой раскрытую книгу и глаз с нее не сводил.

— Где он?

— Справа возле соседней колонны. В европейском платье, в очках, ростом чуть пониже тебя.

Эссат поднял глаза от книги и увидел того, о ком шла речь. Выглядит как верующий или как турист из какой-нибудь соседней страны. Впрочем, одно другому не мешает. Казалось, он полностью ушел в созерцание ярких изразцов, украшающих стену, но на миг отвернулся и глаза их встретились.

— О'кей. Что-нибудь мне передали?

— Инструкция тебе такая: не рисковать. Никоим образом. Так и сказано было: никакого риска.

Наступило молчание, потом заговорил Эссат:

— Я-то сам о себе позабочусь. А ты вот рискуешь сильно, и это меня тревожит. Нельзя так долго пользоваться рацией, несколько месяцев… Смотри, засекут тебя…

— Я передаю очень кратко и всегда в разное время.

— Они тоже не дураки. Если тебя схватят, это ведь ужас будет.

Старик переступил с ноги на ногу, поежился и с раздражением замахал руками на стайку болтающих ребятишек.

— У меня сердце больное. Доктор сказал — любое напряжение смертельно опасно. Поймают они меня — я от одного только вида раскаленного железа и прочих штук концы отдам. Предварительный медосмотр там ведь не устраивают… Так что ничего они от меня не добьются.

Он зашаркал прочь, бормоча что-то, по обыкновению, а Эссат шагнул к соседней колонне.

— Шалом.

— Шалом, — отозвался гость.

— Жду тебя в полдень в кафе на Индепенденс сквер. Подойди в открытую и поздоровайся громко — будто не ожидал меня там встретить. Приглашу тебя за свой столик — сразу подсаживайся.

Молодой человек в ответ только кивнул, и Эссат тут же ушел.

Позже, в кафе Эссат спросил:

— Как ты проехал через границу?

— С алжирским паспортом. Это все, что имею право сказать.

— Ладно. Как там босс?

— Лютует, как всегда. Тебе привет.

Столик их находился в глубине зала, и оба сидели лицом к двери. В кафе было людно, шумно, звучала многоязыкая речь. Эссат закурил, предложил сигарету собеседнику, но тот отказался, спросил:

— Что делать надо?

— Пойдем в один дом. Там куча замков — на двери черного хода, на дверях между комнатами. И сейф надо открыть.

— Сигнализация есть?

— С этим я улажу.

— Когда?

— Сегодня ночью. — Эссат заметил человека за столиком у самого входа, — сидит один, укрывшись за газетой, но время от времени взгляд его, будто радар, прощупывает заполненное людьми пространство. Эссату почудилось, что этот лишенный выражения взгляд вдруг оживился, наткнувшись на их столик, и даже задержался на миг. А, может быть, этого и не было вовсе…

— Не исключено, что придется стрелять, — продолжал он. — Пистолет у тебя есть?

— Нету.

— Я принесу. Стрелять-то умеешь?

Гость утвердительно кивнул.

— А как с инструментом — ключи там, отмычки…

— Есть кое-что. Мы с боссом решили дома не покупать — на таможне могли внимание обратить. Обойдемся — ключ от сейфа есть, это главное.

— Фотоаппарат?

— Минокс со вспышкой.

— Снотворное?

— У меня с собой упаковка аспирина — там две таблетки чуть поменьше остальных. Их надо измельчить и растворить. Действует минут через сорок — в зависимости от веса пациента. Десять таких таблеток — смерть. Две часов на шесть усыпляют.

— Передай их мне под столом.

Человек возле двери читал свою газету. Если он из службы безопасности, то тут где-нибудь и второй должен быть — эти всегда парами действуют, по одному им не доверяют. Эссат огляделся будто в поисках официанта. Ага, вот он, голубчик, за столиком справа от них. Прямо на лбу написано, что сыщик. Узнать бы, кем интересуется здесь эта парочка. Вообще в таких местах слежка — не редкость, зря сюда пришли.

— Какая у тебя легенда?

— Я журналист из Алжира, на вольных хлебах, — ответил Юсеф. — Собираюсь написать серию статей о том, как столицы арабских государств готовятся к возможной агрессии сионистов. С Дамаска начну.

— Тут двое сыщиков, — предупредил Эссат. — Уходим вместе. Если что — мы старые знакомые, встретились случайно, не виделись с семьдесят девятого, я в тот год был в Алжире, познакомил общий приятель, потому что тогда ты интересовался освободительным движением и собирался о нем писать.

— И где опубликована моя статья?

— А она не опубликована, причину сам придумай.

— Ладно.

Они поднялись и не спеша направились к выходу. Человек с газетой проводил их взглядом, но интереса не проявил. Того, что сидел в глубине зала, им видно не было. Они еще постояли на улице перед кафе, тряся друг другу руки и обмениваясь выражениями приятельских чувств, — может, чуть громче, чем следовало. Ни один из сыщиков вслед за ними не двинулся.

— Вроде все в порядке, но ты все же поосторожней, — сказал Эссат. — В половине двенадцатого ночи встретимся вон там, на той стороне улицы, там всегда какой-то народ толчется. Если что неладное заметишь, то через полчаса ступай к мечети, жди возле северной стены. Пока.

Они расстались. Эссат не спеша покатил на своем мопеде по направлению к кварталу Шагхур Жувани. Не доехав до базара Мадхат Паша, свернул в узкую улицу и очутился в настоящем лабиринте переулков, путь ему то и дело преграждали: старик с тележкой, велосипедисты, тетки с тяжелыми сумками — идут с базара. Возле небогатого, с замызганными окнами дома он остановился. Металлическая дощечка на двери, выходящей в затхлый проулок, сообщала: «Алеппо Экспорт — импорт. И.Халил». Буквы были почти неразличимы из-за грязи. Ребенок на пороге — сопли до верхней губы, к лицу прилепились мухи — бессмысленно стучал щепкой об ступеньку. Чтобы пройти, Эссату пришлось осторожно приподнять и передвинуть его, но малыш будто ничего и не заметил. Дойдя до лестницы в конце коридора, Эссат поднялся на второй этаж. Из-за двери доносились оглушительные звуки радио, включенного на полную мощность: передавали новости. Эссат толкнул дверь и вошел.

В комнате стоял письменный стол и канцелярский шкаф. Вдоль стены выстроились стулья с жесткими спинками. На одном из них сидел парнишка в военной форме, на соседний он пристроил радиоприемник. На полу рюкзак, к стене прислонен автомат. Парнишка чистил ногти. Завидев Эссата, он тут же выключил радио.

Пришедший уселся за стол:

— Это ты еду охранникам носишь?

Мальчик кивнул. У него были тонкие черты и гладкая кожа, свойственные жителям пустыни. Улыбка обнажила ровные белые зубы.

— Давай-ка глянем, что там у тебя.

— Да чего смотреть — как всегда: хлеб, колбаса, всякое такое — что они сами просят.

— А питье какое?

Парень явно смутился, но усмехнулся:

— Лимонад, ничего спиртного, я же правила знаю…

— Покажи.

— Да нечего там смотреть.

Эссат встал, поднял с пола рюкзак и открыл. Он знал, что найдет там пару бутылок с пивом, и вот они, тут как тут.

— А это что?

Мальчишка снова неловко засмеялся:

— Ребята просили, от пива какой вред? Они сказали, что отметелят меня, если пива не принесу.

Эссат шагнул к парню и отвесил ему оплеуху. Голова мотнулась назад — тот только всхлипнул.

— Знаешь, какие у профессора правила? Знаешь, что бывает с теми, кто нарушает эти правила?

— Вы ему скажете?

— Скажу, конечно, когда он вернется.

— Меня выгонят?..

— Сначала трепку хорошую зададут, а потом выгонят.

— Я все выдержу, любую трепку — только пусть оставят в группе. Я буду стараться. Я все выдержу!

— Ступай купи две бутылки лимонада. Я еще подумаю.

Парнишку будто ветром сдуло. Эссат встал и запер за ним дверь. Поставил на стол бутылки с пивом и, достав из ящика стола открывалку, аккуратно снял крышки. Потом высыпал на лист бумаги таблетки и, выбрав четыре — те, что поменьше, — бросил по две в каждую бутылку, приладил крышки на место и чуть прижал плоскогубцами. Он успел как раз к приходу мальчишки — когда на лестнице раздались шаги, Эссат отомкнул дверь и снова уже сидел за столом.