Падение Иерусалима, стр. 25

Он вернулся на прежнее место, сделал еще пару комплиментов, объяснил коллеге из жюри, что сейчас уйдет ненадолго, и направился в бистро по соседству.

Бен Тов был вне себя от нетерпения и не тратил времени на всякие там «шалом».

— События развиваются. Ханиф в Париже. С ним женщина, ее зовут Расмия Бурнави. Описания нужны?

— У нас на обоих есть досье.

— Ханиф без бороды. У девчонки длинные волосы.

— Ладно.

— Мы не знаем, под какими именами они путешествуют. Остановятся скорее всего порознь. То есть, в разных отелях — мой человек думает, что квартирой они вряд ли воспользуются.

— Как же я их найду? Без полиции не обойтись, а привлекать ее нельзя.

— Это твоя проблема.

Во время наступившей паузы Баум пожалел, что не остался на выставке. Эта бирманская вполне имеет шанс на почетный приз. Он уже понял, что день пропал, тяжко вздохнул, и вздох этот был услышан на улице Абарбанел.

— Понимаю, — отозвался Бен Тов, чуть смягчившись. — Мне и самому не хотелось тебе звонить. Чему я помешал?

— Я как раз оценивал одну лиловую бирманскую.

— Чего-чего?

— Неважно. Какие у них паспорта?

— Только не сирийские. Обычно они ездят с иракскими или турецкими. Иногда с египетскими или ливанскими. На месте Ханифа я бы девчонке выправил паспорт другой страны, не той, что у него.

— Прилетят они вместе?

— Возможно. Осведомитель подслушал слова «наше путешествие».

— А откуда прилетят?

— Понятия не имею. Могут вылететь и прямо из Дамаска, но вряд ли.

— А девица его где-нибудь за углом подождет, или они сразу расстанутся?

— Она будет держаться поближе к нему до поры, но остановится в другом отеле. Так мне кажется.

— Если судить по досье Ханифа, то он скорее выберет шикарный отель, «Георг Пятый», к примеру, а не какой-нибудь паршивенький.

— Это точно.

— Ладно, постараемся сделать все, что возможно. А твой этот агент — его уже больше не подозревают?

— В данный момент вроде бы нет.

Они попрощались, пожелав друг другу удачи. Альфред Баум вернулся на выставку, извинился перед своими друзьями, порекомендовал на первый приз ту самую бирманскую и, вернувшись домой, чтобы переодеться, позвонил дежурному на улицу Соссэ. С женой он не объяснялся — лишь развел беспомощно руками и отправился на вокзал. В поезде смешался с толпой горожан, которые возвращались домой после великолепного дня, проведенного в чертогах Людовика Четырнадцатого.

Глава 13

Штаб-квартира полиции гражданской авиации — подразделения французских погранвойск — втиснута в неуютное угловое помещение в здании аэропорта Шарль де Голль. ДСТ дружит кое с кем из здешних сотрудников. С одним таким приятелем Баум связался по радиотелефону из машины, которую прислали за ним на вокзал Монпарнас. Вообще он этого терпеть не мог, потому что переговоры приходилось вести на одних волнах с полицией, и потому только предупредил, что едет в аэропорт. Ему повезло: человек, которому можно было довериться, как раз оказался на дежурстве.

Машина ДСТ от вокзала Монпарнас взяла курс на север, пересекла реку и, продравшись через оживленные трассы бульваров, вырвалась наконец за город на Северное шоссе. Они проскочили то место, с которого расстреляли лимузин с высокопоставленными израильскими чиновниками. Каменная кладка еще хранила следы повреждений, больше же ничего не напоминало о трагедии. Баум молчал, прикрыв глаза. Обычно он любил поболтать с шофером: всегда следует интересоваться, что там говорят в народе. «Пользуйтесь случаем, используйте каждую такую возможность, — поучал он подчиненных. — Если ты командуешь, допустим, армией или хотя бы взводом, надо же знать, о чем твои люди думают, — чтобы быть уверенным, что они за тобой пойдут». И еще что-нибудь в этом роде, например: «Если ты начал слушать себя охотнее чем других, то готовься к пенсии: недолго, стало быть, тебе осталось до кресла-качалки где-нибудь в провинции».

Но сегодня он сам слушал себя, а не своего водителя: задавал сам себе вопросы и подбирал подходящие ответы, вырабатывая тактику предстоящих действий. К тому времени как подъехали к аэропорту, он успел построить какую-то систему. Другими словами, сформулировал целую серию вопросов, на которые следовало получить ответы. Каждый ответ заключал в себе следующий вопрос — получилось нечто вроде русской куклы матрешки.

— Жди тут, — бросил он шоферу, давнему приятелю, который много лет возил его, привык, слава Богу, к этим манерам и, попроси Баум, отвез бы его хоть к адским вратам и ждал сколько надо.

На втором этаже Баум отыскал своего знакомого и с ходу объяснил, зачем приехал. Тот разложил на столе расписание прибытия самолетов:

— Значит, пункт вылета — Дамаск. И в Париж они должны были прибыть с одной пересадкой…

— Скорее всего, с одной. Прикинем давай, где они могли эту пересадку сделать.

Сверяясь с расписанием, они вдвоем составили перечень городов, через которые Ханиф и его спутница могли бы попасть в Париж. Таких оказалось девять. Сотрудник аэропорта позвонил в справочную: вчера из этих городов прибыли в общей сложности двадцать два самолета.

— Паспорта у них общеевропейские?

— Нет. Иракские, а может турецкие или ливанские. Точно не знаю.

— Тогда им пришлось заполнить иммиграционные карты. И, стало быть, сведения о них попали в компьютер. Сейчас посмотрим.

Он повернулся к дисплею на соседнем столе и поиграл на клавишах.

— Эх, знать бы имена, под которыми они записались, все было бы проще простого. А сейчас придется поохотиться. На это время нужно. — Он зажег сигарету и протянул Бауму пачку. — Времени у тебя, конечно, в обрез?

Баум потряс головой:

— Сорвался бы я в воскресенье вечером, если бы можно было ждать?

— Так вот знай, что в иммиграционных картах путешественники указывают адрес, где намерены остановиться, и полиция рассылает карты по этим адресам. Эти твои остановятся где-то в Париже?

Баум кивнул.

— Лучше бы тебе в префектуру обратиться.

Баум досадливо отмахнулся:

— Полностью исключено. Ты же знаешь, какие у нашего ведомства отношения с полицией.

— Ладно, попробую получить все данные о полетах, запишем их на принтере.

— Я в этом убей не понимаю. У нас этими штуками вся контора напичкана, только мало кто знает, что с ними делать. Кому меньше двадцати пяти — те разбираются…

Полицейский подсел к компьютеру, поползла бумажная лента.

— Я позвоню пока?

По телефону Баум потребовал, чтобы немедленно отыскали и, не слушая возражений, вызвали на работу нескольких сотрудников. Он отобрал таких, которые способны не спать до утра, продержаться хоть на черном кофе, особенно в предрассветные часы.

— Вот так будем действовать, — заключил Баум свой инструктаж. — Все, что у нас есть, — эти вот бумаги, — он постучал пальцем по лежащей на столе аккуратной стопке листов с компьютерными данными — и ваши телефоны. — Он обращался к четверым мужчинам и двум женщинам, собравшимся в его кабинете. Вид у них был не Бог весть какой радостный: кое-кого за последний месяц по разным поводам вызывали вот так, в выходной, уже раза три-четыре. Жоржу Вавру стукнуло в голову насчет посольства Румынии — там, мол, что-то готовится, не то контакт подозрительный наметился, не то подловить дипломата из этой страны можно на неблаговидном поступке, не то кто-то перебежать норовит… В управлении ходили самые разнообразные слухи, но ничего определенного.

— Вперед, mes enfants [7], — Баум старался говорить бодро. Одна из девушек, ее звали Жозьенна, улыбнулась в ответ и выдула на губах прозрачный шарик жевательной резинки. Больше не отозвался никто. — Мы ведем розыск тех, кто участвовал в убийстве на Северном шоссе. Дело жуткое, гордиться следует, что мы принимаем участие в расследовании. Во всяком случае, способствуем тому, чтобы такое не повторилось.