Жубиаба, стр. 39
— Слыхал…
— Никогда больше она его не увидит… Я тоже. — Она замолчала.
— Что? — Старик открыл оба глаза.
— Да так, ничего особенного… — Она стала что-то насвистывать.
— Этот мир гнусно устроен. — Старик зло сплюнул. — На мУку рождаемся…
— Нет, папаша, жизнь штука неплохая… вам просто не повезло. — Бывший солдат улыбается.
— Неплохая, коли есть деньги, — отрезала женщина.
— Значит, мать у тебя? — спросил Антонио Балдуино, оборачиваясь к солдату. — Я своей матери никогда не видал. А тетка моя рехнулась… Вот у Толстяка есть бабушка…
— У какого еще Толстяка?
— Есть такой, ты не знаешь… добрый…
— Добрый? — едко переспрашивает старик. — Чушь… Добрых не бывает…
— А Толстяк вот — добрый…
Старик опять задремал. Негру ответила женщина:
— Есть добрые… бедняк рождается на горе горькое… Бедность делает человека злым.
Поезд идет быстро. Бывший солдат растянулся на мешках с табаком. Негр разглядывает женщину. Лицо в морщинах, и до чего же страшный живот. И все-таки Антонио Балдуино замечает, что глаза ее улыбаются. Она смотрит в небо сквозь щель над дверью.
— Все от бедности, знаете? Вот я на него и не сержусь… Бросил меня с брюхом…
— Ваш муж? — вежливо спрашивает солдат.
— Я проститутка… замужем никогда не была…
— Я так и думал…
— Что ему было делать? Денег — ни гроша… Где уж тут сына вырастить… Ночью убежал, будто вор… Все свое барахло оставил… Я знаю — меня-то он любит…
— Убежал, как увидел, что будет маленький?
— Да… я клиентов бросила, ушла к нему… Стирала, жили, будто венчанные… Добрый он был, такой добрый, прямо святой… хоть на алтарь ставь…
— Сильно вы его любите…
— Чистая правда… прямо святой… Однажды я говорю ему радостно так — у нас будет маленький… У него такое лицо сделалось… смеялся он, целовал меня… так хорошо было…
— А меня дома невеста ждет, — сказал солдат. — Хорошенькая… Вернусь — поженимся.
Странное было лицо у парня, когда он говорил это. Ни дать ни взять — покойник. Глаза закрыты, на губах улыбка, круглое лицо безмятежно счастливо… У живых так не бывает.
Женщина покачала головой. Видать, много пережила — уж очень усталое выражение на ее нестаром еще лице. Жаль ей солдатика. Такой славный и жил-то еще совсем мало — и на тебе, собрался жениться… Но Антонио Балдуино спрашивает:
— А потом что?
И женщина продолжает:
— Все нужда проклятая… Жили в дыре, впроголодь… Он работал, я белье чужое стирала — денег все равно не было. Потому и ушел.
Жаль ей солдатика. Тот приподнялся на локте, жадно вслушивается.
— Ночью ушел. Я и не заметила… Все свое барахло оставил… Я потом догадалась — сбежал, чтоб не видать, как малыш голодает… Говорят, работает он теперь в Фейра-де-Санта-Ана… Я к нему еду…
Солдат помрачнел. Теперь он думает, как раздобыть денег, чтобы кормить жену, а потом и детей.
— Уж очень она хорошенькая… И потом, я ведь буду работать… Работы я не боюсь…
Женщина подбадривает его:
— Конечно…
Но парня одолели сомнения — сразу видно. Антонио Балдуино говорит женщине:
— Буду вашему сынишке крестным…
— Я ему чепчик сшила… Одна старушка дала мне пару пеленок… Больше у него ничего нет… нищим рождается…
Бывший солдат сказал:
— Нет, не женюсь… А хорошенькая…
Поезд прибыл на станцию Сан-Гонсало. Сошло несколько пассажиров. Городок спит, спрятавшись в густых садах. Шум поезда разбудил ребенка где-то поблизости. Послышался детский плач. Женщина счастливо улыбнулась.
— Туго вам придется, — говорит Антонио Балдуино. — Будет у вас малыш по ночам реветь…
— Хочу мальчика…
Свисток отходящего поезда разбудил старика.
— Солгал я… Есть хорошие люди… Вот — дочка моя, Мария… Зэфа, та — дрянь… Будто в воду канула… померла, может? А Мария — добрая, деньги мне дает… ругается, как напьюсь… А я из-за Зэфы пью… Мария-то добрая…
Голова старика опустилась на грудь, он опять дремлет.
Бывший солдат говорит женщине:
— Вот какие дела… Мальчика, значит, хотите? У меня тоже сын будет, как женюсь… Говорят, некоторые мужья от боли корчатся, когда жена рожает…
Он снова счастлив. Он смотрит на женщину без тени желания. Его сердце чисто, он с бесконечной нежностью думает о Марии дас Дорес, которая ждет его в Лапе. Он улыбается: девчонка не знает, что он едет, то-то удивится… Жалко, усы мало выросли… Она его и не узнает поначалу-то…
— А вдруг она меня не узнает?
— Кто? — удивляется Антонио Балдуино.
— Никто. Так просто…
Старик проснулся. Он трясется от холода. Снова поднялся ветер, предвещающий непогоду. Под натиском ураганного ветра поезд вздрагивает на рельсах.
— Опрокинется еще, развалина, людей передавит, — говорит Антонио Балдуино.
— Бедняку — страдание вечное… Одни на счастье рождаются — богатые это… Другие на муку — бедняки… Так заведено с сотворения мира.
Бывший солдат сладко спит, негромко похрапывая. Он не слышит свистящего воя ветра.
— Ливень будет, потоп… — Старик дотащился до двери, смотрит сквозь щель наружу.
— Я в таких местах побывал, папаша, где уж очень людям худо приходится… Десяти сентаво в день не заработают…
— На табачных плантациях?
— Там, старик…
— Ты и не ведаешь, негр… Я здесь состарился… Я такое видал — волосы дыбом встанут… Сказать? — Его глаза блестят странным блеском, он отбрасывает посох, встает. — Бедняку такое невезение на роду написано, что, если за дерьмо будут деньги платить, у бедняка запор сделается…
Негр хохочет. Старик теряет равновесие, опрокидывается на мешки с табаком. К нему бросается женщина:
— Ушиблись?
Солдат похрапывает. Женщина, оказавшись рядом с Антонио Балдуино, шепчет:
— Я не сказала, чтобы его не расстраивать. — Она кивает в сторону парня. — Если правду говорить, я не знаю, почему меня Ромуалдо бросил. Думаю, от нищеты сбежал… А соседка говорит, ушел он к Дулсе… была там такая… Кто знает? — Голос ее срывается. — Нет, не поверю… Он бы меня так не бросил…
Солдат спит, счастливый, будто он уже покончил счеты с жизнью.
— Так вот… с ребенком в брюхе… Ну почему, почему он ушел?
Антонио Балдуино чиркает спичкой и видит, что женщина плачет, плечи у нее вздрагивают. Негр смущен, не знает, что сказать, бормочет:
— Не горюйте… обязательно будет мальчик…
ЦИРК
С Луиджи он встретился совершенно случайно. Антонио Балдуино провел остаток ночи, шатаясь по городу. Бывший солдат сразу уехал в Лапу. Старику было где остановиться. Женщина пошла к подруге. Наутро Антонио Балдуино решил найти попутный грузовик и бесплатно вернуться в Баию. Он как бы невзначай подошел к одной машине — ее как раз грузили — и спросил у шофера, будто просто так:
— Ты, брат, не в Баию?
— В Баию, — ответил веселый ладный мулат, шофер. — А тебе что — посылку отправить?
— Посылку, да еще какую! Вот этого негра! — Антонио Балдуино, смеясь, ткнул себя в грудь.
— Ишь ты! В Баие теперь праздник… Весело там, парень…
Антонио Балдуино присел на корточки рядом с шофером, тот угостил его сигаретой.
— Зверски, брат, домой хочется… Вот уж год почти, как ушел…
Шофер пропел:
Баия, мой прекрасный город, зачем покинул я тебя?
— И не говори… верно, хороша Баия… До смерти туда хочется…
— Поедешь со мной на грузовике? Я после обеда отваливаю…
— У меня, приятель, ни гроша…
— Истратился на красоток, — захохотал шофер.
Антонио Балдуино подмигнул:
— Может, и так…
— Ладно. У меня помощника нет. Ты за него поедешь…
— Спасибо…
— Придется эту развалину где подтолкнуть — пособишь…
— Ты когда снимаешься?
— После обеда… час, полвторого…
— Ну, я пошел…
— Куда?
— Прощусь с друзьями.
— Так ровно в час…
— Ладно…
Антонио Балдуино пошел бродить по городу. Никаких друзей у него не было, но не хотелось, чтобы шофер знал, что он не евши, голодный поедет. Ничего, поужинает в Баие с Толстяком или Жоакином. А то с самим Жубиабой. Об этом думал Антонио Балдуино, и еще — где бы добыть сигарету. Вдруг за его спиной крикнули: