Волнующее приключение, стр. 34
Ей же только и останется коротать свою жизнь до самого конца в «раскрашенной тюрьме».
Между тем поезд потихоньку преодолевал живописные пространства благодатной Франции, на станциях пассажиры входили и выходили, но в их вагоне никто так и не появлялся.
Профессор ненадолго проснулся, возбужденно бросил несколько фраз все о тех же ужасных событиях, предшествующих их отъезду, и заснул опять.
Заза глядела на проплывающий мимо пейзаж, а видела перед собой только лицо Пьера, слышала только его голос, а легкий ветерок, задувающий в окно, напоминал ей о прикосновении его губ.
«Я люблю его!»– повторяла девушка снова и снова под мерный стук колес.
Когда они приблизились к границе, Заза разбудила профессора, чтобы тот подготовил их паспорта. Девушку беспокоила мысль о том, что ее отец мог уже направить полицию на поиски профессора, что, впрочем, было весьма маловероятно.
Слишком мало времени прошло, чтобы герцог начал всерьез тревожиться. Вероятнее всего, он раздраженно» вышагивал по дворцу и разогревал свой гнев мыслью о том, как могла его дочь покинуть пределы дворца без отцовского позволения, Не меньше недели должно было пройти, прежде чем в голову ему придет мысль серьезно браться за ее поиски. По своей природе великий герцог был тугодум, и должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы он начал по-настоящему действовать.
Заза уже продумала в деталях историю, которая должна была послужить ей оправданием, и история эта выглядела, на ее взгляд, вполне убедительно, хотя девушка была уверена, что герцог даже не станет ее слушать, а обрушит на нее свою ярость, прежде чем она откроет рот.
На станции не было того красивого молодого офицера, который в прошлый раз проверял их паспорта. Вместо него появился пожилой жандарм, явно усталый от этой бесконечной скучной процедуры. Он ничего не произнес, а лишь мельком взглянул на их документы и направился в соседний вагон.
– Что ж! Вот мы и дома! – стараясь казаться бодрым, произнес старый учитель. – Но разве я мог себе представить, что мы будем возвращаться в подобном настроении? Меня буквально вышибло из колеи то, с чем мы столкнулись в моем любимом городе Париже.
– А я все равно рада, что мы там побывали, – отозвалась Заза.
Профессор внимательно посмотрел на нее, и девушке почудилось, что он сейчас снова заговорит о Пьере. Но он лишь горестно вздохнул и ничего не сказал.
– А мы опять не взяли с собой в дорогу никакой еды. Я признаюсь, профессор, что чувствую нестерпимый голод. Как было бы хорошо выпить чашечку кофе.
– Простите, моя принцесса! – воскликнул он. – Я совсем не забочусь о вас так, как должен был бы. Из меня получился совершенно никудышный дядюшка и совсем невнимательный кавалер. У меня такое ощущение, что с момента, как мы покинули Дорн, я постоянно морю вас голодом.
– Не переживайте, – попыталась улыбнуться Заза. – На следующей станции мы обязательно достанем еду и питье. Если память мне не изменяет, поезд задерживается там на долгое время.
– Вы абсолютно правы. Я постараюсь купить вам булочки с ветчиной, которые вы с таким аппетитом ели в прошлый раз.
Они обменялись лукавыми улыбками, словно два заговорщика. Потом Заза посоветовала:
– Раз до этой станции ехать еще почти три четверти часа, вы, может быть, еще вздремнете, профессор? Я знаю, как вы устали.
– Это правда, – согласился месье Дюмон. – Боюсь, что в мои преклонные годы уже трудно переживать подобные волнения.
И почти тотчас же он устроился поудобнее в уголке купе, скрестив руки на груди, и погрузился в забытье.
Заза была рада, что ей не нужно было больше поддерживать беседу с профессором. Она рассеянно смотрела в окно, а мысли ее снова унеслись к Пьеру.
Через положенное время поезд подкатил к следующей станции. Заза не хотела лишний раз тревожить профессора.
«Зачем мне его будить? – подумала она. – Я схожу и сама куплю все, что нам надо».
Девушка подхватила свою сумочку, в которую перед отъездом опустила часть имеющихся у нее денег, и тут вспомнила, что до сих пор не узнала у профессора, сколько она ему должна за время их совместного путешествия.
«Надо решить все эти вопросы прежде, чем мы прибудем в Дорн», – здраво рассудила она.
Слегка нервничая, Заза спустилась из вагона на платформу.
К счастью, в буфете было немного посетителей, и без долгого ожидания девушка заказала две большие чашки кофе и пару булочек с ветчиной.
Заза уже приготовила самую мелкую из своих золотых монет, чтобы расплатиться с буфетчиком, но тут возникло затруднение со сдачей.
– Неужели у вас нет более мелких денег, мадемуазель? – довольно раздраженно произнес человек за стойкой, словно она хотела каким-то образом обмануть его.
– Боюсь, что нет, – робко ответила Заза.
Он явно принимал ее за подозрительную особу, скорее всего за мелкую мошенницу, потому что в конце концов свирепо кинул на тарелку перед ней груду мелочи и пристально всмотрелся в ее лицо.
Заза поспешила обратно к своему вагону и обнаружила, что профессор все еще спит.
Перед ней встала дилемма – или будить его, или оставить без кофе. И в конце концов она решила, что будет лучше всего, если она принесет ему другую чашку кофе на следующей станции.
Поэтому она быстро и с жадностью выпила обе чашки, надкусила свою булочку с ветчиной и положила на салфетку рядом с булочкой для профессора и отнесла поднос с чашками обратно в буфет.
Деньги, оставленные девушкой в залог за посуду, были возвращены ей, и она направилась обратно к вагону, чувствуя некоторую гордость за свою самостоятельность и за то, что ей удалось хоть что-то сделать полезного.
«Сначала профессор заботился обо мне, потом Пьер, – размышляла она. – Практически я ничего сама не сделала, даже не пошевелила пальцем ради себя с тех пор, как покинула дворец».
Когда поезд вновь отправился в путь, Заза, покончив со своей аппетитной булочкой, с завистью посмотрела на ту, что оставила для профессора. Казалось, что она не ела почти целую вечность. Она вспомнила, что весь прошлый день и вечер она так волновалась из-за отсутствия Пьера, что не проглотила ни крошки. А если она все-таки что-то и съела, то это напрочь выпало у нее из памяти.
Упрекая себя в жадности, Заза не выдержала искушения, потянула на себя салфетку, взяла булочку, предназначенную учителю, и за минуту-другую управилась с ней. Голод все равно давал о себе знать, но к нему прибавились еще и муки совести – ведь она лишила старика и кофе, и еды.
Решив попросить у него прощения и пообещать ему, что на ближайшей станции, где они скоро окажутся, она сбегает за подкреплением для него, Заза легонько коснулась руки спящего.
– Профессор! – позвала она.
Он не пошевелился.
Заза крепче сжала пальцы на его руке.
– Проснитесь, профессор!
Он опять не откликнулся, не сделал ни одного движения.
– Профессор! Профессор! – Теперь в ее голосе звучал ужас.
Заза склонилась над ним и стала отчаянно шарить в его карманах в поисках бутылочки с каплями, которые давала ему во время железнодорожной аварии.
Но когда она их отыскала, то уже поняла, что все бесполезно. Профессор был мертв!
Глава 7
Заза уныло брела по коридору дворца в сопровождении графини Гликсбург.
– Я не могу взять в толк, ваше высочество, почему вы столько времени проводите за пианино, когда у вас уже нет учителя музыки?
Эту сентенцию Заза уже слышала неоднократно на протяжении последних четырех дней, и ей отчаянно хотелось заткнуть уши. Вообще она старалась не слышать большей частью всего, что произносилось в стенах дворца.
Заза как бы отделила себя от всех окружающих невидимой, но непроницаемой стеной.
Как она и ожидала, отец встретил ее раскатами грома, проклинал, рычал, извергал упреки вперемежку с ругательствами и не выразил ни малейшего желания выслушать хоть какие-то ее объяснения.
Для него самым важным был тот факт, что дочь посмела оставить дворец без его высочайшего позволения.