Генка Пыжов — первый житель Братска, стр. 15
— Если ты соврал о тетке и дедушке, — сказал он, — прикажу немедленно выбросить за борт. Понял?
— Понял, товарищ капитан.
— Смотри мне в глаза.
Я посмотрел в чистые, мужественные глаза капитана и подумал: «Какой же я подлец!»
Капитан долго гипнотизировал меня взглядом, а затем встал, положил руку на мое плечо и сказал:
— Я верю тебе. Успокойся и забудь все, что было наверху.
Нет, лучше бы он выбросил меня за борт!
Три дня я жил в каюте капитана, спал на его койке, ел его хлеб и суп. Когда пароход причалил к пристани, капитан проводил меня на берег, крепко, как взрослому, пожал мне руку и грустно сказал:
— Хороший ты, честный парень, Геннадий. Даже не хочется расставаться с тобой. Но что поделаешь — прощай…
Глава четырнадцатая
ПОЛЮС ХОЛОДА. ФАЛЬШИВЫЙ ДОБРОВОЛЕЦ. ВОТ ТАК ВСТРЕЧА!
В Иркутске я слонялся целый день. Голодный, никому не нужный. Что же делать, как проникнуть в вагон без билета?
Долго я ломал голову над этим вопросом и наконец решил: надо что-нибудь продать.
Рубашку?
Нет, не годится. Без рубашки в вагон не пустят. Это не пляж.
Штаны?
Еще хуже.
Я посмотрел на свои желтые, почти совсем новые ботинки и стал развязывать шнурки.
«Надо будет только ноги помыть», — решил я.
Покупатель нашелся быстро.
Коренастый мужчина в красной вылинявшей рубашке, с мешком за плечами шел по перрону навстречу мне.
— Продаешь? — спросил он.
— Продаю.
Покупатель опустил мешок, из которого выглянуло несколько угловатых буханок хлеба, взял ботинки.
— Украл?
— Что вы, дяденька! Свои собственные.
— Сколько хочешь?
— Пятьдесят рублей.
Покупатель молча отдал ботинки и снова взвалил мешок на плечи.
— Четвертную, — кратко сказал он. — Больше нет ни копейки.
Мужчина отвернулся от меня и уже хотел уйти, но я торопливо сказал:
— Согласен. Давайте.
Покупатель снова поставил мешок на землю, вынул
из кармана большую пачку денег и отсчитал из нее двадцать пять рублей.
Мошенник!
Билет я купил до следующей станции. Главное — в вагон пробраться, а оттуда меня ни за что не выкуришь. Пусть хоть ноги оторвут, до самой Москвы не выйду. Но отрывать ноги в вагоне мне как будто никто не собирался. Пассажиры потеснились и уступили место возле прохода.
— Садись, — сказал старик с узкой зеленоватой бородкой. — В ногах правды нет.
Старик понравился мне с первого взгляда. Едва поезд тронулся, он развернул промасленную газету и протянул большой ломоть пирога с рыбой.
— Уважаешь? — спросил он.
Я кивнул головой и сразу же вцепился зубами в пирог.
Еще бы не любить такое добро! Я готов был съесть не только пирог, но даже промасленную бумагу вместе с черными заголовками, точками, запятыми и восклицательными знаками.
Бывает же, что так повезет! Поезд уже проехал несколько станций и разъездов, а проводники даже и не думали спрашивать у меня билет. Видимо, они считали — раз я еду со взрослым, значит, все в порядке.
Пассажиров в вагоне битком набито. Но обо всех, кто ехал с нами, не расскажешь. Расскажу только о двух — девушке, которая ехала из самого Якутска, и фальшивом добровольце-шофере из Иркутска. Между прочим, из-за этого фальшивого добровольца я так и не добрался до Москвы. Но об этом после. Зачем забегать вперед? Всему свое место и свой черед.
Девушку звали Вера. С утра она начала рассказывать любопытные истории о своей жизни в Якутии и никак не могла остановиться. Но мы и не прерывали ее. Сидели разинув рты и слушали. Мешал нам слушать, а Вере рассказывать лишь фальшивый доброволец. Он ничему не хотел верить и все время вставлял свои глупые замечания.
— Якутск стоит на вечной мерзлоте, — скажет Вера. — Откопаешь землю метра на два, посмотришь в яму, а там сплошной вечный лед. Один раз я видела…
Фальшивый доброволец даже закончить фразу не даст.
— А я вот не верю, и все! — перебьет он. — Когда
меня в Сибирь приглашали, тоже всякие сказки рассказывали: «Пишись в добровольцы, не пожалеешь: квартиру с паровым отоплением дадут, кино каждый день показывать будут». А когда приехал, извиняюсь за выражение, — шиш с маслом показали. Привезли в тайгу и затолкали в палатку. Разве я им кошка!
До чего же все-таки противный человек! Паровое отопление в палатке захотел!
Вера старалась не обращать внимание на фальшивого добровольца.
— Якутия — богатейший край. В ее горах много угля, золота, алмазов. Между прочим, алмазы раньше добывали только в Африке, Индии и Бразилии» Один раз я сама видела…
И снова мы не узнали, что видела Вера.
— А я вот не верю, и все! — перебил фальшивый доброволец.
В конце концов этот Фома Неверный вывел из терпения всех пассажиров.
— Что ты не веришь, рыбья твоя голова? — презрительно спросил старик с зеленоватой бородкой. — Испугался трудностей, сбежал из Сибири, а теперь и каркаешь под руку!
Фальшивый доброволец сразу же умолк. Вера воспользовалась этим приятным случаем и рассказала нам интересную историю.
— Когда я прибыла в Якутск, мне сказали: «Вера давай поедем на Полюс холода». Вначале я даже испугалась. «Да вы что? — говорю. — Я там замерзну и превращусь в сосульку. Я за Москву на лыжах ходила и то все руки отморозила! И не уговаривайте!» Но ребята из нашего института пристыдили: «Эх ты, тепличное растение!» Думала я, думала и решила: я не тепличное растение, а студентка. Поеду, и все.
Из Якутска мы выехали на автомашине, а затем поехали на оленях. Сани, или, как их называют в Якутии, нарты, очень легкие, даже девчонка подымет их одной рукой. Оленям такие нарты везти вообще ничего не стоит. Мчатся, как легковой автомобиль. Даже дух захватывает.
На третий день мы приехали на Полюс холода, в якутское село Оймякон. Ну и морозы! Посмотрели на термометр и даже обмерли — семьдесят градусов! Таких морозов, как в Оймяконе, нигде нет. Здесь даже слышен шепот звезд. Когда человек дышит, теплый пар изо рта мгновенно превращается в крохотные, незаметные для глаза кристаллики. Кристаллики эти и разговаривают друг с другом, шелестят, как листья на ветру.
Долго люди не могли разгадать, кто такой шепчет на морозе. Посмотрят вверх — звезды перемигиваются друг с другом и как будто рассказывают что-то по секрету. Вот и решили: это дело звезд. Они шепчутся. После уже ученые разгадали тайну и сказали: «Звезды тут ни при чем, и наговаривать на них не стоит».
Я думала, что на Полюсе холода нет никакой жизни — все замерзло и оледенело. Оказалось, нет. В Оймяконе живут якуты, эвены, эвенки, русские. Они разводят оленей, коров, пашут землю. Лето на Полюсе холода очень жаркое. Можно выращивать капусту, огурцы, помидоры. В Оймяконе есть клуб, школа и даже радиотелеграф. Из Оймякона я послала телеграмму: «Привет москвичам с Полюса холода».
Отец писал: когда мама получила телеграмму, она прибежала на почту и сказала:
«Где тут телефон? Я хочу разговаривать с Полюсом холода. У меня там единственная дочь замерзает!»
Телефонистки только плечами пожали и посоветовали ей сходить в радиокомитет.
«Там вам дадут микрофон, и говорите себе по радио сколько вздумается. Можете даже стишок рассказать или песенку спеть».
Мама очень рассердилась на телефонисток.
«Я вам не Лемешев, чтобы песенки распевать! — сказала она. — Быстрее вызывайте Полюс холода. У меня мясо на плитке подгорает».
Успокоил маму только начальник почты.
«Гражданка! — сказал он. — На Полюс холода провода еще не проведены. Когда проведем, тогда пожалуйста, дадим Полюс в порядке живой очереди. А сейчас можете и не просить».
Вера усмехнулась и добавила:
— Тому, что писал папа, вы не особенно верьте. Он большой выдумщик. Ему бы, по всем правилам, не токарем быть, а писателем…
Фальшивый доброволец снова не утерпел. Он покосился на старичка с зеленоватой бородкой и сказал: