Евразийская империя скифов, стр. 48
Половецкое поле
В XI–XII вв. в степную зону Восточно-Европейской равнины из Южной Сибири продвинулись половцы, прямые потомки сибирских скифов, которых китайцы называли «динлинами». Они сохраняли «скифский» антропологический облик, и, видимо, обычаи. Половцы, как и их предки динлины, были светловолосыми европеоидами 213, представителями нордической подрасы, мало чем отличаясь в этом смысле от современных русских.
В приуральских степях половцы укрепились в середине XI в., и с этим связаны упоминания о них в русских летописях. Если реальных половецких следов в это время не обнаружено, то речь шла вовсе не о народе, а об армии. Здесь есть существенная разница, тем более что несколько позже «половецкий след» действительно становится хорошо заметен.
В 1116 г. половцы одержали победу над печенегами и ясами, захватив Белую Вежу (Саркел), с этого времени и появляются на Дону и Донце их следы — знаменитые каменные бабы. Наиболее ранние половецкие статуи сосредоточены в донецких степях, а поздние — в Приднепровье, Приазовье, Предкавказье. Это показывает время и направление расселения половцев в Южной России.
Что же представляло «Половецкое поле» — в XII в.? Еще недавно было принято считать, что «половецкие орды» в XI–XIII вв. заселяли южнорусские степи в качестве «народа», то есть целиком и полностью; что степное население половецкого периода было тюрко-язычно, а по внешности — почти монголоидно. На самом деле половцы — потомки сибирских скифов — были «нордическими» европеоидами. Вереде многочисленного местного населения половцы составили новую политическую элиту. Нет никаких свидетельств — ни в северо-русских летописях, ни в других источниках — что половцы как народ были тюркоязычны. Их тюркоязычность — ничем не подтвержденный миф русофобского характера…
Ситуация с половецким языком точно такая же, как и со скифским: никаких следов его не осталось. Куда же он мог подеваться?.. Для анализа у нас есть несколько имен половецкой знати. И эти имена вовсе не тюркские. Ни один из исследователей половецкой проблемы не потрудился подыскать для этих имен тюркских аналогов. Их нет. Зато есть аналоги скифские (имена типа Гзак, Буняк, Кончак звучат так же, как Палак, Таксак, Спартак и пр.; в них использован суффикс, сохранившийся в русском языке). Имена, подобные половецким, обнаруживаются в санскритской традиции — Гзак и Гозака встречаются в Раджаторонгини, кашмирской хронике, написанной на санскрите 214. Сибирские половцы были такими же скифами, аланами, как и жители Подонья-Приазовья, на чьи земли они пришли. Образование половецких княжеств в южнорусских степях XII в. следует рассматривать как результат миграции славяно-арийского населения Сибири под давлением тюрков на запад, на земли родственных волго-донских ясов-аланов.
Об этом свидетельствуют и данные археологии. Существенного «разрыва» с алано-сарматским прошлым культуры южнорусских степей в половецкий период не претерпели. Культуры «половецкого поля» обнаруживают глубокое родство с северными, «киевско-русскими»! В явно половецких поселениях на среднем Дону обнаружена только русская керамика (Плетнева). Этот факт заводит в тупик сторонников устаревших концепций, поскольку единственный правильный вывод из него: половцы = русские.
Основное население «Половецкого поля» и в XII в. продолжали составлять все те же русы-сарматы-аланы, что и прежде. Об этом в один голос говорят славянские историки XV–XVII вв., пользовавшиеся не дошедшими до нас, уничтоженными врагами славян летописями. Так, польские историки Мартин Вельский и Матвей Стрыйковский говорят о РОДСТВЕ ХАЗАР, ПЕЧЕНЕГОВ И ПОЛОВЦЕВ СО СЛАВЯНАМИ. Напомним, что в XV–XVII вв. Польша, Белоруссия и Украина входили в состав единого государства — «Великого княжества Литовского и Русского». Неужели официальные историки этого государства были хуже осведомлены о происхождении и родстве его народов, чем позднейшие русофобы?
Московский стольник Андрей Лызлов (автор «Скифийской истории» 1692 г.), как и Мавро Орбини, архиепископ Рагузский (автор работы «О происхождении славян», 1601 г.), утверждают, что «половцы» есть не кто иные, как те самые причерноморские «готы», которые штурмовали Рим в IV–V вв. н. э., а «готы», в свою очередь, есть те же скифы-сарматы… Родство западных славян и южнорусских степняков — хазар и половцев — было обусловлено их общим происхождением от аланов-сарматов, как это и подчеркивают независимые (от тотальной «чистки» XVIII в.)источники.
Северо- и западно-русские летописи называли жителей приазовских, донских и кубанских степей ЯСАМИ и КАСОГАМИ. Относительно первого названия нет сомнения, что речь идет все о тех же аланах-сарматах, которых еще античные историки называли язоматами, языгами, язами, асами, по имени которых древняя Меотида получила название «Азовского моря», а возможно, и сама восточная часть Старого Света — имя «Азии».
Ясы-аланы Приазовья-Причерноморья не только составляли значительную часть «половецкого» населения, но и сохраняли определенную политическую самостоятельность. Известно, что в 1116 г. будущий киевский князь Ярополк Владимирович взял себе жену-аланку («ясыню») из района Северского Донца; на ясской княжне был женат и знаменитый Андрей Боголюбский. В конце XII в. известны три сестры «ясыни», с которыми вступили в брак суздальский князь Всеволод Большое Гнездо, новгородский князь Ярослав Владимирович и черниговский князь Мстислав Святославич (то есть вся Северная Россия оказалась охвачена династическими связями с Южным Приазовьем).
Политическую самостоятельность приазовских ясских княжеств и их династические связи с Русским Севером принято изо всех сил отрицать (ведь этот факт отрицает русофобскую версию «разрыва» преемственности России с Великой Скифией). Во многих сочинениях современных историков и в генеалогиях русские княгини-«ясыни» названы… осетинками. Такая подмена современным этнонимом термина «ясы», означавшего в средневековой Руси сарматов-аланов, а вовсе не осетин, недопустима. Историку, сочиняющему на тему о России XII в., следует призадуматься, зачем северорусской элите нужны были столь тесные отношения с одним из отдаленных кавказских народов. Неужели не понятно, что кровные связи северорусские князья поддерживали не с горцами Кавказа, а с народом, населявшим более важный регион Приазовских степей!
Кстати, ни малейшего намека на «иноязычие» ясов по отношению к жителям Русского Севера в летописях нет. По всему видно, что термин «ясы» представлял собой просто региональное обозначение приазовских русов, такое же, как поздний термин «казаки».
Множество данных позволяет утверждать, что южнорусские ясы-аланы в Средние века (как и прежде) вовсе не были «дикими кочевниками», но вели оседлый образ жизни; они имели свои города. Сообщениями о «половецких городах» пестрят русские летописи, тем не менее существование их некоторые историки отрицают. Еще бы: ведь города эти в состав Киевской Руси не входили; тогда оказывается, что за пределами государства, основанного варягами, было вовсе не «Дикое поле», но нечто иное…
О южнорусских городах говорят достоверные иностранные источники. Арабский автор Идриси (сер. XII в.) описывал бассейн Дона и Северского Донца так: «ДОЛИНЫ ЭТИХ РЕК ОБИТАЕМЫ НАРОДОМ, НАЗЫВАЕМЫМ НИВАРИЯ, КОТОРЫЙ ВЛАДЕЕТ ШЕСТЬЮ КРЕПОСТЯМИ, СТОЛЬ ХОРОШО УКРЕПЛЕННЫМИ, ЧТО ЖИТЕЛИ НИВАРИИ ВО ВРЕМЯ СВОИХ ОТСТУПЛЕНИЙ СТАНОВЯТСЯ НЕДОСТУПНЫ ВРАГУ. ОНИ НЕОБЫЧАЙНО ВОИНСТВЕННЫ И ПРИВЫКЛИ НИКОГДА НЕ РАССТАВАТЬСЯ С ОРУЖИЕМ».
Шесть крепостей на Дону, согласно ал-Идриси, называются: Лука, Астаркуза, Баруна, Бусара, Сарада, Абкада. Название Баруна можно соотнести с распространенным в регионе левобережья Днепра и верховий Дона топонимом Воронеж 215. Арабский источник донес древнюю форму этого названия, имеющую явно «санскритскую» основу: Варуна в традиции Вед — имя верховного божества (позднеславянское — Сваруна, Сварог).