Тереза Батиста, Сладкий Мед и Отвага, стр. 40

Угрожая наложить на себя руки после отъезда цирка, Теодора однажды встревожила Магду:

– Знаешь, Магда, я очень волнуюсь. Ничего не говори сестрам.

– Волнуешься? Почему? Говори всё, Тео, из любви к нашей матери.

– Еще не пришли. Если не придут, я покончу с собой, клянусь!

– Не говори глупости. Кто не пришел? Говори из любви к Богу.

– Месячные.

– Сколько уже прошло?

Несколько дней, но болят груди – верный симптом, Магда. Магда по секрету собрала сестер. Тео беременна, сестры, это трагедия, что будем делать? Говорит, что покончит с собой, она, эта полоумная, на всё способна. Что случилось, то случилось, сказала Амалия, за всё надо платить, только, что касается Тео, надо бы позвать Нокинью, опытную поставщицу ангелочков Господу Богу. Нокинью? Она опытная, слов нет, но язык длинный, не приведи Господь, заметила Магда, не лучше ли доктора Давида, семейного врача? Ни Нокинью, ни доктора Давида – таково было мнение Берты. Тео нас хочет одурачить, чтобы мы считали, что дело было. А ты думаешь, нет? Думаю, нет, не было. Хватит, решила Магда, подождем, увидим.

Ждать пришлось недолго, месячные пришли, но Теодора продолжала держаться отстраненно, с определенным превосходством человека с прошлым, которое хранится в секрете; сестры продолжали сомневаться, завидовать и обсуждать случившееся. Город тоже, сомнения его не оставляют и по сегодняшний день. Теодора торчит на подоконнике, глаза устремлены вдаль, вздыхает. Из всех загадок северного Кажазейраса эта самая занимательная.

Лавка капитана Жусто была единственным постоянным развлечением четырех сестер, которые, расположившись у окон второго этажа, следили за входящи­ми туда покупателями и сделанными ими покупками, отвечали на приветствия, убивая, таким образом, медленно текущие дни. В последнее время количество покупателей увеличилось за счет мужчин. Магда под предлогом того, что служанка занята, сама пошла за покупками, чтобы выяснить причину такого паломничества. И, как только вошла, всё сразу поняла: внимание привлекала получавшая деньги за прилавком девчонка, как видно, новая страсть капитана. Молоденькая, с распущенными волосами и испуганным лицом, так описала Терезу Магда, и описание было точным. Со временем любопытствующих поуменьшилось, но Маркос Лемос стал завсегдатаем лавки: по утрам он покупал там сигареты, а по вечерам, возвращаясь из конторы завода, – спички.

Когда у окон особняка четырех сестер Дан появился в первый раз и стал изучать их, сестры пришли в большое волнение. Магда тут же села за пианино, и воздух наполнился звуками вальса. Амалия прочистила голос, чтобы читать стихи, Берта взялась за краски, Теодора, одетая по-праздничному и полная надежд, устроилась на подоконнике. Такой красивый молодой человек и прекрасный кавалер. Воспитанный, а как же иначе? Ведь он столичный студент, сын судьи. Робкая Амалия поспешила к дверям, чтобы спасти выскочившего на улицу кота Баловня, кастрированного и ожиревшего, но всё равно рвущегося на улицу. Даниэл бросился коту наперерез и, поймав его, передал в руки чуть ли не потерявшей сознание Амалии. Широкие улыбки, приветствия, взгляды устремили на него Магда и Берта, он же благодарил за поданный ему стакан свежей воды служанку и Теодору. Как раз в момент обмена любезностями с сестрами Мораэс и целованием руки Теодоры, свесившейся с подоконника так, что декольте еще больше открыло её груди, и застал Дана приехавший с фермы капитан Жусто.

– Ола, капитан!

– Как вам тут у нас? – И, поскольку Даниэл подошел и протянул руку, капитан, понизив голос, сказал: – Вижу, вы не скучаете и времени зря не теряете.

Даниэл не стал отрицать. С заговорщической улыбкой он взял капитана под руку, поглядывая на Тео, которая выставляла напоказ свою грудь, потом перевел взгляд на окна второго этажа, где торчали, каждая в своем окне, Магда, Амалия и Берта. Лучшего прикрытия, чем эти старые девы, свалившиеся ему с неба – Бог на его стороне! – не могло и быть. К тому же самая младшая даже заслуживала, чтобы за ней поухаживали… Но как можно думать о другой, когда рядом эта прелесть – девчонка капитана? Так, под руку с капитаном Жустиниано Дуарте да Роза, Даниэл и вошел в лавку.

26

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Тереза подняла глаза и увидела самоуверенного молодого человека, беседующего с капитаном. Из страха и безразличия Тереза, как правило, не поднимала глаз на покупателей. Хотя она и замечала, как приходил и уходил Маркос Лемос, всегда в одно и то же время, улыбающийся, пожирающий её взглядом. Высокий, неуклюжий, выглядевший старше своих пятидесяти лет, Маркос Лемос подмигивал ей, делал какие-то знаки. В первый раз Тереза даже рассмеялась, увидев, что такой почтенный человек подмигивает ей, как уличный мальчишка. Потом перестала обращать на него внимание, взгляд её был прикован к тетради, в которую она записывала цены, выкрикиваемые Помпеу или Мухоловом, а иногда и Шико Полподметки – охраннику случалось помогать в лавке. Шико следил за торговлей на улицах, получал товары, привозимые на поезде или на ослах, вел переговоры с возчиками, погонщиками, грузчиками, а также взыскивал с должников по месячным счетам неуплату и очень редко стоял за прилавком. Маркос Лемос задерживался в лавке, делая вид, что закуривает, в надежде поймать хоть один взгляд Терезы, увидеть еще раз, как она смеётся; потом всё же уходил, уходил, убежденный, что очередь его всё же придет: в списке Габи он стоял первым. А кроме того, ведь никто не приходил в лавку раньше него. Когда капитан выставит Терезу на улицу и она останется одна, то вспомнит о нём. И считал, что успех обеспечен.

Услышав взрыв смеха, Тереза опять подняла голову. Молодой человек смотрел на неё поверх плеча капитана, а согнувшийся капитан трясся в приступе смеха. Облокотившись на прилавок, молодой человек улыбался. Губы его были приоткрыты, томные глаза, вьющиеся волосы, нежная кожа лица… Почему он так знаком Терезе, если она его никогда не видела? Почему она знает эту улыбку и эту красоту? И вдруг ее осенило: да это же ангел с олеографии Благовещения, что висит в доме на ферме, на стене в той самой страшной комнате, он, точь-в-точь он. Эта олеография была самой красивой картинкой, какую Тереза когда-либо видела; сейчас она видела живого ангела. Опустив глаза, она невольно улыбнулась.

Мухолов диктовал ей: полтора килограмма вяленого мяса по тысяча четыреста, три килограмма муки по триста рейсов, килограмм черной фасоли по четыреста, литр кашасы, двести граммов соли. И тут она услышала голос капитана, который продолжал смеяться:

– Когда закончишь считать, приготовь нам кофе, Тереза.

Даниэл рассказывал во всех подробностях о жизни публичных домов и кабаре Баии, говорил о каждой проститутке, называл имена, клички, посвящал его в разные любопытные случаи, анекдоты; Жустиниано Дуарте да Роза приятно было быть в курсе событий столичных заведений, завсегдатаем которых он был, когда туда ездил, а тут еще такой остроумный рассказчик.

Тереза поставила на прилавок поднос с кофейником, маленькими чашками, сахарницей и, наливая кофе, услышала то, что говорил этот ангел, не отводя от неё настойчиво молящего взора:

– Пока я буду осаждать крепость, не могу ли воспользоваться вашим магазином, как укрытием? – В воздухе стоял аромат кофе. Дан отхлебнул. – Превосходно! А на чашечку кофе, подобного этому, надеяться можно?

– Магазин мой открыт с семи утра и до восьми вечера, он к вашим услугам, а кофе всегда можно попросить. – И тут же приказал Терезе: – Когда друг Дан здесь появится, а я думаю, он будет появляться часто, подай ему чашку кофе. Если будешь занята, он подождет, он торопиться не будет, не так ли, сеу мудрец?

– Какая спешка, капитан, всё своё свободное время я посвящу исключительно этому делу. – Глаза его были устремлены на Терезу, словно он говорил о ней и для неё.

Тереза с кофейником и чашками вышла, капитан сообщил:

– Поговаривают, что Теодора – вы знаете, что её зовут Теодора? Ласково – Тео, – так вот, поговарива­ют, что ей больше нечего защищать, путь открыт, один цирковой артист, что здесь гастролировал, уже её осчастливил. Что касается меня, то я в этом сомневаюсь. Правда, они целовались и обнимались, я сам всё видел отсюда, из магазина, и больше того, позволяли многое другое, но в главном сомневаюсь. Да и где они могли найти место? Кажазейрас не Баия, где легко можно устроиться, и не ферма, где под рукой лес. Не говоря уже о том, что здесь все следят за чужой жизнью, и вы скоро в том убедитесь, и только я делаю всё, что мне заблагорассудится. Пускай болтают, что хотят. Но с подобными дамами, как эти соседки, я не общаюсь. И если когда-то общался, то лишь потому, что решил жениться. Теперь же я вольный стрелок и охочусь, когда хочу и на кого хочу, это не приносит ни головной боли, ни усталости. Говоря откровенно, я думаю, что Тео и этот актеришка просто флиртовали, всё осталь­ное – пустая болтовня. Да, так или иначе, девица стоит того, чтобы взять её!