Стрела Габинчи, стр. 14
– Ну что же, мой ноги и надевай свои обновки. И как ты их не потерял?
– Как я мог потерять, я же такой одежки в жизни не носил! У купца Стоккриша покупал, с выбором!
– А я у Венцеля.
– Правда? Ты тоже в обновке?
– Да, – Клаус вздохнул. – Наверное, мы вчера совсем немного разошлись, а то бы в одну лавку пошли.
– Наверно… А сапожки у тебя короткие?
– Короткие.
– А курточка суконная?
– Да, серая и с подкладкой.
– А у меня черная.
Перестав всхлипывать, Ригард какое-то время шуршал обновками, а потом притопнул ногами – это означало, что он полностью одет.
– И что теперь делать будем? – спросил он, присаживаясь на лодку.
– Не знаю. У тебя деньги остались?
– Нет. Должно, из кармана выпали, когда я штанами тряс. А ты свои куда подевал?
– В стену бросил.
– В стену? Как это в стену?
– Они меня почти схватили, прямо в затылок дышали, тогда я и бросил все, что нашел в кармане, в стенку и так отвлек их. Иначе бы не уцелел.
– Ну… Ну и правильно. Это лучше, чем алебардой получить…
– А кто там орал так страшно? Я даже обомлел.
Ригард хмыкнул:
– Это я стражника уделал.
– Чем уделал?
– А ногтями! Расцарапал рожу одной рукой. В другой-то обновка – сапоги, курточка, штаны… А он меня за рубашку схватил и орет – поймал! Вот я его и уделал.
Ригард хохотнул, но потом снова загрустил и зашмыгал носом.
– Что теперь с нами будет, Клаус?
– Не знаю. Но отсюда нам бежать надо.
– А куда?
– Пойдем вдоль реки, может, набредем на какой-нибудь дальний порт и наймемся на галеру.
– Да, наймемся на галеру! – обрадовался Ригард. – А потом отправимся до самого океана и вернемся через год богатыми людьми, правда? Небось за год все забудется, правильно я говорю?
– Конечно, забудется, Ригард… – Клаус вздохнул. Он и представить себе не мог, как будет жить этот год и на какие средства. Хорошо бы наняться на галеру, но он слышал, что в команды берут людей подготовленных. А какая у них с Ригардом подготовка? Они лишь смотрели с берега да заглядывали на пристани через борта.
В конце концов приятели двинулись на восток, решив до рассвета отмахать миль десять, чтобы пущенные по следу конные стражники не смогли поймать их.
В том, что будет погоня, они не сомневались.
– И зачем мы на это золото позарились… – со вздохом произнес Ригард, когда они отошли от города на полмили.
– Теперь жалеть поздно, – сказал Клаус. – Зато одежку купили. Потом ее продать можно, а сами пойдем в простом.
– Я свою не продам! Я о такой одежке всю жизнь мечтал!
Клаус не ответил.
– Они нас что же, за грабителей приняли? – спросил Ригард через пару минут.
– Выходит, так.
– Но мы же еще дети, Клаус! Разве могли мы солдат поубивать? Что они там думают, эти стражники?
Клаус, немного подумав, сказал:
– Наверно, им все равно, кого хватать. Потом, на дыбе, мы бы во всем признались.
– Как это «на дыбе»?! – воскликнул Ригард и даже остановился.
– Меня Брицай предупредил. Видать, услышал что-то на улице, пока в канаве валялся, и постучался ночью. Бубнит что-то непонятное, я его прогнать хотел, а он и давай говорить – беги, дескать, а то на дыбу отправят и повесят. Вот я и задумался.
– А меня, выходит, ты предупредил…
– Как это?
– Ты мимо моего дома пробежал, мамашу переполошил, вот я и проснулся. И почему-то сразу решил, что это за мной пожаловали. Вскочил как был в рубашке, схватил с лавки одежку, сапоги – и в дверь, а там уже и солдаты со стражниками. Фонари горят, арбалеты клацкают и алебарды, алебарды… Много алебард! Вот я вдоль них и побежал, а они вжик-вжик, да все мимо!
– Жуть какая! – поразился Клаус, живо представив страшную картину, как босой Ригард бежал между отточенных лезвий.
– Да уж. Слушай, а может, в Габинчи рванем, а? – вдруг предложил Ригард.
– А почему не ко двору его королевского величества? – усмехнулся Клаус. – Нет, Ригард, нам теперь нужно по-настоящему жизнь налаживать, ведь мы с тобой, считай, взрослые люди. Такие уже на войну ходят, а мы при мамашиных юбках засиделись. Разве это правильно?
– Ну… – Ригард вспомнил полную съестных припасов кладовку и вздохнул. – Может, ты и прав, Клаус. Может, ты и прав.
18
Капитан-полковник Форнлет стоял перед графом Виндорфом с красным от волнения лицом и, активно жестикулируя, докладывал о ночных событиях. Ему требовалось как можно ярче описать жесткое сопротивление ночных злодеев, поскольку только этим можно было объяснить, почему четыре десятка городских стражников и пятнадцать арбалетчиков графа не смогли поймать двух безоружных подростков.
– У нас есть раненые, ваше сиятельство! Люди с изуродованными лицами и другие – с простреленными латами!
– Они что же, стреляли в вас? – спросил граф.
– Так точно, ваше сиятельство! Несмотря на ранний возраст, они оказались весьма опытными разбойниками! Дрались, как вепри, стреляли из арбалетов, носились по городу, как угорелые, и везде находили содейство!
– Чье же содействие, капитан-полковник?
– Неизвестно чье, ваше сиятельство, но мы выясняем. Каким-то образом оба прознали про облавы и предприняли все преступные меры, чтобы избегнуть оных! Мы немедленно расследуем все обстоятельства и доложим вашему сиятельству.
Граф покосился на Картоза, но тот поспешно отвел глаза, не желая до времени высказывать суждение о докладе капитан-полковника.
Секретарь лорда давно уяснил, что можно высказывать какие угодно доводы, но лишь в отсутствие тех лиц, кого они касались. Благодаря этому он имел хорошие отношения со всеми офицерами графа Виндорфа, а также со слугами, об усердии которых также предпочитал высказываться в их отсутствие.
– Что намерены предпринять, капитан-полковник?
– Допрашиваем всех родственников злодеев, ваше сиятельство.
– И много их?
– Двое, ваше сиятельство. Матушка первого и матушка второго злодея.
– И что они говорят?
– Не говорят совсем, ваше сиятельство. Только плачут и очень беспокоятся о состоянии собственных чад.
– Ну, это понятно…
Граф подошел к окну и, глядя на улицу, стал наблюдать за прохожими и проезжими экипажами. В гостиницу он перебрался еще до рассвета, дольше стеснять торговцев было неловко, да и условия там были скверные – отхожее место располагалось снаружи и делить его приходилось с двумя дюжинами солдат. А в гостинице «Золотая синица» им удалось занять апартамент из трех комнат с горячим водоснабжением и двумя отхожими местами с фаянсовыми стульчаками – по самой последней моде. И если горячее водоснабжение графу было не нужно, ему хватало одной ванны в три-четыре дня, то к фаянсовым стульчакам он был весьма пристрастен.
Солдаты графа расположились бивуаком на площади напротив гостиницы, где мешали проезду телег и городских экипажей, но это его совсем не заботило.
– Что еще нового? Какие происшествия?
– Воры напали на коннозаводчика из Виспы. Перебили всех, кто был в хозяйстве, лошадей в загонах не тронули.
– Виспа у нас на востоке, значит, напасть могли те же самые воры?
– Так точно, ваше сиятельство!
– Идите, капитан-полковник, проводите свое расследование дальше. И отправьте по всем направлениям разъезды, чтобы держать под надзором все дороги на двадцать миль от Денвера.
– Будет исполнено, ваше сиятельство! – прокричал капитан-полковник, развернулся и, звеня шпорами, вышел в коридор.
– Что думаешь, Картоз, кто напал на габинчийских купцов? – спросил граф, продолжая смотреть в окно.
– Полагаю, это сделал Лефлер, ваше сиятельство. Из лагерей ушли пешими, это им не возбраняется, а лошадей, для скорости злодейства, взяли в Виспе. А коннозаводчика убили, чтоб не болтал.
– М-да, похоже, так все и было. – Граф вздохнул и, отойдя от окна, стал прохаживаться по просторной гостиной. – Жаль, что ночью никого не поймали, нам бы это зачлось в извинениях. А теперь что же, с Лефлером воевать? Положить на это тысячу солдат? Нет, подобное нам совсем ни к чему.