Маленькие мужчины, стр. 4

К тому времени когда Нат был вымыт и, закутанный в одеяло, сидел у огня, терпеливо ожидая, пока Нянюшка подстрижет его волосы, появился новый отряд мальчиков. Они закрылись в ванне, где производили столько же плеска и шума, сколько производит, должно быть, целый косяк игривых молодых китов.

— Нату лучше лечь спать здесь, чтобы, если кашель будет беспокоить его ночью, вы могли бы дать ему попить отвара из льняного семени, — сказала миссис Баэр, которая носилась вокруг, словно озабоченная курица, надзирающая за большим выводком бойких гусят.

Нянюшка одобрила план и кончила тем, что облачила Ната во фланелевую рубашку, дала ему выпить чего-то теплого и сладкого, а затем уложила в одну из трех детских кроватей, стоявших в комнате. Там он и лежал с видом довольной мумии, чувствуя, что большей роскоши и наслаждения невозможно даже представить. Чистота сама по себе оказалась новым и восхитительным ощущением, фланелевые рубашки были доселе неведомым комфортом в его мире, несколько глотков "горяченького" успокоили его кашель так же хорошо, как добрые слова его одинокое сердце, а чувство, что все заботятся о нем, сделало эту простую комнату чем-то вроде рая для того, кто прежде не знал, что такое родной дом. Происходящее казалось восхитительным сном, и он часто закрывал глаза, чтобы убедиться, что все это не исчезнет, когда он откроет их вновь. Было слишком приятно, чтобы сразу уснуть, да он и не смог бы уснуть, если бы даже попытался, так как через несколько минут один из странных обычаев Пламфильда не явил его удивленному, но благосклонному взору необычную картину.

Недолгое затишье в водных процедурах сменилось неожиданным появлением подушек, расшвыриваемых во всех направлениях белыми гоблинами, которые выскочили вдруг из своих постелей. Битва бушевала в нескольких комнатах, по всему второму этажу, и даже докатывалась с промежутками до детской, когда какой-нибудь преследуемый воин спасался сюда бегством. Никто, казалось, ничуть не возражал против этого буйства, никто ничего не запрещал и даже не удивлялся. Нянюшка вышла развесить на просушку полотенца, а миссис Баэр доставала из шкафов чистое белье, так спокойно, словно в доме царил образцовый порядок. Нет, она даже ринулась в погоню за одним дерзким мальчуганом и сама швырнула ему вслед подушку, которую он коварно бросил в нее.

— С ними не случится ничего плохого? — спросил Нат, который лежал и смеялся от души.

— Конечно нет! Мы всегда разрешаем битву подушками в субботу вечером. Все равно наволочки скоро поменяем, а беготня еще и помогает разогреться после ванны, так что мне самой этот обычай, пожалуй, даже нравится, — сказала миссис Баэр, снова занятая дюжиной пар носков.

— Какая хорошая у вас школа! — заметил Нат в порыве восхищения.

— Странная, наверное, — засмеялась миссис Баэр, — но понимаешь, мы против того, чтобы делать детей несчастными слишком большим количеством правил и слишком напряженной учебой. Я сначала запрещала бегать в ночных рубашках, но это было совершенно бесполезно. Я могла удержать этих мальчишек в постелях не лучше, чем дюжину кроликов в ящике. Так что я заключила с ними соглашение: я разрешаю пятнадцатиминутную битву подушками каждый субботний вечер, а они обещают во время и как следует ложиться в постель все другие дни. Я попробовала, и метод оказался действенным. Если они не держат слова, никаких шалостей, если держат, я просто переворачиваю зеркала к стене, убираю лампы в безопасное место и позволяю им бузить, сколько хотят.

— Замечательная идея, — заметил Нат, чувствуя, что хотел бы присоединиться к сражению, но не отваживаясь предложить это в первый же вечер. Так что он остался лежать, наслаждаясь зрелищем, которое действительно было ярким.

Томми Бэнгз возглавлял атакующую сторону, а Деми защищал свою комнату с упорством и храбростью, собирая подушки у себя за спиной с такой же быстротой, с какой их бросали, пока у осаждающих не иссякли снаряды. Тогда они напали на него сразу всем отрядом и отобрали свое оружие. Несколько маленьких неприятностей и недоразумений имело место, но никто не обижался и наносил и принимал звучные удары совершенно добродушно, и подушки летали как громадные снежки, пока миссис Баэр не посмотрела на часы и не позвала:

— Пора, мальчики! Все в постель как один, или платите штраф!

— Какой штраф? — спросил Нат, садясь в постели и горя желанием узнать, что случиться с негодниками, которые посмеют не подчиниться этой очень странной, но движимой заботой об общих интересах школьной руководительнице.

— Не смогут принять участие в игре в следующий раз, — объяснила миссис Баэр. — Я даю им пять минут, чтобы успокоиться, потом выключаю свет и ожидаю порядка. Они честные ребята и держат слово.

Это было очевидно, ибо битва кончилась так же внезапно, как и началась, — последним залпом или двумя, заключительным "ура", когда Деми швырнул седьмую подушку в убегающего врага, и несколькими вызовами на новую дуэль в следующую субботу, а затем возобладал порядок. И ничто кроме редкого смешка или сдавленного шепота не нарушало тишину, последовавшую за суботними шалостями, когда мама Баэр поцеловала своего нового мальчика и оставила его смотреть счастливые сны о жизни в Пламфильде.

Глава 2

Мальчики

Пока Нат крепко спит, я расскажу моим юным читателям кое-что о мальчиках, среди которых он окажется, когда проснется.

Начнем с наших старых друзей. Франц к этому времени уже превратился в высокого шестнадцатилетнего юношу, типичного немца, крупного, белокурого, а также очень начитанного, любезного, хозяйственного и музыкального. Дядя Фридрих готовил его к поступлению в колледж, а тетя Джо к счастливой домашней жизни, которой ему предстояло зажить, создав в будущем собственную семью. Она заботливо пестовала в нем мягкие манеры, любовь к детям, уважение к женщинам, старым и молодым, готовность и умение помогать по хозяйству. Стойкий, добрый и терпеливый, он был ее правой рукой во всем и любил свою веселую тетушку как мать, каковой она и старалась быть для него.

Эмиль был несколько другим. Вспыльчивый, беспокойный, предприимчивый, он чувствовал неодолимую тягу к морю — кровь древних викингов бурлила в его жилах, и ее было не укротить. Дядя обещал ему, что он сможет стать моряком, когда ему исполнится шестнадцать, и поощрял его занятия теорией навигации, давал читать истории о славных адмиралах и позволял ему, когда все уроки бывали выучены, вести жизнь настоящей лягушки на реке, пруду и ручье. Его комната выглядела как каюта военного моряка, поскольку каждая вещь в ней имела отношение к морю, сражениям и содержалась в образцовом порядке. Капитан Кид [5] был его кумиром, и его любимым развлечением стало наряжаться в этого джентльмена-пирата и во всю глотку распевать бодрые матросские песни. Он не танцевал ничего, кроме хорнпайпа [6], ходил вразвалочку и был моряком в разговоре и манерах настолько, насколько соглашался позволить ему его дядя. Мальчики называли Эмиля "Коммодор" [7] и очень гордились его флотом, украшавшим своими парусами пруд и терпевшим крушения, которые устрашили бы любого, но только не увлеченного морем мальчика.

Деми был одним из тех детей, которые демонстрируют прекрасные результаты разумной родительской любви и заботы, ибо его тело и душа гармонично развивались вместе. Природная утонченность, которую не может обеспечить ничто, кроме домашнего влияния, дала ему приятные и простые манеры. Его мать лелеяла в нем невинное и любящее сердце, его отец заботился о физическом развитии сына и следил за тем, чтобы маленькое тело оставалось стройным и сильным, поддерживаемое здоровой пищей, упражнениями и сном, в то время как дедушка Марч с кроткой мудростью современного Пифагора [8] развивал юный ум, не обременяя его длинными, трудными уроками и бессмысленной зубрежкой, но помогая ему развернуться так же естественно и красиво, как солнце и роса помогают расцвести розам.