Потаенное зло, стр. 41
Шина испытывала мучения, которые нельзя было передать словами. Знать, что с ней происходит, и не быть в состоянии даже пошевелиться. Бороться с параличом, который намертво сковал ее ноги, руки, губы, было такой пыткой, какую мог придумать только самый бессердечный злодей.
Она из всех сил боролась со своей слабостью и беспомощностью, но, поняв, что каждая се попытка обречена на неудачу, вновь принялась молиться.
«Помоги мне, Господи! Как же он мог пройти мимо? Как он мог оказаться так близко и не заметить меня? Сделай так, чтобы он пришел ко мне! Пусть он услышит меня, где бы он ни был! Укажи ему путь ко мне!»
Шина не знала, как долго молилась, но когда перестала, испытав настоящее изнеможение, то поняла, что ее глаза открыты. Впервые она окинула взором спальню короля. В свете двух маленьких свечей она увидела, что лежит на огромной кровати с вышитыми портьерами и четырьмя резными стойками.
Остальная часть комнаты была во тьме. Окна выходили в сад, и Шина чувствовала легкий ветерок, который шевелил висящие на них портьеры.
«Что я могу?»— в отчаянии подумала она.
Шина попыталась повернуться с бока на бок, попыталась пошевелить ступнями, пальцами, но одни лишь глаза были ей подвластны. «Сатанинское зелье понемногу теряет силу, — подумала Шина, — потому что мой разум слегка просветлел». Но темнота, в которой она недавно находилась, отступила не слишком далеко, и Шина предположила, что понадобится еще какое-то время, прежде чем она сможет пошевелиться или закричать.
Возможно, голос вернется к ней в последнюю очередь?
Если так, то как она объяснит королю, почему она здесь, и как сумеет убедить его не воспользоваться ее беспомощностью? Что он подумает, когда обнаружит ее, совершенно обнаженную, в своей постели?
«Я должна что-то сделать. Я должна что-то сделать», — повторяла Шина и в отчаянии понимала, что ей остается лишь молиться.
Ее глаза были закрыты, и она беспрестанно молилась, молилась так истово, с такой силой, как будто пыталась поднять с земли огромный камень.
«Боже милостивый, помоги мне! Боже, помоги мне, неразумной дочери твоей!»
Шина услышала, как открылась дверь, и ее мысленная мольба прекратилась. Она не смела открыть глаза. В комнате кто-то был. Интересно, он увидит ее сразу, размышляла Шина, или начнет раздеваться и лишь потом обнаружит ее присутствие?
Шина все еще не отваживалась открыть глаза. Но теперь, впервые, она почувствовала, как вздымается ее грудь. Она чувствовала, как она поднимается и опускается от участившегося дыхания. Но она по-прежнему все еще не могла издать ни единого звука.
К ней кто-то приближался! Вот он дошел до кровати и остановился. Что он сейчас скажет? Спросит, что она здесь делает? Или задаст ей другой вопрос?
Шина лежала, испытывая такой панический страх, что, как ей показалось, не будь она парализована, ее бы всю трясло.
Наконец, будучи не в состоянии больше терпеть и потому что ей, ничего не оставалось, как принять неизбежное, девушка открыла глаза, готовая молить о милосердии если не губами, то душой.
Она медленно подняла глаза, и сердце едва не выскочило из ее груди, потому что перед ней стоял не король, а герцог де Сальвуар. Он смотрел на нее, но выражение его лица скрывала тень, отбрасываемая портьерами.
«Ты, наконец, пришел! Ты пришел! — хотела воскликнуть Шина. — Забери меня отсюда! Забери меня скорее!
Спрячь меня! О, слава Богу, ты наконец пришел!»
— Что вы здесь делаете? — раздался его голос, низкий и тихий, как будто доносившийся откуда-то издалека.
Шина изо всех сил пыталась ответить ему, но ее губы не шевелились.
— Я с трудом в это верю, — услышала она слова герцога. — Но ваша горничная сказала, что вы отправились к королеве и что она прислала вам белое платье. Что с вами произошло? Вас околдовали? Или вы оказались здесь добровольно, по собственному желанию?
Шина не могла пошевелиться. Она могла лишь смотреть на него широко раскрытыми глазами. Лицо ее было белым как полотно.
— Вы хотите, чтобы я забрал вас отсюда? — спросил он. — Ответьте мне, иначе я оставлю вас здесь одну, и тогда будь что будет. Отвечайте же!
Шина лишь чувствовала, как под шелковыми простынями поднималась и опускалась ее грудь.
— Что с вами? — продолжил герцог. — Почему вы не хотите мне ничего ответить? Они наложили на вас заклинание или вы просто уступили их желаниям?
Девушка с таким страданием посмотрела на него, надеясь, что он поймет.
— Полагаю, ваше молчание означает, что вы сами согласились на это, — сказал герцог и собрался уходить.
Шина понимала, что потеряла последнюю надежду и что сейчас он действительно уйдет. Уйдет навсегда. Охватившие ее ужас и отчаяние были невыносимы, и когда герцог отошел от кровати, она издала звук, сдавленный, как стон животного, испытывающего боль, но все равно это был звук.
Де Сальвуар обернулся. По ее щекам текли слезы. Он пристально посмотрел на нее.
— Возможно ли это? — пробормотал он еле слышно.
Он отбросил простыню, поднял ее руку и отпустил. Рука, словно мертвая плоть, упала на кровать.
— Господи всевышний! — произнес он сквозь сжатые зубы. Затем схватил простыню, завернул в нее Шину и взял ее на руки. Какое-то мгновение он смотрел на нее, и в тусклом свете свечей она заметила выражение его лица, какого никогда не видела раньше.
— Как они посмели сделать такое с вами? — произнес он. — Клянусь Богом, они поплатятся за это!
Его руки, казалось, еще крепче сжали ее.
— Любимая моя! Несчастная любовь моя!
Шине показалось, что он произнес именно эти слова, но не могла быть уверена в этом до конца, потому что знала — больше ей не придется страдать. Она погрузилась в покой нежного забытья, в котором не было места ни страху, ни злу.
Глава 12
Кто-то тряс Шину изо всех сил. В какой-то момент ее разум вспомнил, что такое уже случалось. Затем, с невероятным усилием, похожим скорее на физическую боль, девушка все-таки пришла в себя.
Ее трясла Мэгги. Служанка держала ее за плечи и повторяла тихим голосом:
— Очнитесь, очнитесь, девочка моя! У нас мало времени.
— В чем дело, Мэгги? Что случилось?
Шина хотела произнести эти слова вяло, но слышала, как они резко слетели с ее губ, в то время как Мэгги продолжала трясти ее.
— Хвала Всевышнему, что вы очнулись, слава Богу, что к вам вернулся разум, — обрадованно воскликнула Мэгги.
— Что же случилось? — удивленно спросила Шина.
Ее голову по-прежнему окутывал туман беспамятства.
Кроме того, ее не отпускало ощущение огромной усталости, .
Теперь, когда Шина открыла глаза, она увидела зажженные свечи и Мэгги с капором на голове и в накинутой на плечи шали. Шина с трудом села в постели.
— Который нынче час? — спросила она. — И почему ты так одета?
— Потому что мы уезжаем, — коротко ответила Мэгги.
Шина провела пальцами по лбу и волосам, а затем, совсем по-детски, потерла руками глаза.
— Я еще не совсем проснулась, Мэгги, и не вполне понимаю тебя.
— Просыпайтесь поскорее! — почти прошептала Мэгги. — Нам надо уезжать.
Шина убрала руки от лица и изумленно посмотрела на Мэгги. В следующее мгновение она все вспомнила. События разворачивались перед ней медленно, словно кто-то неторопливо перелистывал книгу страница за страницей. Вино, которое она выпила в покоях королевы; выражение лица маркиза де Мопре; пробуждение; песнопения и колдовские заклинания тех, кто вызывал дьявола.
Шина вздрогнула при мысли о случившемся и обхватила руками шею. Так вот что они делали — вызывали дьявола на Черной Мессе над ее обнаженным телом, а затем отнесли ее, неспособную пошевелить даже пальцем, в постель короля.
В неожиданном изумлении Шина вытянула руки. Какое счастье! Она снова может двигаться! Ее ноги — она их чувствует! Девушка отвернула одеяло и опустила ноги на пол.
Какое-то мгновение она покачивалась, потому что голова была в странном состоянии и потому что ноги ее не слушались.