Дядя Митя — Айболит, стр. 24
— Дак ночью почему, вражий ты сын! — домогался дедушка, смекнувши уже о выгоде предприятия. — Днем ведь виднее!
— Привык я ночью, — чуть слышно отвечал прораб. — Все для себя в это время работал. А теперь вот и для других хочу!
— Ну, что я говорил? — обратился к собравшимся дядя Митя, и даже ночью было видно, что доктор доволен поворотом событий. — Человек доброе дело затеял, а мы накинулись!
— А Клеопатра, где и козлята? — спохватился Саша, который чуть было не забыл про спасенного Арнольда. — Там перевязанное животное лежало!
— А я их всех пока у себя дома пристроил, — смутился Честноганцев. — У меня места много, а живности никакой не держу! Мне бы вот такую муху раньше встретить — скольких бы ошибок и падений избежал! Подумать только, я ведь всегда к мухам относился с ненавистью или недоверием. Фаина Рептильевна, разрешите, я вам улей построю отдельный?
— Ну уж нет, — отрезала камышовая добронаставница. — Давайте за козлятник приниматься!
И все стали строить хоромы для козы Клеопатры, геройски отразившей наскоки голодного врага, и каждый делал то, на что был горазд.
Дядя Митя и дедушка Хирон укладывали толстые сосновые брусья на старый, но каменный фундамент. Окрыленный прораб Честноганцев прорезал бензопилой двери и окна, в стенах и покрикивал на плотников, чтобы мха не жалели, а побольше в щели забивали. Он беспокоился, чтобы коза зимой не поморозилась по небрежности строителей. Саша с Милордом оттаскивали и подтаскивали всякий нужный инструмент, пиломатериалы, обрезь.
Фаина Рептильевна взяла на себя руководство ночным строительством. У нее было три пары рук, то есть ног, поэтому дело пошло шустро.
А потом прибежал на шум художник Артем Просеков и заявил, что сделает резные наличники на окнах, пусть это и козий дом.
— Красота, она и козе приятна, как ласковое обращение и слово! — оправдался мастер.
Он сложил рупором ладони и стал выкликать со звездного неба вредную подружку:
— Гидрушка! Посвети-ка нам тут!..
И перед очарованными плотниками явился длинный светящийся хвост, похожий на хвост кометы, если стоять от него в двух шагах. Ослепительного света не было, но стало видно, как днем.
Дружными усилиями к утру козлятник поставила, натаскали туда соломы. Затем Честноганцев сбегал к себе и привел козье семейство. Увидев новые хоромы, Клеопатра заблеяла на округу — благодарила за нечаянную радость.
Для раненого Арнольда отгородили специальный угол. Саша принес и рассыпал здесь три больших ведра свежих опилок — чтобы козлу удобнее было лежать и выздоравливать. Вроде эти сосновые опилки, подсказал Честноганцев, какое-то время выделяют, фитонциды — летучие вещества, напрочь истребляющие разного рода микробы, плесень и грибки.
Арнольд был крайне доволен вниманием и по-своему благодарил мальчика.
— Я лишний, а вернее, нелишний раз убедился, что ты не веришь сказкам, которые распространяют о нас некоторые зловредные люди.
— Это насчет огорода? — немедленно полюбопытствовала Фаина Рептильевна. — Враки, конечно!
И так далее. О многом еще переговорили и долго спать не шли.
Один художник Просеков молчал. Он притащил этюдник и рисовал всю бригаду при свете согласной Гидры.
КОНЕЦ ИСТОРИИ
Вот и кончились для Саши сельские каникулы. Пора было лететь домой — родители возвратились.
И собрались на знакомом зеленом аэродроме дружной ветеринарной семьей, кстати, неплохо поработавшей за эти недели по спасению животных Кордона и его окрестностей.
Провожал Сашу дядя Митя. Совсем нетрудно угадать, что за ними увязались и пегий гончий пес Милорд, и камышовая кудесница Фая, и беспокойная коза Клеопатра с потомством.
— Это тебе от колхоза за помощь! — сказал дядя Митя на прощанье. — Будешь вспоминать Кордон. Может быть, захочешь приехать на следующее лето. На фермах колхоза найдется еще много настоящего дела для тебя! А если будет охота и желание, зачислим в ветеринарные помощники как настоящего специалиста. Будешь и зарплату получать — ты ведь станешь через год почти взрослым парнем. — С этими словами колхозный доктор Айболит протянул мальчику большую кожаную сумку с крестом милосердия.
— Приеду обязательно! — пылко пообещал Саша. — Вот увидите. Дома мне будет грустно без вас… А можно приехать и на зимние каникулы?
— Только не на козе, — ввернула ехидная Фаина.
Но еще до зимы Саше выпал случай показать свое ветеринарное мастерство, то, чему он научился у дяди Мити. Произошло это немного спустя, когда мальчик пошел в школу.
Тогда в город приехал Новый цирк. Круглые тумбы для объявлений, зеленые аккуратные заборы и кирпично-красные брандмауэры городских зданий запестрели цветными афишами и программами. Люди в городе сразу стали как будто веселее и беспечнее и смеялись чаще обычного. Народ валом валил на остроумные веселые представления цирковой труппы. Те, кто побывал на зрелище, с восхищением рассказывали обо всем увиденном знакомым.
В Новом цирке многое действительно было новым. Никогда еще жители города не видели эквилибристов на маневровом тепловозе, искусных жонглеров метеоритами, гимнастов на слонах и славного бегемота-шпалоглотателя.
Два клоуна за неделю «вымыли» все печали и горести из города. Клоуны привезли необычайную программу. Впервые в истории на арене цирка вместе с людьми выступали дрессированные бройлерные куры.
Саша, конечно же, не мог упустить такой редкий случай. Вместе с приятелями он нетерпеливо дожидался дня Посещения зрелища. И наконец тот день настал.
В воскресный полдень 22 сентября мальчик сидел во втором ряду партера. Сказать «сидел» — слишком слабо. Мальчик парил над залом, от радости не ощущая тела.
Представление было волшебным и чудесным, каким оно и должно быть. Номера менялись стремительно и красочно, как стекла в калейдоскопе.
И вот настал момент «коронного» номера. На круглую освещенную арену выбежали, отчаянно хохоча, клоуны в маленьких шляпках и длинных башмаках. Толстый Витек и худой Сим вертелись в хороводе птиц и спорили, кто из них ловчее.
— Мужчина должен быть толстым, но проворным! — кричал Витек.
Он бегал кругами за курами, падал и не мог схватить ни одну. А Сим гипнотизировал птиц движением руки. Он брал курицу на руки, потом укладывал на арену, вытянув и слегка повернув ей голову, и птица лежала неподвижно.
Потом они будили птичье стадо, и начинались чудеса другие. Куры взлетали под самый купол и планировали над креслами и зрителями, совершенно забыв о том, что курица — не птица. Они плавали в бассейне нисколько не хуже уток и гусей. Парами играли в настольный теннис, посылая друг другу звонкие целлулоидные шарики ударами крыльев.
И вдруг в середине представления самая красивая белая и большая птица рухнула и вытянулась на ковре. Сим захохотал, как будто это и должно было произойти по программе. Витек унес бройлера за кулисы. А Сим бегал проворно, острил, но Саша догадывался, что клоун растерян.
Неведомая, но упрямая сила подняла Сашу из кресла и перенесла в служебное помещение цирка. В одной из комнат мальчик заметил встревоженного Витька и еще нескольких акробатов, силачей, гимнастов. Только врача не было. Оказалось, что птица накануне объелась, по недосмотру, арахисовыми орехами, и ее мучило удушье. Люди суетились, ощупывали птицу и говорили о ветеринаре.
Послали за доктором, который должен был по договору с дирекцией лечить заболевших зверей и птиц-артистов. Но гонцы скоро возвратились и сообщали, что доктор исчез, будто бы вызвали его по срочному делу. Витек с красным лицом бегал с курицей на руках, рыдал и проклинал арахисовые орехи. Казалось, красивую птицу ожидал ужасный конец. Никто не мог ничего дельного посоветовать несчастному клоуну.