Нежить, стр. 91

Дастин кивнул.

— Я хочу быть с ней, когда она очнется. Заканчивайте тут.

— Да, сэр. — Офицер подошел к входной двери и скомандовал: — Идите сюда. Заходите. Да быстрей же!

Джек в ужасе смотрел, как толпы мычащих мертвецов, спотыкаясь, заходят в дом и жадно набрасываются на свежие трупы.

Он схватил Дастина за локоть и заорал:

— Что ты делаешь? Эти люди могли бы нам пригодиться!

Дастин ответил:

— Первое, что они сделают, восстав из мертвых, — попытаются нас пристрелить. Лучше уж так.

Джек бросил последний взгляд на пирующих мертвецов и пошел за Дастином в кабинет.

Эшли лежала в мягком кресле. Вокруг толпились офицеры. Из единственной ранки на ее груди стекала тоненькая струйка крови.

Один из офицеров произнес:

— Она уже не дышит. Осталось недолго.

— Я хочу остаться с ней наедине. — Это прозвучало как приказ.

Офицеры-зомби покинули комнату, увлекая за собой Джека. Он прошел по длинному, опустевшему коридору к входной двери, вышел во двор, прислонился к высокому белому кедру и стал ждать Эшли.

И вот она возникла в дверном проеме. Стройная, с длинными блестящими волосами. Но лица у нее больше не было. Только глазные яблоки таращились из глазниц черепа.

Дастин тоже вышел из дома и встал за ее спиной. Их костяные лица выглядели абсолютно одинаково.

— Не могу поверить, что ты сделал это, — с горечью сказал Джек тем же вечером Дастину, который стоял рядом с ним во дворе. — Она была такой красивой.

— Эшли всегда будет красивой, — ответил Дастин. — Для меня. Тебе нравилось ее лицо. Я любил ее саму. Так кто из нас заслуживает ее?

— Я хочу поговорить с ней, — произнес Джек.

— Нет, держись от нее подальше. — В голосе Дастина явственно слышалась угроза. — Или я расскажу ей, кто привел нас сюда. Кто ее предал.

Джек вздрогнул, а Дастин отошел от него, затем оглянулся через плечо и добавил:

— Я единственный, кто может понять ее сейчас. Понять, через что ей пришлось пройти.

Часами бродил Джек среди мертвых, продираясь сквозь массы гниющей плоти. Его тошнило от тупости и безобразия этих тварей.

В толпе мелькнул белый череп. Джек развернулся и пошел в другую сторону.

Пробиваясь сквозь толпу, он оглянулся. Череп следовал за ним и приближался.

Наконец Эшли догнала его.

— Джек. Это ты… — Ее жуткое лицо было совсем близко, обнаженные глазные яблоки изучающе разглядывали его. — Дастин сказал мне, что ты здесь. Скажи же что-нибудь. Ты узнаешь меня? Ты понимаешь?

Он не отвечал. Она что-то заподозрила.

— Ты имеешь к этому какое-то отношение? Ты помог ему сделать это?

Джек отвернулся и побрел сквозь полчища мертвых. В тот момент он завидовал им — они не понимали, что творят, не чувствовали угрызений совести. Было невыносимо чувствовать на себе взгляд Эшли. Пусть она оставит его в покое!

Оставалось только одно.

— Не обижай меня! — взвыл он нечеловеческим, низким голосом. — Прошу тебя, помоги мне!

Нэнси Килпатрик

Время печали

Тоска преследовала ее по пятам. Давно привязалась, еще до катаклизма. Еще до того, как распался привычный уклад человеческой жизни вообще и ее собственной жизни в частности, и облик всей планеты стал иным. До того, как угасли надежды на будущее.

Присев на вершине холма, женщина оглядывалась вокруг, настороженно осматривая зеленые окрестности сквозь летные очки. Ни минуты покоя, всегда настороже. Некогда в этой долине золотились тучные нивы среди мирно раскинувшихся деревушек с уютными домиками, дети ходили в единственную школу, а прихожане отправлялись на молитву в одну из двух церквей разных ветвей христианства, в синагогу или в мечеть. Над листвой возвышались шпили, в лучах вечернего солнца сияли кресты. На ум пришли слова Джозефа Кэмпбелла: любую культуру можно оценить по самым высоким ее зданиям. Интересно, можно ли отнести это изречение к существам, населяющим деревни сейчас?

Наверное, там еще сохранились футбольное и софтбольное поля, больница и магазины. Многие месяцы она не наведывалась в поселки и потому не могла точно сказать. То здесь, то там виднелись фрагменты домов: стены, обшитые вагонкой пастельных тонов, светлыми пятнами выделялись на фоне буйной зелени, лавой затопившей холмы. За последние годы растения набрали чудовищную силу, пожирая все на своем пути: дома, поля, людей… Хотя нет, людей они не трогали: люди и так вымерли. Несколько лет назад.

По-прежнему эта страна, такая далекая от ее родины, была краем буйной, сочной зелени всевозможных оттенков: от светло-желтого до почти черного. Несмотря на толстый озоновый слой, поглощавший солнечные лучи, светило умудрялось давать жизнь растениям, которые вовсе не страдали от «парникового эффекта», а, напротив, благоденствовали и разрастались. Только человечеству пришлось туго.

Да, пора возвращаться. Даже если не разразится буря, все равно заход солнца не за горами. К тому же надо кое-что сделать. Работы всегда по горло. Нужно полить огород-кормилец, за которым она старательно ухаживала. Еще надо подумать, как укрепить то слабое место в заборе с помощью подручных средств, чтобы не наведываться в деревню. Она собирала фрукты и овощи, которые ела каждый день и заготавливала впрок, а для этого приходила за дровами на холмы, где с наступлением темноты становилось опасно. Она трудилась непрестанно и только так могла выжить.

— Выживают сильнейшие, — отчего-то вслух произнесла женщина. Голос прозвучал странно, а слова звоном отдались в ушах. Уже давно она не слышала собственного голоса.

Она почувствовала себя вялой. Сейчас как раз самое благоприятное для зачатия время — ровно между двумя циклами, которые уже стали короткими. Нельзя сказать, что во время овуляции энергия падает совсем уж до нуля, но ее не хватает, и сосредоточиться нелегко. Через две недели начнется менструация, все нормализуется. Но это будет потом. А теперь ей хотелось сидеть и вглядываться, вглядываться в бесконечность горизонта… «Потихоньку приближается менопауза», — написала она в дневнике. Странные слова: «потихоньку», «бездельничать», «прохлаждаться», «отдыхать»… Отнести их к ней самой было невозможно ни в буквальном смысле, ни в переносном. Ежечасно и ежедневно дел было невпроворот, а ночью тяжелым гнетом наваливался бесконечный бой с одиночеством и отчаянием. И страх.

Она на секунду сняла очки в надежде, что поля шляпы защитят глаза, но всё же не удержалась и быстро взглянула на искрящийся оранжевый диск солнца, плывший вниз в подернутых дымкой небесах. Попыталась отчетливо вспомнить прежнее, желтое солнце. И не смогла, словно оно всегда было цвета яркой оранжевой мякоти тыквы. Как будто все в природе всегда было таким, как сейчас. Она вновь надела очки, заставила себя встать на ноги и даже сделать несколько шагов, но тело отказывалось повиноваться. «Только несколько минут. У меня есть в запасе немного времени», — убеждала она себя.