Нерушимые чары, стр. 8

Глава 3

Сразу же после завтрака Рокуэйна проводила Кэролайн, герцогиню и няню и поспешила наверх, чтобы переодеться в платье для верховой езды.

При этом девушка понимала, что нарушает указания герцогини, данные перед отъездом.

Герцогиня зашла в комнату Рокуэйны и, указав на платья, грудой лежавшие на стуле, сказала:

— Пока меня не будет, ты отремонтируешь всю эту одежду, и если к моему возвращению работа не будет окончена, ты меня рассердишь.

Даже если бы герцогиня захотела скрыть свою неприязнь к племяннице, ей это вряд ли бы удалось: голос и глаза выдавали ее чувства.

Рокуэйна промолчала, и герцогиня продолжила:

— Я обдумывала, чем ты будешь заниматься, когда Кэролайн выйдет замуж, и решила, что тебе следует заняться вышиванием.

Рокуэйна окаменела, а герцогиня добавила:

— Хватит понапрасну тратить время на верховую езду и чтение книг. Ты будешь работать, а не бездельничать.

Она сделала паузу и, оглядев девушку, добавила:

— В конце концов ты должна хоть каким-то образом возместить убытки, понесенные герцогом от погашения долгов твоего отца, и своим трудом пусть немного, но искупить вину родичей твоей матери за те раны и увечья, которые получили наши солдаты.

Рокуэйна крепко сцепила руки, чтобы удержаться от возражений, уже готовых сорваться с языка. Дело в том, что ни один родственник ее матери не служил в наполеоновской армии.

Мама всегда говорила, что дедушка Рокуэйны осуждал войну и презирал выскочек из новой аристократии, сформированной победоносным корсиканцем на месте ancien regime [2], к которому принадлежали все родовитые аристократические семьи Франции.

Но Рокуэйна знала, что бесполезно говорить об этом герцогине, которая никогда не испытывала к ее родителям ничего, кроме ненависти.

Поэтому она продолжала молчать, а герцогиня, еще больше разозлившаяся за то, что девушка никак не реагирует на ее слова, сердито предупредила:

— Имей в виду, что вся эта одежда должна быть отремонтирована самым тщательным образом, иначе я жестоко накажу тебя за разгильдяйство!

И она поспешила вниз к Кэролайн, ожидавшей ее в холле.

Рокуэйна вышла следом и, увидев Кэролайн, поняла, что кузина расстроена после разговора с матерью.

Кэролайн очень переживала, что ей приходится покидать Патрика, поэтому играть роль невесты было для нее непросто.

Целуя Рокуэйну на прощание, она шепнула ей на ухо так, чтобы никто не услыхал:

— Напиши, как только повидаешь его. Я должна знать, что он придумал.

Рокуэйна решила, что при герцогине опасно говорить об этом, поэтому она лишь кивнула, и Кэролайн с грустью на лице помахала ей, когда экипаж тронулся.

Герцог и маркиз уже уехали, чтобы приветствовать первых победителей скачек.

Несмотря на угрозу герцогини, Рокуэйна вовсе не собиралась пропускать состязания. Поэтому она быстро переоделась, бегом спустилась по задней лестнице и побежала к конюшням. К этому времени большинство грумов уже ушли к месту старта у северного края парка, где начиналась равнина.

Девушка знала, что там собралась масса зрителей, поэтому ехала через сад и, стараясь, чтобы ее не заметили, направилась к месту, откуда хорошо был виден старт и большая часть трассы.

Последнее препятствие находилось прямо перед ней, а финиш — на расстоянии четверти мили.

От посторонних глаз ее укрывали деревья, и, остановив лошадь, она подумала, как было бы хорошо стоять здесь с Кэролайн, смеяться над одними участниками скачек и восторгаться другими.

Она видела, как лошади беспорядочно столпились у стартовой линии, а герцог пытался навести порядок.

Девушка была уверена, что его раздражают зрители, путающиеся под ногами, и их собаки, лающие на лошадей, от чего те вставали на дыбы и брыкались.

Затем она увидела маркиза на большом вороном жеребце. Без сомнения, другим участникам будет трудно состязаться с таким великолепным конем.

Патрик выступал на норовистой лошади, выездкой которой занимался сам. Большим преимуществом для юноши было хорошее знание скакового круга, по которому он проскакал не меньше десятка раз, как, впрочем, и некоторые другие участники, жившие по соседству.

Среди наездников были и такие, которые участвовали в соревнованиях просто ради забавы, без малейшего шанса на успех.

Со своего наблюдательного пункта на невысоком холме Рокуэйна видела все как на ладони. «Странно, — подумала она, — что больше никто не догадался прийти сюда».

Девушка не раз присутствовала на таких состязаниях и по опыту знала, что все наблюдают старт, а потом бегут к финишу, чтобы увидеть победителей.

Кони с всадниками выстроились в одну линию, герцог взмахнул флажком, и забег начался!

У Рокуэйны перехватило дыхание, когда она увидела, как стремительно всадники приближаются к первому препятствию. Она и сама не раз одолевала его и хорошо знала, что, если не рассчитать прыжок, можно попасть в неприятную ситуацию.

Поэтому она не удивилась, когда две лошади упали.

Следующие три препятствия были не очень трудными, и потому там обошлось без инцидентов.

Рокуэйна заметила, что одна лошадь без всадника сошла с дорожки и была поймана грумом.

Участок круга, где грунт всегда был влажным, маркиз преодолел без труда.

После четырех следующих препятствий несколько участников выбыли из борьбы, сочтя дистанцию чересчур сложной, лошади двух других отказались прыгать, а одна сбросила своего седока через голову.

Теперь участники почти завершили первый круг и, обойдя финишный столб слева, вернулись к первому препятствию, чтобы начать второй круг.

Число участников сильно сократилось. Маркиз был впереди на целый корпус, причем его конь брал каждое препятствие с большим запасом — это Рокуэйна видела даже с такого большого расстояния.

Кроме того, она отметила, что маркиз держится в седле лучше многих, не считая ее отца, или, вернее, так же, как ее отец.

Казалось, ему придает уверенности сам факт, что он управляет таким прекрасным животным.

Рокуэйна подумала, что, должно быть, перед каждым препятствием он подбадривает коня, как это делал ее отец.

После очередного препятствия он наклонился, потрепал коня по шее, обогнал лошадь без всадника и поскакал дальше, не обращая внимания на зрителя, чуть не попавшего под ноги коню.

Но затем, когда до финиша оставалось два препятствия, маркиза догнал еще один всадник. К своему восторгу, Рокуэйна увидела, что это Патрик!

Он держался чуть позади маркиза и, казалось, так же придерживал лошадь.

Но вот Патрик подался вперед, взяв предпоследнее препятствие одновременно с маркизом, и припал к шее лошади.

Рокуэйна не была уверена, но ей почудилось, что маркиз поражен. Чего-чего, но соперничества он не ожидал.

Последнее препятствие их лошади преодолели одновременно, и теперь от финиша их отделял лишь небольшой участок дороги.

К этому времени большинство зрителей собрались у финиша, и Рокуэйне было слышно, как они подбадривают всадников; их крики эхом разносились по всей долине.

Обе лошади неслись во всю прыть, из-под их копыт летели кучи дерна, и напряжение всадников, передалось зрителям.

Издали Рокуэйне показалось, что оба всадника достигли финиша одновременно. Она услышала, как зрители радостно приветствуют победителя. Но кого? Маркиза или Патрика? Ей хотелось надеяться, что Патрика, так как это было бы хорошим предзнаменованием для него и Кэролайн.

Когда скачки завершились, она решила вернуться в замок и постараться встретиться с Патриком до того, как он вернется домой.

Когда она ехала обратно, у нее было удивительно радостно на душе оттого, что она не увидит герцогиню, запретившую ей присутствовать на состязании. Правда, Рокуэйне не хотелось, чтобы кто-нибудь из гостей замка видел ее.

И вот теперь после скачек она заехала в конюшню, зная, что успеет управиться до прихода грумов, сняла уздечку, расседлала коня и поставила его в стойло.