Дневники. Письма. Трактаты. Том 1, стр. 17

Также знайте что живописцы здесь весьма ко мне неблагосклонны. Они трижды вызывали меня в Синьорию, и я должен был заплатить их общине 4 гульдена. [96] Вы должны также знать, что я мог бы заработать много денег, если бы не взялся писать картину для немцев. Но это большая работа, я не смогу закончить ее к троице. Они платят мне за нее всего 85 дукатов; Вы знаете, сколько уходит на жизнь, кроме того, я купил кое-какие вещи и послал немного денег домой, так что у меня остается совсем мало. Но узнайте мое намерение: я решил не уезжать, пока, бог даст, я не смогу заплатить Вам с благодарностью и не буду иметь сверх того еще 100 гульденов. Я мог бы их добыть с легкостью, если бы не должен был писать картину для немцев. Ибо, кроме живописцев, все желают мне добра.

Скажите моей матери, чтобы она поговорила с Вольгемутом о моем брате, [97] не может ли он дать ему работу, пока я не вернусь, или устроить его к кому-нибудь другому, чтобы он мог себя содержать. Я охотно взял бы его с собой в Венецию, это было бы полезно и мне и ему также для изучения языка. Но она боится, что на него упадет небо. Я прошу Вас, присмотрите сами за ним, на женщин надежда плоха. Поговорите с мальчиком, как Вы это умеете, чтобы он учился и хорошо себя вел, пока я не вернусь, и не был бы в тягость матери. Хоть я и не все могу сделать, все же я стараюсь сделать то, что в моих силах. Один я бы не пропал, но содержать многих мне слишком трудно. Ибо никто не выбрасывает своих денег.

Остаюсь готовым к услугам. И скажите моей матери, чтобы она промазала в день святынь. [98] Но я рассчитываю, что жена моя уже вернулась, я ей все это написал. Также я не буду покупать бриллиантовое украшение до Вашего письма. Теперь я вижу, что не смогу уехать отсюда до осени. Ибо все полученное за картину, которая будет готова после троицы, уйдет на жизнь. Но все, что я заработаю после этого, я надеюсь сберечь. Если Вы согласны с моим планом, не говорите о нем никому. Я же буду оттягивать день за днем и писать все время, будто я приезжаю. Все же я в нерешительности. Я и сам не знаю, как я поступлю. Пишите мне скорее снова. Писано в четверг перед вербным днем [2 апреля] в 1506 году.

Альбрехт Дюрер, Вам слуга

Достопочтенному мудрому господину Вилибальду Пиркгеймеру, моему милостивому господину.

Прежде всего, любезный господин, готов служить Вам. Меня удивляет, что Вы не пишете мне, как Вам понравилось сапфировое кольцо, которое Ганс Имгоф [99] отправил Вам с посыльным Шоном из Аугсбурга. Я не знаю, получили Вы его или нет. Я был у Ганса Имгофа и спрашивал его; он сказал, что, по его мнению, оно должно быть уже у Вас. При этом было также письмо, которое я Вам написал. Камень же положен в запечатанную коробочку и имеет такую величину, как здесь нарисовано, ибо я зарисовал его в своей записной книжечке. И я достал его после многих просьб. Ибо он прозрачен и красив, и приятели говорят, он очень хорош за те деньги, которые я за него отдал. Вес его около 5 рейнских гульденов [100], и я отдал за него 18 дукатов и 4 марцелла. И если он пропал, я сойду с ума. Ибо его оценили почти вдвое дороже, чем я за него отдал. И мне хотели дать за него больше, как только я его купил. Поэтому, любезный господин Пиркгеймер, попросите Ганса Имгофа, [101]чтобы он узнал у посыльного, куда тот дел письмо и коробочку. Посыльный же был отправлен молодым Гансом Имгофом в 11 день марта.

Вверяю Вас богу, а Вам – мою мать. Скажите ей, чтобы она устроила моего брата к Вольгемуту, чтобы он работал и не разленился. Всегда Ваш слуга. Читайте по смыслу, ибо мне нужно сейчас спешно написать добрых семь писем, из которых я написал только часть. Мне жаль господина Лоренца, [102] кланяйтесь ему и Стефану Паумгартнеру. Писано в Венеции в 1506 году в день св. Марка [25 апреля].

Напишите мне сразу, так как я из-за этого не имею покоя. Только что я получил известие, что Эндрес Кунгофер при смерти.

Альбрехт Дюрер

Величайшему, первому человеку в мире. Ваш слуга и раб Альбрехт Дюрер приветствует своего великолепного господина Вилибальда Пиркгеймера. Поистине, я с радостью и большим удовольствием узнал о Вашем здоровье и великой славе. И я поражен, как может один столь ученейший человек, как Вы, противостоять этим военным тиранам и насильникам. Не иначе как в этом особое благословение божье. Когда я читал Ваше письмо обо всех этих ужасных вещах, я испытывал великий страх, и все казалось мне очень значительным. [103] Но я полагаю, что шоттовцы [104] Вас тоже боятся. Ибо Ваш вид кажется диким, особенно в праздник святынь, когда Вы выступаете подпрыгивающим шагом. Но совсем не подходит, чтобы такой воин душился циветом. [105] Вы хотите сделаться настоящим франтом [106] и думаете, что если только Вы будете иметь успех у девок, все будет в порядке. Если бы Вы еще были таким же привлекательным человеком, как я, это бы не так меня сердило. У Вас так много любовниц, что если Вы захотите посетить каждую только по одному разу, Вы не сможете сделать этого за месяц и даже больше. Также благодарю Вас, что Вы уладили мои дела с женой наилучшим образом. Ибо я знаю, что в Вас заключено много мудрости. Если бы Вы только были так же кротки, как я, Вы обладали бы всеми добродетелями.

И еще я благодарю Вас за все, что Вы сделали для меня хорошего, если только Вы оставите меня в покое с кольцами. Если они Вам не нравятся, так сломайте им головы и выбросьте их в отхожее место, как говорит Петер Вейсбебер. [107] Неужели Вы думаете, что меня привлекает такое дрянное дело? Я сделался в Венеции господином. [108] Также я узнал, что Вы умеете писать хорошие стихи. Вы были бы находкой для здешних скрипачей, которые играют так трогательно, что сами плачут. Если бы наша Рехенмейстерша [109] услышала это, она бы тоже заплакала. Также по Вашему приказанию я оставлю мой гнев и буду держаться с достоинством, по моему обыкновению. [110]

Я не смогу уехать через два месяца, ибо еще не имею достаточно для отъезда, как я Вам раньше писал. И поэтому прошу Вас, если моя мать обратится к Вам с просьбой одолжить ей денег, дайте ей 10 гульденов, пока бог поможет мне возвратиться, тогда я Вам все вместе честно с благодарностью заплачу.

Я посылаю Вам также с посыльным обожженное стекло. [111] А два ковра, наилучших по красоте и самых дешевых по цене, поможет мне купить Антон Кольб. Как только я получу их, я отдам их молодому Имгофу, чтобы он отправил Вам. Также я поищу журавлиных перьев, я еще их не нашел, но лебединых перьев, которыми пишут, здесь много. [112] Что если Вам на время прикрепить к шляпе несколько штук? Также я справлялся у одного книгопечатника, он говорит, что не знает ни о каких греческих книгах, которые бы недавно вышли. Если же он узнает что-либо, он сообщит мне, чтобы я мог Вам написать.