100 великих мыслителей, стр. 143

До последнего года своей жизни Шопенгауэр практически не болел. Лишь за несколько лет до смерти с ним за столом случился обморок, не имевший, впрочем, никаких последствий. Но в апреле 1860 года, возвращаясь после обеда домой, он вдруг почувствовал сердцебиение и стеснение в груди. Затем эти же приступы повторялись в течение лета.

21 сентября Шопенгауэр встал в обыкновенное время и уселся на диване пить кофе, но когда, несколько минут спустя, в комнату вошел доктор, он застал его опрокинувшимся на спинку дивана и без признаков жизни паралич легких закончил его земной путь. Он всегда рассчитывал на легкую смерть, утверждая, что тот, кто провел всю свою жизнь одиноким, сумеет лучше всякого другого отправиться в вечное одиночество, в радостном сознании, что он возвращается туда, откуда вышел столь богато одаренным, и в уверенности, что он честно и добросовестно выполнил свое призвание.

Могилу Шопенгауэра украшает простая надгробная плита, обвитая плющом. На этой плите высечены только два слова «Артур Шопенгауэр» — и больше ничего ни года его рождения, ни года смерти, ни какой-либо иной надписи. Таково было завещание великого философа. Он был убежден, что все остальное, касающееся его личности и деятельности, предоставляется знать потомству. Когда Гвиннер как-то спросил его, где бы он желал быть похороненным, Шопенгауэр отвечал: «Это безразлично, они уже сумеют отыскать меня».

Как показывает снятая с его головы после смерти мерка, череп его отличался необыкновенными размерами, превосходя размеры черепов Канта, Шиллера, Наполеона I и Талейрана.

В своих философских воззрениях Шопенгауэр испытал воздействие Платона, Шеллинга и особенно Канта, которого очень высоко ценил. Философия Шопенгауэра — своего рода реакция на философию Гегеля. Пришло время, когда о Гегеле почти все забыли, а Шопенгауэра читали практически все, не только философы, но и писатели, художники, просто обыкновенные люди. Достаточно сказать, что среди поклонников Шопенгауэра были Иван Тургенев и Лев Толстой. Да и сегодня рядовой читатель испытывает к Шопенгауэру больше интереса, чем к Гегелю. В какой-то мере это можно объяснить более понятным языком, каким изложены некоторые популярные произведения философа, а также темами, которые он избирал (среди произведений Шопенгауэра мы находим, например, «Афоризмы житейской мудрости» — Гегель никогда не занимался подобными, как он считал пустяками).

Шопенгауэр разделяет точку зрения тех людей (а их сегодня очень много, если не большинство), которые считают, что никакой объективной истины и справедливости на свете нет. А что же есть?

Прежде всего страх перед смертью, отвечает Шопенгауэр. Жизнь лишена смысла, который мог бы хоть как-нибудь сгладить этот страх. Как известно, хорошо то, что хорошо кончается, а чем кончается жизнь? К тому же если мы подведем баланс всех положительных и отрицательных эмоций, то итог окажется явно не в пользу положительных. Жизнь — это не подарок природы, а большое несчастье. И каждый человек должен полностью отдать себе в этом отчет. Следовательно, пессимизм — единственная реалистическая, а не мифологическая философия. Что бы человек ни предпринимал, он все равно обречен на поражение. Что же тогда заставляет людей жить, а не прекращать это бессмысленное, к тому же доставляющее столько страданий существование?

Воля, отвечает Шопенгауэр. Воля — это первая реальность, первый несомненный факт, который знает человек. Если для Декарта исходным фактом человеческого сознания и отправным пунктом его философии было знаменитое «Я мыслю — следовательно, существую», то для Шопенгауэра «Я желаю, я хочу — следовательно, существую». И эта воля к жизни не оставляет человека, пока он живет. Как только воля исчезает — исчезает и сам человек.

Впрочем, воля присуща не только человеку, но и животным, растениям. Ведь есть же у них сила, заставляющая их жить, развиваться. Эта сила и есть воля. Все реальное — смертно, преходяще. Только воля бессмертна. Поэтому она — подлинная реальность. Все в мире ею объясняется.

Жизнь человека Шопенгауэр рассматривает в категориях желания и удовлетворения. По своей природе желание — это страдание, и так как удовлетворение желания скоро насыщает человека, то он уже не стремится удовлетворить свое желание, и если достигает его, то это не дает ему возможности насладиться достижением своей цели. Таким образом, удовлетворение потребности приводит к пресыщению и скуке, возникает отчаяние.

Счастье — это не блаженное состояние, а только избавление от страдания, но это избавление сопровождается новым страданием, скукой.

Страдание — это постоянная форма проявления жизни, человек может избавляться от страдания лишь в конкретном его выражении. Таким образом, в мире господствует неискоренимое зло, счастье иллюзорно, а страдание неотвратимо, оно коренится в самой «воле к жизни». Поэтому для Шопенгауэра оптимизм — это просто насмешка над страданиями человека.

В свое время Лейбниц называл существующий мир наилучшим из возможных миров, сформулировав теорию оптимизма Шопенгауэр, наоборот, называл существующий мир «наихудшим из возможных». Путь избавления от зла Шопенгауэр видит в аскетизме, который наступает, когда человек приходит к тому, что наряду с жизнью уничтожается и мировая воля, так как тело является проявлением воли. Раз уничтожается воля, то уничтожается и весь остальной мир, так как субъекта без объекта не существует.

В области политики Шопенгауэр был сторонником полицейского государства, применяющего насилие. Он полагал, что государственные акции направлены против вредных следствий, которые проистекают из многих эгоистических действий людей. Пессимистическая философия Шопенгауэра при его жизни не пользовалась успехом. Когда Шопенгауэр назначил свою лекцию одновременно с Гегелем, к нему никто не пришел.

Воззрения Шопенгауэра получили распространение только во второй половине XIX века, послужив источником формирования философии жизни. В это время своего рода философской модой становятся пессимизм и скептицизм. И Шопенгауэр превращается во властителя дум.

Шопенгауэр оказал влияние на Р. Вагнера, Э. Гартмана, Ф. Ницше и др. Он стал предшественником иррационализма, интуитивизма и прагматизма.

ПЕТР ЯКОВЛЕВИЧ ЧААДАЕВ

(1794–1856)

Русский философ, мыслитель и публицист. Родоначальник русской религиозной философии. Основные произведения — «Философические письма» (1836), «Сочинения и письма» (т. 1–2, изд. 1913–1914). Высказал мысли об отлученности России от всемирной истории, о духовном застое и национальном самодовольстве, препятствующих осознанию и исполнению ею предначертанной свыше исторической миссии. В «Апологии сумасшедшего» (1837), написанной в ответ на обвинения, выразил веру в историческую будущность России.

История оригинальной русской общественной мысли, по Бердяеву, начинается с 1829 года, когда было написано послание П. Чаадаева Е. Пановой, опубликованное затем в журнале «Телескоп». «Это крик отчаяния человека, любящего свою родину». Чаадаев считает, что русские, как бы, не входят в состав человечества, а существуют лишь затем, чтобы преподать ему (человечеству) урок.

Петр Яковлевич Чаадаев родился 8 июня (27 мая по старому стилю) 1794 года. Уже в трехлетнем возрасте мальчик остался без родителей. После смерти отца и матери он вместе с братом Михаилом попал из захолустья Нижегородской губернии в московский дом князя Д. М. Щербатова, ставшего, совместно с графом Толстым, их опекуном. Отец его, Яков Петрович Чаадаев, в составе лейб-гвардии Семеновского полка участвовал в Шведской компании и получил Георгиевский крест. Выйдя в отставку в чине подполковника, он служил советником Нижегородской уголовной палаты. Когда Яков Петрович женился на Наталье Михайловне Щербатовой, род Чаадаевых соединился с одной из древнейших и именитейших русских фамилий, ведущей свое происхождение от святого князя Михаила Черниговского.

В семье родились двое сыновей — Михаил (1792) и Петр (1794). Большинство исследователей указывает на поразительное сходство Чаадаева с известным историком и общественным деятелем екатерининской эпохи князем М. М. Щербатовым. Мать Чаадаева была дочерью этого знаменитого общественного деятеля, темпераментного обличителя пороков дворянского сословия и царской фамилии. Чаадаев был, как пишет М Н Лонгинов, «вполне внук своего деда, за исключением чинов и лент.»