Милая чаровница [Милая колдунья], стр. 28

– Итак, представление начинается! – хихик­нула она. Пусть выиграет красивейшая!

Она явно не сомневалась в исходе этого со­стязания. Впрочем, любому, кто сейчас ее ви­дел, трудно было представить, что кто-нибудь сможет затмить ее.

На ней было длинное плотно обтягиваю­щее фигуру платье в серебряных блестках, ко­торое делало ее похожей на сладострастную сирену. Оно подчеркивало каждую линию, каждый изгиб ее тела. Вырез на спине доходил до талии, а спереди был таким низким, что можно было увидеть впадинку между острыми грудями.

Шею украшало бриллиантовое колье, гармо­нирующее с серьгами в ушах. Светлые, сереб­ристые волосы спадали волнами на обнажен­ные плечи, а красный пухлый ротик по цвету сочетался с лаком, которым были покрыты длинные ногти на руках и изящно подстрижен­ные ногти на ногах, проступавшие через проз­рачный нейлон.

Она была прелестным, совершенным продук­том своего века, все искусство которого на­правлено на то, чтобы сделать из женщины не просто красавицу, а искусственное воплоще­ние красоты.

– Все собрались? – спросила от двери мадам Бертин.

– Ты же сама видишь, – ответила Кейт.

– Давай ее сюда. Мы ждем, – неуверенным голосом сказал Виктор. Он уже слишком много выпил, и его темные похотливые глазки непри­ятно впились в Зарию, когда она вошла в ком­нату.

– Allons у! (* Вот и мы! (фр.) – воскликнула мадам Бертин. – Любуйтесь на красавицу от Бертин!

Зария на секунду замерла в дверях, как про­инструктировала ее мадам Бертин. Она робела и очень боялась, однако не могла не почувство­вать, как все вдруг задохнулись от изумления, что для любой женщины значит гораздо боль­ше, чем самые громкие аплодисменты.

– Боже правый! – первым подал голос Эди. Зария едва ли слышала его. Она смотрела толь­ко на Чака. Он медленно, словно не в состоя­нии поверить собственным глазам, поднялся на ноги. Она следила за выражением его лица и внезапно почувствовала себя немыслимо, неве­роятно счастливой.

– Я бы никогда не поверил! Никогда! – вос­кликнул Эди, предоставляя мистеру Вирдону спокойно и серьезно признать:

– Вы гений, Лулу. Если бы даже я не знал об этом прежде, сейчас вы бы меня убедили.

– Дайте мне что-нибудь выпить, я заслужи­ла, – ответила мадам Бертин.

Она протянула руку к Чаку, но он не заметил ее, подав бокал с шампанским Зарии. Девушка приняла его и залилась краской.

«У вас такая белая кожа, само совершен­ство, – сказала ей мадам Бертин, когда они вы­ходили из каюты. – Но вам надо использовать румяна, иначе вы будете выглядеть как приви­дение, а мужчины боятся привидений».

Сейчас Зария вспомнила ее слова.

«Я не привидение. Я – живая!» – подумала она про себя.

Ее тело трепетало от возбуждения, от того, что она молода и привлекательна, что Чак любуется ею.

– Думаю, нет смысла пить за твое здоровье, – мягко сказал он. – Лучше выпьем за твое буду­щее.

– Восхитительный тост, – вмешалась мадам Бертин, не давая ответить Зарии. – Давайте все вместе выпьем за будущее Зарии, то будущее, дорогу в которое я показала ей.

Мужчины подняли стаканы. Все сознавали, что нет смысла устраивать тайное голосование, победительница была бесспорной. Эди без слов, повернувшись спиной к Кейт, протянул мадам Бертин пачку зелененьких долларов.

Кейт, скривив губы, налила себе шампанско­го и воинственно произнесла:

– Я тоже надеюсь, что будущее Зарии будет соответствовать ее желанию. Судьба имеет обыкновение очень неприятно шутить, когда мы меньше всего этого ожидаем.

Мистер Вирдон рассмеялся, но Зария не об­ратила внимания на ее слова. Она пыталась привыкнуть к своему новому самоощущению. Она знала, что платье, которое выбрала для нее мадам Бертин, сделало ее прелестной, открыв в ней ту красоту, о которой она сама не подозре­вала.

Сшитое из мягкого розового шелка, выткан­ного серебром, оно расходилось необъятной юбкой от узкой талии. Края юбки были затка­ны жемчугом. Облако розового тюля, окуты­вавшего плечи, скрывало худобу рук. Три ряда жемчужных бус украшали шею. Их мягкий ро­зовый блеск оттенял белизну и прозрачность кожи.

Она казалась девушкой из сновидений, юной, невинной, нетронутой, как яблочный цвет в мае. В то же время в ее красоте присутствовало что-то одухотворенное и ускользающее, словно она не лежала на поверхности, ее не так просто было увидеть и оценить.

Когда Зария посмотрела на себя в зеркало, то не могла поверить, что это она и есть. Ее глаза, оттененные зеленым, с подкрашенными ресницами казались огромными, волосы приобрели необычный блеск, красные губы стали более полными. И все это не только благодаря искус­ству мадам Бертин, но и той вере в себя, кото­рую та вдохнула в нее. Ее мудрые, добрые слова были причиной того, что Зария поверила в се­бя, осознав, что в этом мягком струящемся вос­хитительном туалете может выглядеть как на­стоящая женщина и чувствовать себя ею.

«Забудьте прошлое, забудьте все, что вы пере­жили, – наставляла ее мадам Бертин. – Не на­до рассказывать ни мне, ни кому-нибудь еще, что это было. Просто забудьте. Все прошло. Есть только настоящее. И даже о будущем не стоит беспокоиться. Женщина должна заботиться только о настоящем моменте, который не повторится никогда».

Возможно, именно эти слова, больше, чем все другое, подействовали на Зарию, заставив ее войти в салон с высоко поднятой головой и улыбкой на губах.

На секунду она испугалась, но тут же вспом­нила, что здесь – Чак, тот Чак, которого она любит. Сейчас он здесь с ней, и не важно, что будет завтра или послезавтра.

Она слышала шелест своего шелкового пла­тья, чувствовала запах изысканных духов, кото­рыми обрызгала ее мадам Бертин и в одно мгновение, подобно актрисе на рампе, поняла, что завоевала своих зрителей.

Она сделала глоток шампанского из бокала, который все еще держала в руке и сказала в от­вет на тост:

– Благодарю вас. Я надеюсь на счастливое будущее, но важнее всего то, что я счастлива сейчас, необыкновенно счастлива.

Она сама не знала как следует, зачем произ­несла эти слова, но она обращалась к Чаку, словно прося его о чем-то и надеясь, что он ка­ким-то необъяснимым образом поймет ее. Но он только смотрел на нее с неопределенным выражением лица, скрываясь за темными очка­ми. Скорее всего, с чувством поражения поду­мала она, он не понял ее.

Именно этот момент Виктор выбрал для того, чтобы попытаться встать с кресла. Он был очень пьян и нетвердо стоял на ногах. Вытянув руку, чтобы опереться о стол, он сшиб бутылку с виски, и она разбилась об пол. Но он будто не заметил этого.

– Я не верю, – тяжело сказал он, невнятно выговаривая слова. – Все это сплошной обман. Лулу не под силу сделать из нее такую красотку! Она шпионка! Она здесь, чтобы следить за нами! Заявляю вам всем, она – шпионка!

Глава 8

Пять пар глаз уставились на Зарию. Она почувствовала, что им с Чаком угрожает опасность. На мгновение ее словно парализовало, но, осознав, что его положение гораздо более рискованно, вдохновляемая любовью, она собрала все свое мужество, чтобы спасти его.

Во что бы то ни стало она должна была отклонить пьяные обвинения Виктора, которые по­висли в воздухе, словно занесенный для удара кинжал. Сейчас она боялась не за себя, а за Чака. Она любила его всем своим существом неза­висимо от его отношения к ней, и это чувство пробудило в ней дотоле скрытые силы.

– Шпионка? Подумать только, – услышала она свой высокий, чуть дрожащий, но искря­щийся смехом голос. – Вы мне льстите, мистер Джакобетти. Вы считаете, что я настолько ум­на, чтобы быть шпионкой одного из ведущих модных салонов Англии или Нью-Йорка? Разумеется, я слышала, как часты попытки узнать о новейших коллекциях до их официальной пре­зентации. Кажется, есть специальные люди, которые запоминают детали и делают наброс­ки. Однако, боюсь, я не настолько умна. Мадам Бертин может без опасений доверить мне все свои самые важные секреты. Я не смогла бы пе­редать их, даже если бы захотела.