Княгиня Ренессанса, стр. 32

Фульвио с легкостью согласился, чтобы она поехала в Ватикан! Хотя лучше было бы, если бы просьба о разводе исходила от него.

«Наконец-то господин «я-так-хочу» внял ее доводам и признал, что для них обоих развод – лучшее решение», – подумала про себя Зефирина.

Она была очень довольна, что взяла верх над спесивым Леопардом.

Казалось, звезда Зефирины связана со звездой Франции. Когда все складывалось скверно для королевства и его короля, судьба не благоволила и к Зефирине.

Но в эту ночь черное небо, смешав судьбы молодой женщины и пленника в Пиццигеттоне, похоже, начало проясняться. Зефирина задула свечи. Сквозь задернутые занавеси полога она увидела пробивающийся лунный свет.

За дверью в коридоре послышались чьи-то уверенные шаги. Сердце Зефирины сильно забилось. Она отдернула полог и взглянула, в направлении раздававшихся звуков. Сквозь створку позолоченной двери видна была тоненькая полоска света. Кто-то остановился у двери.

Зефирина затаила дыхание. Ей показалось, что она услышала вздох, но потом свет и шум шагов удалились в направлении южного крыла.

Кто же из двух князей подходил к ее двери?

Фульвио или Мортимер?

Успокоенная и одновременно разочарованная, Зефирина наконец уснула с мыслями об этой даме Анне Болейн, сумевшей внушить королю столь сокрушающую страсть…

Глава XVI

ДЖУЛИО МЕДИЧИ

– Приветствую вас, мессир Микеланджело.

– Мое почтение, ваша светлость.

– Что за новость мы только что услышали от Бенвенуто Челлини? Вы, кажется, превратились в портного?

Князь указал на новенькие с иголочки костюмы папских гвардейцев, в которых широкие желтые полосы чередовались с красными, штаны были менее пышными, чем обычно, и доходили до колен. Коротко стриженные головы гвардейцев украшали серебряные шлемы с чеканкой, а в руках у них были длинные алебарды.

– Это верно, его святейшество заказал мне униформу для своей личной гвардии. Должен признаться, что, оставляя на несколько часов купол святого Петра, где очень устаю, я с большим удовольствием отдавался разработке костюмов. Не пожелает ли княгиня Фарнелло высказать свое искреннее суждение о моей работе?

Человек, учтиво обратившийся к Зефирине, уже своими современниками воспринимался как великий Микеланджело.

У Зефирины не закралось ни малейшего сомнения в искренности почтительного тона, которым горделивый Леопард разговаривал с художником. На вид мастеру было лет пятьдесят, но годы не отняли у него природной живости. Борода и курчавые, слегка седеющие волосы обрамляли лицо с удивительно правильными чертами. Его карие глаза, светившиеся каким-то внутренним огнем, с восхищением остановились на Зефирине.

– Я нахожу вашу работу необыкновенно красивой, мессир Микеланджело, и уверена, его святейшество не пожелает изменить в них ни единой детали [31]! – сказала Зефирина с легким реверансом, который могла себе позволить знатная женщина в отношении гениального художника.

– О… Я обязательно расскажу об этом королю Генриху. Верьте мне, он обязательно пожелает, чтобы вы приехали, по доброй воле или нет, в Лондон и сделали эскизы платьев для королевы… Между нами говоря, бедняжка так безвкусно одевается!

При этих нахальных, шепотом произнесенных словах Мортимера, вся компания, состоявшая из англичанина, Фульвио, Зефирины, Бенвенуто Челлини и Микеланджело, прыснула со смеху.

– Не позволит ли ваша милость запечатлеть в скульптурном портрете восхитительные черты ее светлости, княгини Фарнелло? – отважился спросить Челлини.

Значительно моложе Микеланджело, Бенвенуто даже не пытался скрыть восторг и волнение, которые у него вызвал облик Зефирины.

Князь Фульвио удивленно сдвинул брови.

– У княгини совсем нет времени, чтобы позировать, Челлини.

«Ну, разумеется, меня можно и не спрашивать», – подумала Зефирина.

– Почему бы и нет, я с удовольствием побываю в вашей мастерской, месье Челлини, – сказала она громко, с обольстительной улыбкой.

Взгляд Леопарда предвещал грозу.

С уверенностью, которую черпал в своем исключительном положении художника, пользующегося покровительством пап, в разговор вмешался Микеланджело.

– Пусть ваше сиятельство не усмотрит ничего плохого в просьбе моего молодого коллеги Челлини. Если бы Боттичелли был жив, он без сомнения обратился бы к вашей светлости с той же просьбой. У княгини редкостный овал, подходящий для лиц мадонн, а выходящая из волн морских Венера с золотыми волосами – всего лишь бледное отражение красоты ее милости.

«Вот так-то!» – подумала про себя Зефирина.

– А я уже однажды позировала мессиру Леонардо да Винчи, – призналась молодая женщина [32].

– Ах, Леонардо… Я бы хотел посмотреть на этот портрет, – сразу откликнулся Микеланджело.

– Он находится во Франции. Его купил король Франциск. Картина называется «Джоконда».

– Джоконда… Джоконда…

Оба художника не скрывали своего восхищения.

– Нам не раз приходилось слышать об этой картине, о том, какая она прекрасная, возвышенная, божественная, а Леонардо – самый великий художник!

Пыл художников остудил появившийся в гостиной папский гвардеец. Стукнув жезлом по натертому до блеска паркету, он произнес низким голосом:

– Его светлость, монсеньор князь Фарнелло, его сиятельство, полномочный посол милорд де Монтроуз…

Оставив обоих художников, Зефирина грациозно приподняла край своего кремового платья с золотыми прошивками и с сосредоточенным видом последовала за своим мужем. Не обращая на нее никакого внимания, Фульвио и Мортимер широким шагом направились к «дверям святого Петра».

Ранним утром, проехав по узким улочкам, служившим подступами к папскому дворцу, Зефирина в носилках, а князья верхом въехали в государство Ватикан.

Молодая женщина испытала необыкновенное волнение, когда оказалась внутри крепостной стены, возведенной еще в IX веке папой Львом IV. Она знала, что как раз тогда были упразднены языческие боги, уступившие место христианству, которое император Константин сделал в 330 году государственной религией.

В V и VI веках в результате нашествия варваров Римская империя перестала существовать. Попав под опеку Византии, Вечный город после долгого лихолетья впервые нашел опору в лице своего духовного пастыря, архиепископа Рима. Однако в 756 году Пепин Короткий, отвоевав полуостров у оккупировавших его ломбардцев, вернул освобожденные земли не византийскому императору, а ставшему папой архиепископу Рима, оказавшись тем самым основателем церковного государства.

Трое молодых людей сошли на землю во дворе папского дворца. Очарованная Зефирина во все глаза разглядывала эпическое творение, обязанное своим рождением капризам десяти высших церковных иерархов. Эти десять превратили свою резиденцию в подлинный архитектурный ансамбль, который, по мнению молодой женщины, не имел себе равных ни по стилю, ни по пропорциям.

– В IV веке папа св. Дамасий приказал построить оборонительное сооружение вокруг прежнего собора св. Петра, – сказал князь Фульвио. – В IX веке Лев IV создал Читта Леонина, а сто лет назад, в XV веке, папа Николай V начал строительство нынешнего дворца… Александр VI Борджиа его расширил, Иннокентий VIII построил библиотеку и вот эту виллу, бельведер, которую господин Браманте недавно вписал в ансамбль дворца с помощью вновь построенного патио. Что же касается остальной застройки города, в котором окна всех зданий выходили на собор св. Петра, то, например, папа Сикст IV приказал построить в 1475 году всем известную Сикстинскую капеллу… Вся она внутри украшена фресками господ Синьорелли, Боттичелли, Перуджино… Если у нас будет время, мы туда пойдем.

Продолжая двигаться дальше, Фульвио, оказавшийся весьма знающим чичероне, знакомил своих гостей с историей Ватикана.

В тоне его, однако, сквозила едва уловимая аффектация, и Зефирине показалось, что отчасти он рассказывает все это то ли, чтобы эпатировать Мортимера, то ли желая дать понять жене, что не она одна владеет знаниями.