Божественная Зефирина, стр. 32

Зефирина не слишком хорошо отдавала себе отчет в том, насколько огромен был лагерь: 5172 человека – принцы, принцессы и привилегированные дворяне, занесенные в списки, которые видел Ла Дусер, станут жить здесь вместе в течение многих недель. В этом лабиринте из зеленых аллей, перелесков и грабовых насаждений, насаженных королевскими садовниками, среди драпировок из шелка и шерсти, затканных золотом, среди источников, из которых обильно текла мальвазия, среди всеобщего волнения, толкотни и восклицаний придворных Зефирина, слегка оглушенная, размышляла, в каком направлении следует идти. Плюш не могла оказать ей никакой помощи. Она была на седьмом небе, как говорится, считала ворон, и только и делала, что восхищалась: «Мы находимся в земном раю!»

– Простите, господин де Женуйяк! – сказала Зефирина, узнав главного специалиста в области артиллерии, который, она знала, лично руководил работами в лагере. – Можете ли вы мне указать, где находятся ристалища?

– Клянусь порохом моих бомбард, вот ангел, который столь сильно смутил разум этого старого сумасшедшего Ла Палиса! – воскликнул Гальо де Женуйяк, смеясь. – Знаете ли вы, благородная барышня, что маршал кричит направо и налево, что нашел самую умную девушку в Западном мире?

Не зная, смеется ли над ней Гальо де Женуйяк, Зефирина слегка покраснела, в то время как великий артиллерист решил, наконец, показать ей дорогу.

– Пойдите направо, по Савойской аллее, мадемуазель де Багатель, до конца, затем налево и прямо по аллее Блуа. И вы упадете, если я могу так выразиться, прямо на турнир. Ваш покорный слуга, мадемуазель!

Зефирина поблагодарила его, сделав реверанс, и, провожаемая своей дуэньей, направилась в указанном направлении. Приближаясь к ристалищу, девушка услышала восторженные восклицания, которые сопровождали бег лошадей и бряцание копий. Она ускорила шаг, но почти тотчас остановилась. Донья Гермина спускалась с одной из трибун.

– Здравствуйте, моя дорогая. Как вы красивы и как хорошо выглядите в ваших новых фижмах! – тотчас же воскликнула маркиза.

Испытывая легкую ревность, Зефирина не могла не восхищаться странной красотой своей мачехи, чьи черные волосы были подняты вверх и на кудри была накинута зеленая вуаль.

Маркиза де Багатель очень нежно взяла за руку свою падчерицу.

– Дорогая Зефирина, какая радость увидеть вас вновь. Вы видели вашего отца? Сказал ли он вам, о чем я думаю? Я не хочу, чтобы…

В течение нескольких минут обе дамы из семейства Багатель, сопровождаемые Каролюсом и девицей Плюш, злобно поглядывавшими друг на друга, прогуливались вокруг огороженного участка, где происходили состязания. Зефирина, заняв выжидательную позицию, не произносила ни слова. Говорила одна донья Гермина:

– Счастлива видеть, моя дорогая, что мы снова друзья. Идите развлекайтесь. Воспользуйтесь удовольствиями, свойственными вашему возрасту… и в особенности помните, что я только и желаю вам счастья!..

Донья Гермина подчеркнула эти слова, поцеловав Зефирину в лоб.

Как всегда, при этом ледяном прикосновении, девушка напряглась, однако ей удалось это скрыть, тем более что король, делая последний смотр своему лагерю, только что наблюдал эту сцену:

– Прекрасно, милые дамы, я люблю, когда люди любят друг друга! – одобрил Франциск I, прежде чем продолжить свой путь во главе примерно пятидесяти придворных, среди которых находился и Роже де Багатель.

В то время как донья Гермина, шелестя шелками, присоединилась к королевской свите, Каролюс воспользовался этим, чтобы прошептать:

– Ты не представишь мне свою цаплю, Рыжуха?

Насмешливым жестом карлик указывал на стоявшую рядом с Зефириной дуэнью.

– Пойдите-ка вы, изжарьте вашу умную башку, малыш! – воскликнула возмущенная девица Плюш.

– Эй! Ты слышал? – насмешливо спросила Зефирина. – Плюш, я вас обожаю! – добавила она.

Покинув своего заклятого врага, которого она не видела с тех самых пор, как ударила его хлыстом, Зефирина поднялась на трибуну и села на свободное место между Иоландой де Флоранж и Лорой де Бонниве.

Это был конец поединка. Рыцарь в белых доспехах только что «поцеловал пыль», в то время как победитель, в черных с золотом доспехах, с лицом, скрытым его опущенным забралом, объезжал по кругу ристалище на своем жеребце, чтобы получить поздравления от присутствующих.

– Бедный господин де Ла Жоншер! – усмехнулась Иоланда де Флоранж, как разбирающаяся в поединках дама.

Побежденному никак не удавалось подняться, так как ему мешали наколенники и поножи.

– А кто победитель? – спросила Зефирина, машинально следя взглядом за черным пером, укрепленным на шлеме одержавшего победу рыцаря.

– Мы не знаем его имени. Кажется, он принадлежит к числу людей, сопровождающих короля Англии, но Маргарита слышала, что он отдавал приказания своему оруженосцу по-итальянски, – ответила Лора де Бонниве.

Рыцарь в черных доспехах вернулся в центр ристалища. Движением, которое могло бы быть любезным, но которое Зефирина сочла исполненным высокомерия, победитель протянул свое длинное копье побежденному, чтобы тот поднялся. Когда несчастный господин де Ла Жоншер поднялся на ноги и его, шатающегося, увели его оруженосцы, победитель заставил своего жеребца, покрытого такими же, как он, черно-золотыми доспехами, проделать сложный поворот, и затем он проехал перед трибуной, где сидели юные девушки.

Вдруг Иоланда де Флоранж, восторженная и непосредственная, бросила свой кружевной шарф. Черный рыцарь ловко его поймал концом своего копья. Склонив голову в шлеме, на котором сверкала тонкая золотая кайма, он поблагодарил с какой-то высокомерной учтивостью. Остановившись перед трибуной, он теперь держал тонкие кружева в своих железных рукавицах. Сквозь прорезь в шлеме Зефирина увидела, как его черные глаза остановились на ней. Ее раздражала настойчивость этого взгляда, она догадывалась, что участник, поединка старался угадать, кто из присутствующих девушек осмелился бросить ему свой шарф, и для того, чтобы показать, что не она была этой глупой взбалмошной девчонкой, Зефирина отвернулась с уязвленным видом. Она пришла в изумление, когда ей показалось, что из-за железного шлема раздался какой-то металлический смех.

– Какая наглость, что он даже не поднял свое забрало, чтобы приветствовать нас! – прошептала Лора де Бонниве.

– И я того же мнения, моя дорогая! – уронила Зефирина.

Однако любопытство было сильнее обиды. Этот мужской взгляд почти обжег ее, настолько он был силен.

Вновь посмотрев в сторону ристалища, девушка с некоторым разочарованием увидела, как черный рыцарь выезжал за ограду под аплодисменты зрителей.

– Что вы думаете об этом таинственном рыцаре, Зефирина? – спросила Иоланда де Флоранж.

– Мне не нравятся его доспехи! – презрительно ответила Зефирина.

ГЛАВА XVIII

ОПАСНОСТИ, ПОДСТЕРЕГАЮЩИЕ НА ПУСТЫННОМ БЕРЕГУ

Все последующие дни пролетели для Зефирины в вихре ежеминутных дел.

Во французском лагере нарастало напряжение.

Зефирина лишь мельком видела отца и мачеху. Правда, на это-то она не жаловалась. Она была занята всякую секунду, у нее почти не было времени на то, чтобы поддержать свои силы, то есть поесть, ибо она все время проводила со своими подругами, чтобы увеличить численность рядов дома королевы Клод, или регентши Луизы Савойской, или принцессы Маргариты.

Не зная отдыха, благородные девицы повторяли под высоким руководством графа де Сен-Поля, бывшего беспощадным в вопросах этикета, тройные реверансы, песнопения, способы изъявления благодарности, учились учтивому поведению при встречах, двенадцати способам ходить и отступать назад таким образом, чтобы не запутаться в шлейфах и накидках из горностая, которые подобало изящно приподнимать.

– Шлейф… Выше шлейф, барышни! Ради бога, поднимайте! Поднимайте! – не переставая, пищал господин де Сен-Поль.

Из-за этих упражнений у Зефирины ломило руки.

Приказы Франциска I были точными и категоричными: «Надо ослепить англичан!»