Дневник юной леди, стр. 21
– Таня! – послышалось сзади.
Меня догнал брат.
– Куда ты ломанулась? Постой!
– Ой, Рома, оставь ты меня! – У меня даже сил говорить не осталось, после той, последней моей речи, про самые толстые линзы.
– Ты чего? Плачешь, что ли?
– Вовсе нет, что за глупость. – Я и правда не плачу, но если он станет меня жалеть – могу!
Рома пошел рядом.
– Ну чего ты к нему прицепилась?
– Отстань, – говорю я.
Роме можно говорить, как хочу, он ведь брат.
– Нет, так не пойдет, – он меня приостановил. – Таня, я ведь сказал ему, когда мы в лагерь собирались, чтоб он тебя не трогал. И он ведь не трогал!
– Ага, а мяч!
– Это случайность!
Я-то знаю, что случайность, просто сказать больше нечего.
– Рома, ну а что ты предлагаешь? Я должна была с ним целоваться, после того... после того, что он сделал! Да с какой стати?
– С такой стати, что сама притащилась, сама села с нами играть, могла бы сообразить, как может получиться!
– Захотела и притащилась – мое дело! Что ж мне теперь из-за Донских из палаты не выходить?!
– Но не ночью же!
– А ты?
– Не нужно равняться на меня!
Как же меня бесит, когда он начинает защищать своего дружка!
Я ускорила шаг.
Не хочу больше с ним говорить, все равно бесполезно.
– Да и вообще, – Рома дернул меня за руку и остановил, – может, пора забыть тот случай? Он ведь извинился тогда! Нельзя четыре года винить человека в поступке, совершенном по глупости!
– Да ты что! Может, я и могла бы ему когда-нибудь простить, что он избил моего парня, но тот плевок в лицо – никогда!
– Таня, но ведь ты первая плюнула ему в лицо! Или забыла?
– Было за что, вот и плюнула!
– Да блин, сколько можно, тебе было десять, а ему одиннадцать, забудь, ведешь себя как ребенок!
– А я и есть ребенок! Мне четырнадцать.
Рома издал смешок.
– Да уж, ты не позволишь никому об этом забыть!
– Не стану я его прощать! И не проси!
Мы вышли на тропу и медленно побрели к корпусам. Рома больше не просил. Обиделся. Как же все надоело! А мне еще лезть в окно по канату. Но ведь вылазка стоила того? Да! Стоила! Ради поцелуя Вадика можно было и без каната выпрыгнуть из окна. Скорей бы в теплую постельку, так хочется помечтать.
Брат довел меня до окон моей палаты.
– Ну пока, – попрощалась я.
– Пока, – сказал он, но не ушел.
– Так и будешь стоять над душой?!
– Нет.
– Тогда что?
– Да то! Тот самый Костя, из-за которого ты ненавидишь моего лучшего друга, полный придурок! Был им и остался! Вор, двоечник и посмешище! Видела бы ты его! Ни одна девчонка нормальная не хочет с ним встречаться!
– А я хотела!
– Да если бы Сашка его тогда не отметелил, я бы сам это сделал! Меня бы тоже ненавидела, да?
– А ты бы плюнул мне в лицо?
– У-у-у-у, – взвыл Рома, – ты невыносима!
И очень хорошо. Я себе такой нравлюсь. Остальное – бредни недалеких, даже если в их числе мой родной брат.
Я решительно взялась за канат и начала взбираться.
– У тебя есть одна проблема! – бросил мне вслед Рома. – Ты никогда никого не слушаешь!
– Мне все равно, – отзываюсь я и сосредоточенно продолжаю карабкаться.
– Нет, тебе не все равно! Только ты никогда в этом не признаешься! А в книжках твоих нет ответов на все вопросы! Книжка тебе не расскажет, как расчудесный Костя сбрасывал бездомных кошек с крыши, и не расскажет, как Сашка месяц лежал в больнице, после того как отвадил от тебя этого психа, а он дружков позвал с ним разобраться! Ты живешь в сопливо-розовом мирке графов и графинь и дальше своих фантазий не видишь ни фига.
Сейчас, кажется, я сорвусь. И не от злости, а с каната! Руки вспотели и скользят, а Рома... У него пунктик, как и у его друга, оставить последнее слова за собой. Он высказался и ушел, а я тут вишу, как сарделька. Сил нету, не могу больше! До окна осталось совсем немножко. Меня трясет и от страха и от холода – от всего. И от кошек – тоже. Как это сбрасывал кошек? Может, с первого этажа? Так это тогда называется выпускал погулять. Ах, нет, не подходит, Ромка сказал «сбрасывал с крыши». Ну а что, кошек много развелось, одной кошкой больше, одной меньше... нет-нет-НЕТ, я так не думаю! Честное слово, не думаю. Кошки хорошие, пусть у них все будет замечательно. Да и с какой стати я оправдываю этого Костю? Не люблю я его давным-давно! А что, Ромка тоже хорош со своим дружком, они голодных бездомных собак в санки запрягали и дразнили привязанными к палке сосисками. Те еще живодеры! Да, они, конечно, кормили потом этих собак, будки строили... Эх, все-таки это не то же самое, что кошек с крыши сбрасывать, вообще не похоже. Ну и чего теперь? Памятник им, героям, поставить, а Костю линчевать? А что, можно и линчевать, ведь он бросил меня... трус несчастный, как отволтузил его Донских, он точно в воду канул. А говорил: люблю, жить не могу – трепач!
Я со злости подтянулась и сразу же достала до подоконника. Еще минута сопения, и я сижу на нем, еще полминуты на раздевание и – здравствуй кровать, вожделенный второй ярус! Как же тут здорово! И луну видно!
Я замоталась в одеяло, трясун не оставлял, знобило как в лихорадке.
Костя-Костя... грозой нашего двора был. Рыжий дьяволенок в малиновом джемпере с изображением ягуара. Я лежала дома под диваном и умирала от любви, а он не звонил. Я залила пол слезами, все под тем же стареньким диваном, а он бегал во дворе с белобрысой Риткой и обнимался с ней за беседкой. Я исписала три тетрадки по девяноста шесть листов своими страданиями, а он сказал на мое возмущенное «ПОЧЕМУ»: прошла любовь, завяли помидоры, лучше спроси у своего дружбана Донских.
Саша гордился собой, а Рома гордился им, на мою любовь им было начихать! Тогда я еще не была умной, только плакала от обиды и сказать не умела как следует, поэтому взяла и плюнула Донских в лицо, прямо перед всеми его друзьями и подружками. А он плюнул в лицо мне и сказал:
– Не стоит благодарности! – Думал, я буду в ножки ему кланяться, после того, как он лишил меня любви всей моей жизни. Не тут-то было, я набрала побольше слюны и снова плюнула ему в лицо. А он мне! А я снова ему, а он мне... мы стояли посреди двора и плевались друг в друга. Я расплакалась и убежала, а он как победитель смотрел мне вслед и не плакал ничуть.
Глава 7
Миллиард маленьких сердечек
Вадик с Алей поссорились. Моя судьба отрывался по полной программе, кадрил девчонок, громко смеялся, гонял в футбол, а королева Спелой пшеницы ходила хмурой, постоянно о чем-то с Женей-мочалкой перешептывалась. Жанна с Люсей играли в пионербол с шестым отрядом, Оксана вертелась в компании моего брата, Юли, Нины-челюсти и, конечно же, Донских. Она даже ела за их столиком. А я дочитала про строптивую леди Дженнифер, ее разоренного отца и жениха маркиза. Все у них хорошо разрешилось, все счастливы, любят и любимы.
Почему же в жизни не так? Ведь дело не в эпохе, в которой мы живем! Дело в людях. Дело во мне. Я что-то делаю не так. Мне нужно предпринимать шаги по завоеванию моего смайлика, а я сижу на подоконнике и смотрю в окно. В палате никого нет, а с площадки доносится музыка. Скоро дискотека начнется.
А может, Ромка прав, я живу в сопливо-розовом мирке? В нем так хорошо! Настоящая жизнь – она совсем не красива, она точно уродливая яма на дороге. Ее хочется обойти! Интересно, а сам Ромка живет в реальности или у него тоже есть какой-то свой мир? А может, у каждого свой? И нет ничего плохого в том, что у меня есть мой? И вовсе он не розовый! Сопливый – это да, а вот цвета он – золотого. Как осень, как обручальные кольца в ювелирных магазинах, как корочка у батона, как искорки в глазах Вадика...
Что произойдет, если я буду честной? Если подойду к нему и скажу, как сильно он мне нравится. Рассмеется? Конечно! Честным везет только в американских комедиях. В жизни их считают слегка того. Юродивыми.