Клуб одиноких сердец, стр. 9
Глава 5
Оля стала ходить с Артуром на курсы. Сейчас она понимала, что это были вовсе и не курсы: там не было никакой отлаженной системы, никто не просил денег за занятия. Встречи проходили всегда, или почти всегда, одинаково: сначала беседа с отцом Мартином, которые все больше и больше нравились Оле, потом общий разговор и чаепитие. Часто слушали музыку, иногда смотрели интересные фильмы.
Разумеется, Оля чувствовала, что все эти люди связаны какой-то общей идеей, что у них есть что-то большее, нежели совместные чаепития, и что собираются они гораздо чаще, чем она, Оля, туда приходит.
Но пока это было для нее тайной за семью печатями. Иногда ей бывало обидно, что ее не посвящают в эту тайну, но, в общем-то, она была вполне довольна жизнью. Недостаток дружеского общения восполнился. Она уже не чувствовала себя одинокой: разговоры с новыми друзьями и с Артуром вполне искупали обиду от своей непосвященности.
Она привязывалась к ним раз от раза все сильнее и не могла уже представить, как бы она обошлась без них? Постоянное дружеское внимание, готовность выяснить и понять, – вот что привлекало ее в этих людях и в Артуре. Они никуда не торопились, никуда не бежали, не отмахивались от нее, как это обычно делала мама.
Они с готовностью беседовали с ней и обсуждали ее проблемы, объясняя их, чаще всего, самым лестным для нее образом. Непонимание окружающих, на которое, в основном, жаловалась Оля, они поясняли ее избранностью, и она все больше проникалась сознанием этого. Ну, конечно же, не стоило слушать маму, когда она говорила, что Оля «просто не умеет найти подхода к людям». На самом деле, с ней все нормально, она даже лучше, чем все люди, и именно потому, они не понимают ее! Она избранна! Да, но для чего?
Наконец, она решила спросить об этом у Артура. Она понимала, что это очень важный разговор, и вести его надо осторожно.
– Кто вы на самом деле? – спросила она во время прогулки по тихим сумеречным улицам. Весна тогда уже подошла совсем близко, днем вовсю текло с крыш, и, захлебываясь, вопили счастливые, согревшиеся на солнцепеке воробьи.
– На самом деле? – удивился Артур. – А разве ты не знаешь? Или тебе не нравиться у нас?
– Нравится! – горячо воскликнула Оля. – И я хочу стать одной из вас!
– Это очень серьезный разговор, – заметил Артур. – Но как же ты хочешь стать одной из нас, если не знаешь, кто мы такие?
– Вы мне нравитесь, – пояснила Оля. – Мне нравятся ваши встречи, нравятся отношения между вами... Со мной никто и никогда так не разговаривал, никто меня не понимал!
– Что ж... – задумчиво сказал Артур. – Пожалуй, я не смогу тебе рассказать все, потому что я сам стою только на первой ступени Просветления. Но кое-что... Просто, чтобы ты была в курсе. Понимаешь, мы молимся Истинному Богу, и наши собрания, на которых ты ни разу не была, – молитвенные собрания.
– Вот как, – растерянно сказала Оля. Она была, в сущности, чужда религии. Разумеется, она верила в высшую силу, которая руководила всем миром, и к которой человек вернется после смерти. Но в церковь она не ходила, и о разных религиозных концессиях имела очень расплывчатое понятие: только в той степени, в которой освещал их учебник истории.
– А... кто вы? – осторожно спросила она, копаясь в памяти. – Католики, протестанты, баптисты...
– Да никто, – лукаво улыбнулся Артур. – Мы молимся Истинному Богу, и он снисходит на нас. Мы читаем Библию, мы читаем Евангелие, познаем слово Божие, и Господь нас не забывает. У нас есть свои Служители, Посвященные. Одного из них, отца Мартина, ты видела. Они могут крестить и посвящать, и говорят нам, когда наш дух просветляется и очищается от мирской скверны.
Оле стало немножко смешно. Артур никогда не говорил в таких пышных выражениях. Но, одновременно, она ощутило смутный трепет и уважение: мало кто в наше циничное время может говорить о своей вере так горячо и так убежденно!
– А почему нельзя делать это в церкви? – задала она интересующий ее вопрос, немного все же опасаясь, – вдруг она совершает бестактность и Артур сейчас обидится?
Но он не обиделся, а только улыбнулся лукаво.
– Служители православной церкви уже много лет назад исказили истинный смысл Веры, – пояснил он. – Им нужно было как-то выжить в советском государстве, поэтому они приспосабливались изо всех сил, толковали по-своему и библию, и Евангелие, продавали все, что можно было продать, лишь бы самим жить получше... А потом, вот скажи мне: ты когда-нибудь была в православной церкви?
Оля кивнула. Однажды, во время одинокой прогулки по городу она вышла к церкви и остановилась вдруг: так красиво луч закатного солнца мерцал на золотых куполах, так сладко, маняще звонили колокола (наверное, был какой-то церковный праздник), что у девочки на глаза навернулись слезы, и ей очень захотелось зайти туда, внутрь, в прохладную полутьму, откуда так странно и необычно пахло, где горели, подрагивая, крошечные огонечки свечей у темных икон... Но как только она вошла в двери, – к ней клубочком подкатилась маленькая старушка, вся одетая в темное, по самые брови повязанная платком и зашипела впалым ртом:
– Ишь, ходют тут всякие, лба не перекрестят... С покрытой головой в храм божий ходють, с покрытой! Да у ней еще и юбка едва-едва срам прикрывает, а туда же, намылилась! От молодежь пошла, ни стыда у них, ни страха Божьего...
Она бормотала еще что-то, но Оля, разумеется, не стала и дальше выслушивать о себе критические замечания. Она развернулась и ушла из церкви. И больше никогда туда не заходила. Нет, ее больше не заманят золотые купола и таинственные огонечки свечей: под всем этим прячутся противные въедливые старушонки, сплошная ложь и скука!
Про все это она и рассказала Артуру, а тот кивнул, как будто не первый раз слышал такую историю.
– Вот-вот, я про это и говорю! А у одного моего знакомого родился ребенок, его понесли крестить, а отца даже в ограду церкви не пустили. За то, что в шортах пришел, представляешь? Так он развернулся и ушел оттуда, а потом уже к нам пришел. Ты вспомни, как тебя у нас встретили. Есть разница?
Разумеется, Оля не могла не согласиться. Да, есть разница, есть! И потом, она так уже привязалась к своим новым приятелям (не говоря уж об Артуре), что хотела бы быть с ними даже в том случае, если бы они, как предки-славяне молились Перуну и Велесу! Потому что такие чудесные и добрые люди не могут верить во что-то дурное!
Она так и сказала Артуру, и он засмеялся и поцеловал ее в щеку:
– Так оно и есть, малыш! Ты на правильном пути!
В тот же вечер, приведя ее в тот дом, где обычно происходили встречи, он сказал отцу Мартину, что Оля обрела истинную веру. Отец Мартин ничего не сказал, только очень пристально посмотрел на новообращенную и потрепал ее по плечу. Оле даже обидно немного стало, но через некоторое время она поняла, что этот день все же станет совершенно особенным днем в ее жизни.
– Дети мои! – так начал свою сегодняшнюю речь отец Мартин. – Сегодня у нас великая радость! Еще одна юная душа пришла к нашему истинному Владыке, еще одна приникла к стопам Властителя! Теперь вы обрели сестру Ольгу, теперь она одна из нас! Любите ее, помогайте ей во всем!
Он еще много говорил, но Оля почти ничего не слышала. Она раскраснелась от гордости, слова отца Мартина звучали в ее ушах, как самая прекрасная музыка. Он говорил о ее достоинствах, о том, что Бог обретет в ее лице достойную и верную слугу, а Оля наслаждалась ласковыми взглядами, которые видела вокруг. Она не одни теперь, не одиночка! У нее есть единомышленники, друзья! Нет, больше, – у нее есть братья и сестры, всегда готовые прийти ей на помощь, встать на защиту!
После речи отца Мартина все окружили Олю, целуя и поздравляя ее. Чаепитие в этот день было более торжественным, чем обычно, а после поставили веселую танцевальную музыку. Этого Оля почему-то не ожидала.
– А... Можно танцевать? – робко спросила она.