Колечко с бирюзой, стр. 70
И словно в ответ на ее вопрос, зазвонил телефон, и она схватила трубку.
– Очень жду! – услышала Наташа знакомый фальцет, и сразу же раздались частые гудки: трубку опустили на рычаг.
– Ох и хитрый же стервец! – покачал головой Степанок. – Егорку больше прокурора боится. Но и жену у него отбить страсть как хочется.
Наташа проводила Степанка до калитки, видела, как он ковыляет по узкой дорожке вдоль забора, и даже пожалела его: бедный милиционер, даже долечиться не в состоянии... Но стоило «бедному милиционеру» скрыться за углом, как тут же заурчал мотор автомобиля. Наташа сердито чертыхнулась: еще один хитрец по ее душу!
Глава 16
Задержание Пеликана против всех ожиданий прошло четко, быстро и, по словам довольного Степанка, «оперативно». Влюбленный Пеликан и думать забыл о предосторожностях. Он вылетел навстречу Наташе из темного проема хода чуть ли не на крыльях. Наташа ждала захвата, но появление парней в камуфляже, в масках и в касках-сферах было внезапным и стремительным и потому особенно впечатляющим.
На мгновение она увидела искаженный яростью рот Пеликанова, выброшенную вперед руку с тускло блеснувшим в ней пистолетом, и в ту же секунду какая-то неведомая сила подхватила ее и отбросила в самую гущу зарослей молодого ракитника...
Всю обратную дорогу, а потом и дома Наташа не переставала думать о человеке, который, возможно, спас ее от пули Пеликана. Эти руки она не могла спутать ни с чьими другими. Но почему он оказался там в этой страшной маске и желто-зеленом комбинезоне? И еще она заметила, что ее спаситель был полон решимости размазать ее незадачливого кавалера по песку...
Наташа закрыла глаза, и вновь, как в страшном сне, перед ней предстала вся сцена захвата Пеликана: с пеной у рта бандит визжал и бился в истерике, пока бойцы СОБРа надевали на него наручники. Перед глазами стояла самая ужасная картина, какую ей когда-либо приходилось видеть: выстрел, направленный в грудь бойцу, который отбросил ее, как куклу, в сторону. Невыносимое зрелище... Она, кажется, тоже что-то кричала, когда кинулась к нему. Но кровяного пятна на куртке не увидела. Вместо этого – лишь небольшое сухое отверстие. Наташа догадалась, что боец милицейского спецназа был в бронежилете и счастливо отделался только синяком.
Правда, она так и не узнала, сумел ли СОБР проникнуть к тайникам и сейфам Пеликана. Ей просто-напросто запретили там оставаться, посадили в милицейский «газик» и быстро отправили домой.
До отправления вечернего автобуса оставалось еще более двух часов, но она уже твердо решила: была не была, но она и шагу не сделает из Тихореченска, пока не узнает, чем закончилась вся эпопея.
Кроме того, Егор поступил, на ее взгляд, не по-хозяйски. Последствия бури на подворье не ликвидированы. Загон для кур повален, и бедные несушки промаялись весь день в своем курятнике. Разбитые стекла не заменены, окна заложены кусками фанеры... А он куда-то уехал, словно она обязана на него батрачить.
И все же: Егор это был или нет? Наташа тряхнула головой. Хватит забивать себе голову дурацкими мыслями. Завтра спросит у Степанка, и все встанет на место. Мало ли на свете высоких, крепких мужиков? Да и с руками она могла ошибиться: видела их всего лишь мгновение...
Егор не появился ни ночью, ни на следующий день.
Проснувшись на рассвете, Наташа прислушалась к звукам наступающего утра: звонко перекликались петухи, верещали воробьи под застрехой, мычанием призывали хозяек к утренней дойке коровы...
С вечера она надеялась, что к утру ей станет легче. Боль и унижение, испытанные при расставании с Егором, потеряют свою остроту. Ведь она уже научилась скрывать от постороннего взгляда и тоску, и страх одиночества, и желание увидеть своего несносного любимого хотя бы еще разок. При одном воспоминании о Егоре все внутри у нее сжималось и хотелось реветь белугой – он не вернется, никогда не вернется! Даже если она опять забеременела, то все равно не позволит брать себя в жены из милости, из жалости, только ради ребенка. Есть у нее и гордость, и силы, чтобы выдержать и это испытание...
Весь день Наташа работала в саду и огороде, забыв про купание и то, что намеревалась оставшиеся до отъезда дни полностью посвятить отдыху. Подвязала помидоры, убрала сломанные кусты, нашла в чулане стеклянные банки и, не пропадать же добру, занялась консервированием овощей. Потом собрала падалицу и, выбрав яблоки и груши спелее, сварила компот и настряпала два огромных пирога. Только потом до нее дошло, что теперь она обречена до самого отъезда питаться пирогами и компотом.
Управившись с делами, Наташа присела на ступеньки крыльца и подставила лицо ласковым солнечным лучам.
Воспоминания продолжали преследовать ее, не давали покоя.
Если говорить откровенно, ей приходилось встречать мужчин, у которых и фигура, и внешность были не хуже Егоровых. А уж что касается характера, то наверняка лучше. Но ни разу сердце ее так не трепетало, ни к кому так не стремилась ее душа...
Егор разбудил в ней нечто тайное, истинно женское, скрытое в самых сокровенных глубинах ее существа, не доступных до поры до времени ни рассудку, ни сердцу...
Прав был в свое время Петр. Она словно приворотного зелья хлебнула, поэтому, верно, до сих пор не в силах избавиться от колдовских чар, опутавших ее, как паук свою жертву.
Есть, правда, одно средство, иногда помогавшее ей хотя бы на короткий срок забыть о Карташове. Наташа поднялась в дом, прошла на кухню и открыла холодильник. В бутылке оставалось еще граммов двести бренди, и она, плеснув немного в стопку, решительно выпила.
– Похоже, тебе сегодня тоже не слишком весело?
Наташа вздрогнула от неожиданности. Раздавшийся за ее спиной голос был ей незнаком. С легкой хрипотцой, он явно принадлежал курящей женщине. Наташа подняла глаза и с недоумением посмотрела на шикарно, но несколько неряшливо одетую даму. Следы былой красоты были тщательно подправлены макияжем, но одутловатое лицо, оплывший подбородок и мешки под глазами говорили о том, что незнакомка злоупотребляет не только сигаретами.
Женщина не менее уверенно, чем накануне Степанок, прошла мимо Наташи в комнату, села за стол и усмехнулась:
– Чего застыла, подруга? Иди садись, в ногах правды нет!
И Наташа наконец ее узнала. Перед ней была Людмила Пеликанова, бывшая возлюбленная и жена Егора Карташова. Трезвая и полностью одетая, теперь она являла взору более приятное зрелище, но Наташа так и не могла отделаться от другого видения, всплывшего в ее памяти, – слишком уж дикой и отвратительной была ситуация, в которой она увидела Людмилу впервые!
Стараясь скрыть смятение, Наташа с вызовом посмотрела на нее:
– Кажется, мы не знакомы. Чем могу служить?
– Служить мне не надо, я от этого отвыкшая! – усмехнулась Пеликанова. – Заглянула вот на огонек с новой Егоркиной женой познакомиться.
– Я так полагаю, что вы его старая жена, Людмила?
– Не старая, а бывшая, – уточнила женщина, подняв указательный палец с длинным ногтем, покрытым пунцовым облезшим лаком. – Курить у тебя можно? – деловито справилась она и достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку. – И как тебя, молодушка, зовут, если не секрет?
– Наталья, – тихо ответила Наташа.
Кажется, Пеликанова захватила инициативу разговора в свои руки.
– Это тебе повезло! – глубокомысленно заметила Люська. – По крайней мере, когда трахает, не узнаешь, то ли о тебе, то ли о той, своей первой думает...
– Простите, я что-то не пойму?.. – перебила ее Наташа.
– А что тут понимать? Вы давно с ним живете?
– Н-н-н-недавно, – промямлила Наташа и с удивлением посмотрела на Пеликанову. – О какой первой вы говорите? Разве у него была еще одна жена? До вас?
– Святая простота, – засмеялась Люська и пустила в потолок очередь круглых дымовых колечек. – До меня и после меня, то есть до тебя, у него была пропасть женщин. Но любил он, похоже, только одну. Они даже пожениться сговорились, Егор ей кольцо подарил, а она то ли изменила, то ли выгоднее мужика себе нашла, об этом история умалчивает. Егор же обо всем этом только в крайней степени подпития мне рассказал.