Колечко с бирюзой, стр. 30
– Знаю о чем, потому и предупреждаю. У нее, говорят, жених – неплохой парень. Так что прежде разберись, что у тебя всерьез, а что – только игра. Чужую жизнь легче сломать, чем свою, подумай об этом на досуге.
Герасимов вышел из палаты, а Игорь закинул руки за голову и закрыл глаза...
А Нина Ивановна тем временем заканчивала допрос, который учинила Наташе по поводу не очень веселых событий в первой палате. Причем все подробности выпытывала с такой дотошностью, что Наташа в конце концов не выдержала:
– Нина Ивановна, я провинилась только в том, что позволила Карташову посидеть немного в качалке, но, честное слово, он не слишком сильно напрягался, когда вставал с кресла. Всего и трудов-то было – обнять меня за плечи и ухватиться за подлокотник...
– Ох, девка, дообнимаешься. – Нина Ивановна устало махнула рукой и тут же подозрительно оглядела Наташу с ног до головы. – С чего это у тебя глаза блестят? Или приставать уже надумал?
– Ничего он не надумал! – Наташа фыркнула. – Да и куда ему? – Потом смущенно спросила: – Вы меня послезавтра с дежурства отпустите на два-три часа? Мы хотим с Петром заявление в загс подать.
– Никаких разговоров, – Нина Ивановна с довольной усмешкой посмотрела на нее, – я уж, грешным делом, подумала, что ты решила ему отказать. Поезжай и ни о чем не беспокойся. А мне тоже есть о чем поговорить с твоим альбатросом.
– Это вы Игоря имеете в виду? – спросила Наташа и не выдержала, рассмеялась: – Его так Лацкарт часто называет.
– Альбатрос или не альбатрос, но парень он приятный, тут уж ни прибавишь, ни убавишь! Так что смотри: поглядывать на него поглядывай, но и про Петра не забывай. Он у тебя не хуже, а в чем-то, может, и получше будет. Я ведь вчера в Полтавском была. С Анастасией Семеновной разговаривала... Хороший парень тебе в мужья достанется, только не проворонь его по глупости.
– Что я, не понимаю, – нахмурилась Наташа, отвернулась от Нины Ивановны и уже почти шепотом добавила: – А на Игоря я не смотрю, вы предупреждали ведь, что он не моего поля ягода...
– А тут одному только господу богу известно, что он за ягода, – сказала Нина Ивановна задумчиво и затянулась неизменной «беломориной»...
Наташа вернулась в палату, и день опять закружился бесконечной каруселью плановых дел: процедур, инъекций, капельниц, очередных посетителей, уборки палаты, а кроме этого, неоднократных умываний, бритья, обеда и ужина и великого множества других занятий. От этого к концу дня отваливаются руки, болят ноги, а голова окончательно отказывается что-либо соображать. И остается лишь одно-единственное желание: послать все к чертовой матери, зарыться с головой в одеяло и отключиться хотя бы на ночь от всех забот и проблем.
На следующий день сразу же после обеда Наташа, воспользовавшись инвалидной коляской, с разрешения Герасимова вывезла Игоря на пару часов в парк, где они прогуляли до самого ужина. Даже полдник она принесла ему в парк. Все это время они почти не разговаривали. Кто-то из посетителей принес Игорю новую «Роман-газету», и теперь он с таким упоением читал повесть о военных разведчиках, что Наташе пришлось даже силу и власть применить, чтобы увезти его из парка. Зато вечером он не докучал ей ни разговорами, ни просьбами. Единственное – попросил поставить настольную лампу на прикроватный столик. Наташа взамен отпросилась на часок попить чаю с Ниной Ивановной, которая и на этот раз заменяла кого-то из медсестер.
Но за разговором они забыли о времени и всполошились, когда увидели, что будильник показывает уже двенадцатый час ночи.
– Нина Ивановна, я сбегаю до палаты. Как бы чего не случилось!
– Беги, беги, – согласилась с ней начальница, – я тоже по палатам пройдусь. Может, кому что надо? Хотя я «рынду» не отключала, так что в случае чего давно бы уже позвонили...
В первой палате было темно. Игорь спал сном младенца. Его дыхание было ровным и спокойным. Наташа улыбнулась про себя. Ее пациент обладал, не в пример ей, железной выдержкой. Оставшиеся недочитанными страницы, всего с десяток, не более, аккуратно заложил длинным листом гладиолуса. Возможно, решил продлить удовольствие на следующий день...
Наташа тоже любила читать. Обычно она зарывалась в книгу с головой, и никакие угрозы и уговоры со стороны бабушки не могли оторвать ее от чтения. Ну а если книга вдобавок попадала ей в руки на сутки или двое, то Анастасия Семеновна знала, что загодя сумеет добиться от внучки выполнения даже самых неприятных обязанностей вроде наведения порядка в курятнике, чтобы только потом ее не тревожили, оставили один на один с потрепанным томиком и не докучали вопросами и призывами пообедать или поужинать. В такие минуты бабушка, чтобы уберечь внучку от гастрита, прокрадывалась тихонько в ее комнату, ставила на стол тарелку с супом, кружку с молоком и так же тихо удалялась. Фанатизму Наташи она не удивлялась. Покойные муж и дочь готовы были все отдать за хорошую книгу, что ж тогда говорить о Наташе, которая их точный слепок...
За ее спиной скрипнула дверь, и Наташа вздрогнула от неожиданности. Нина Ивановна подошла и встала рядом с ней. Вгляделась в бледное в свете ночника мужское лицо и, вздохнув, произнесла:
– Красивый парень, ничего не скажешь! Но запомни: сегодня он здесь, а завтра – ищи ветра в поле... Альбатрос – он и есть альбатрос! И не за красоту его так прозвали, а за то, что из тех молодцев, что летают где хотят и с кем хотят! И ни о чем более не задумываются...
Глава 15
– Надеюсь, ты в состоянии толково объяснить, куда исчезла после обеда?
Наташа вздрогнула от низкого голоса, в котором сквозило неприкрытое раздражение, и застыла на полпути от двери к ширме. Вспыхнул свет – это Игорь включил настольную лампу, и девушка зажмурилась от неожиданности, а возможно, чтобы не встречаться с Игорем взглядом. Он попытался сесть на кровати, но сморщился от боли и шепотом чертыхнулся. Наташа, забыв, что она не в халате, а в джинсах и куртке, поспешила к нему на помощь. Но Игорь отстранил ее руку и достаточно ловко спустил ноги с постели.
– Итак, пока я спал, моя сиделка смылась в неизвестном направлении, и только путем неимоверных ухищрений мне удалось узнать у Нины Ивановны, что она опять пребывает в объятиях своего драгоценного жениха.
– Простите, товарищ старший лейтенант. – Кровь отхлынула от ее щек, а глаза с таким откровенным осуждением посмотрели на Игоря, что он стушевался и не сразу нашел достойный ответ на ее гневную тираду. – Встречи с женихом мое личное дело, а уход за вами – служебное, за которое я получаю зарплату. Надеюсь, замечаний по уходу нет? Тогда советую вам: оставьте свои попытки совать нос в чужие личные дела, отправляйтесь в постель и – спокойной ночи до утра, гepp офицер!
Игорь усмехнулся:
– Порой я сожалею, что у меня нет под рукой ремня...
– Бодливой корове господь рогов не дал, а ремень тем более! – Наташа окинула его презрительным взглядом и направилась к ширме, но следующая его фраза заставила ее остановиться.
– То-то и оно, – раздалось за ее спиной, – видно, мало тебя, голубушка, в детстве пороли...
– Слушайте, Карташов. – Наташа вернулась к его кровати и, сжав кулаки, сердито посмотрела на Игоря, не менее свирепо взиравшего на нее. – Я очень устала сегодня, и мне наплевать на ваши дурацкие подковырки! Впрочем, подозреваю, что у вас не все в порядке с головой. Завтра попрошу Лацкарта, чтобы вам вызвали психиатра для консультации. Вдруг уже необратимый процесс пошел!
– Что ж, попробуй пригласить психиатра, возможно, его совет не только мне понадобится, – неожиданно спокойно согласился Игорь. – Но сегодня, несмотря на смертельную усталость, – не утерпел он, чтобы не съязвить, – изволь помыть меня в ванне. Насколько я помню, это входит в твои обязанности.
– Сначала я должна спросить разрешение у вашего лечащего врача, и если он позволит, тогда...
– Разрешение уже получено, – перебил ее Игорь, – и тебе не отвертеться от выполнения своих обязанностей. Кстати, там, в твоем закутке, уже лежат бинт и клеенка, которой ты прикроешь мне шов. Так распорядился Герасимов.