Александра - наказание Господне, стр. 43

22

– Господи, ну когда же наступит вечер! – воскликнула баронесса, с тоской взглянув в окно, за которым начали сгущаться первые сумерки. Она сидела в своей спальне в кресле с высокой спинкой, обтянутом бархатом абрикосового цвета, и ждала приглашения спуститься в столовую. Ее нетерпение объяснялось сегодняшним поведением князя. Утром, многозначительно посмотрев на нее, он сообщил, что принял важное решение, о котором уведомит всех за ужином.

Кажется, приходит конец ее тревогам и страданиям! Несомненно, Адашев решился сделать ей предложение, и вскоре она станет здесь полноправной хозяйкой. И тогда навсегда исчезнет надобность прятаться в этой глуши, вздрагивать от стука в дверь или громких голосов под окном. Князь с щепетильностью относится к фамильной чести и не позволит кредиторам трепать свое имя, как и грозить его жене долговой тюрьмой. Да и что для него какие-то двести тысяч! Конечно, придется выдержать объяснение, и достаточно неприятное, как она догадывалась. И про карты нужно будет забыть! Однако эти маленькие жертвы ничто по сравнению с тем весом и влиянием, который она приобретет в обществе...

Полина поднесла ко рту вышитый платочек, с досадой рванула его зубами. Быстрее бы заканчивалась эта пытка неизвестностью. Полгода она живет на одних нервах, и только случай помог ей доказать князю всю свою преданность и любовь. Любовь? Полина усмехнулась. Она умеет обращаться с мужчинами и вызывать их ответную страсть. И недели не пройдет, как этот сухарь будет валяться у нее в ногах, предлагая все свое состояние за сладостные минуты любви. А она еще покапризничает, поиграет с ним, как до этого играли с нею...

Тихо отодвинулась штора, и на пороге возник Кирдягин. Баронесса с укором посмотрела на него:

– Тебя, mon cher, только за смертью посылать! – и тут же взмолилась: – Ну не испытывай моего терпения, скорее говори, что там в доме происходит?

Кузен молча прошел к зеркалу и принялся поправлять новый шелковый галстук. Баронесса отбросила платок и сердито окликнула Кирдягина:

– Ты меня слышишь, Дмитрий?

Ответа по-прежнему не было. Ее дорогой кузен словно прирос к зеркалу.

Дмитрий Кирдягин был привлекательным молодым человеком, высоким, прекрасно сложенным, все еще стройным, несмотря на небольшое брюшко; известный дамский любимец и угодник. У него были серые, слегка холодноватые глаза, томный взгляд, который отрабатывался годами, чтобы походить на чарующий байроновский полувзгляд. Сей изысканный джентльмен был украшением петербургских салонов, многие знатные дамы пытались заманить его в свою гостиную. Помимо всего, кузен слыл признанным знатоком моды и танцев. Благодаря ему Полина приобрела много полезных знакомств, но мало кто в свете догадывался, что их отношения далеко не так безоблачны и по-родственному целомудренны... У Дмитрия была своя корысть держаться поближе к вдове дальнего родственника своей матери. Он предпочитал об этом не распространяться, баронесса могла только догадываться, почему Кирдягин терпел скуку княжеского дома и самого хозяина, смотревшего на него как на досадное приложение к хорошенькой женщине.

Баронесса с укоризной во взоре подошла к Дмитрию и обняла его за плечи, но тот продолжал созерцать свое изображение в зеркале и поправлять белым куриным пером тщательно уложенные кудри. Небрежно освободившись из ее объятий, Кирдягин прервал свое занятие, чтобы развернуть зеркало к свету.

– Дмитрий! – взвизгнула в отчаянии баронесса, оттолкнув Кирдягина от зеркала. – Перестань на меня дуться, черт тебя побери! Скажи наконец, приехал этот несносный Верменич или нет?

Кирдягин, лениво повернув голову, презрительно усмехнулся:

– Ты за кого собираешься замуж, за князя или за этого жалкого повесу?

– Этот жалкий повеса, как ты изволил выразиться, смотрит на меня с такой ехидной ухмылкой, словно знает что-то, но не желает пока говорить!

– У страха глаза велики, m? barone! Сегодня разоблачение тебе не грозит, князь благополучно разрешится от бремени предложением руки и сердца! – Кузен вновь повернулся к зеркалу, тряхнул головой, явно недовольный своим видом, и сердито проворчал: – В последний раз я позволяю твоему парикмахеру стричь меня! Нет у него ни тонкости, ни вкуса. Ты помнишь того куафера в Москве? Прошлым летом он подстригал меня и делал это, позволь заметить, с особым шиком и мастерством. Но сбежал, подлец, говорят, к себе в Париж, когда с похмелья чуть не отрезал нос князю Голицыну. Вот он-то, mon Dieu, был formidable! [32]

– Ох, Дмитрий, замолчи хотя бы на минуту! Неужели ты не видишь, что у меня сейчас есть более серьезные поводы для волнения, чем твоя дурацкая прическа! – Прижав пальцы к вискам, баронесса опустилась в кресло и закрыла глаза.

– И какие же, если не секрет? – Кирдягин, отступив от зеркала, подправил завиток на виске и весьма непочтительно хихикнул. – Возможно, потерялась пуговица от твоего любимого платья или кто-то ненароком отдавил тебе хвост, m? princesse avenir? [33]

– Если кому-то и отдавили хвост, Дмитрий Афанасьевич, то только не мне! – отрезала насмешку Полина Дизендорф. – Не вы ли, милостивый государь, сегодня поутру запудривали царапины на своей физиономии? Чувствую, ваши чары бессильны не только перед графиней Волоцкой! – Вдова деланно рассмеялась. – Плохо стараетесь, mon cher, если с простой служанкой не можете справиться!

Кирдягин резко повернулся, чуть не уронив зеркало. В последний момент успел его подхватить и поставить на место. Потом стремительно пересек комнату и, схватив баронессу одной рукой за подбородок, другой за шею, яростно прошипел:

– А если князь увидит те царапины, которые коготки его невесты оставили на моей спине в порыве, так сказать, страсти? Или, возможно, стоит намекнуть ему о некоей Полине Крапивиной, нищей актрисочке, сумевшей вовремя лечь под моего престарелого дядюшку? А может, поведать будущему супругу, что за два года ты не только промотала состояние своего покойного мужа, но и наделала кучу долгов?!.

Баронесса попыталась оттолкнуть его, но Кирдягин переместил пальцы на ее щеку и сильно ущипнул. Удовлетворенно усмехнувшись, он вдруг склонился к ее лицу, слизнул скользнувшую из женских глаз слезу и томно вздохнул:

– Никто в этом мире не способен оценить, какую жертву я приношу, уступая тебя князю! Но отнюдь не бескорыстно, дорогая! Надеюсь, мне достанется маленький кусочек от того большого пирога, который ты отхватишь вот этой нежной ручкой... – Дмитрий Афанасьевич поднес ладонь баронессы к своим губам и вдруг укусил ее. Вскрикнув, женщина занесла руку для пощечины. В это время в дверь комнаты постучали. В мгновение ока Кирдягин отпрыгнул к окну и со скучающим видом прислонился к подоконнику. Дверь отворилась, на пороге возникла горничная баронессы. Слегка склонив голову, она исподлобья скользнула взглядом по комнате и произнесла:

– Его светлость князь просят вас, барыня, подняться к нему в кабинет!

Полина Дизендорф осенила себя крестным знамением, открыла пудреницу и прошлась пуховкой по лицу. Потом, победно улыбнувшись Кирдягину, с гордо поднятой головой покинула спальню.

– С...! – пробормотал Дмитрий Афанасьевич, с остервенением впечатал кулак в подоконник и, охнув от боли, вышел вслед за баронессой.