Из неопубликованного, стр. 13
«Черт! Как завтра быть с Милюковым? Платить за него в ресторане или пополам? Не заплатить – обидится, заплатить – оскорбится. Как бы так оскорбить, чтобы он не обиделся… сволочь такая.» Вадим сжал супругу, что-то в ней хрустнуло.
– Сумасшедший! – шепнула Лида. – Не торопись.
Тут вошла пуделиха и прыгнула на кровать.
– А ну кыш отсюда! – рявкнул Вадим, мгновенно переключившись с жены на собаку.
– Что у нее во рту? – Лида села на кровати. – Шалава, ко мне!
Вадим выхватил тряпку из пасти:
– Лифчик твой! Собака тащит то, что плохо лежит!
– Дай сюда! – жена взяла лифчик. – Бессовестная собака! Накажу!
– Накажи ее, накажи! Всыпь ей, Лидушка, сейчас же! – бормотал Вадим, кутаясь в одеяло. – Вечно эта собака припрется не вовремя. Такое настроение сбила, правда, Лид? – Вадим сладко, с хрустом, зевнул, будто раскусил кусок сахару.
– А чей это лифчик? – спросила жена.
– Честное слово, не мой, – засыпая, буркнул Вадим.
– Проснись! Чей это лифчик, я тебя спрашиваю?! – Лида пнула мужа ногой.
– Психопатка! Отстань от меня со своими лифчиками! – Вадим сел на кровати.
– Это не мой! – отчеканила Лида.
– А чей? – заводясь, заорал Вадим. – Я хожу без лифчика! Грудь пока сама держится!
– На твоем месте я бы язык прикусила! Посмотри на размер! – Лида прикрыла миниатюрные прелести простыней.
Вадим понял: сон отменяется. Он с ненавистью переводил взгляд с лифчика на лицо супруги и обратно, как бы сопоставляя размер бюстгалтера и размером физиономии жены:
– Да, это не твой! Тебе до него расти и расти! Это шестой размер, если не двадцать шестой! – глаза Вадима вспыхнули.
– Как ты мог! И, главное, с кем! Где ты нашел эту корову-рекордистку?
– Погоди ты! – Вадим протер глаза. – По-моему, за десять лет я кроме верности ни в чем не был замечен. Так что напрасно ты машешь этим гамаком! Я с ним и рядом не лежал!
Лида носилась по комнате:
– Спасибо собаке, глаза мне открыла!
«Ничего не понимаю, – думал Вадим. – Ведь каждый раз проверяю все, до волоса на подушке! Уксусом пол поливаю, только бы духи не унюхала, а тут такая улика!
Уличища! Не иначе Наташка подсунула. Решила отомстить! Неужели у нее такой бюст! Во скрытная баба!» Лида продолжала маршировать, выкрикивая лозунги про свою чистоту и про мужнину грязь.
– Прекрати мелькать! – крикнул Вадим. – Сядь! Что ты мелешь! При чем тут я?
Вспомни, может, кто из подруг забыл?
– Из чьих подруг? Из твоих?
– Погоди! Ты вчера белье гладила? Вот свой лифчик и разгладила!
– Я гладила утюгом, а не танком!
– А может, ты купила на вырост?
– Дурак! Никогда у меня такого не будет, не надейся! Я ей глаза выцарапаю!
– Какая связь между лифчиком и глазами? – Вадим нервно закурил. – «Может, Света? В темноте размер не зафиксируешь. Нет, но такое я бы запомнил навеки!
Черт бы их всех подрал! Голову теряют – не помнят, в чем пришли! Шалавы!» – Я спрашиваю, кто у тебя здесь был?
– Погоди! Водопроводчик! Вчера был водопроводчик!
– Не идиотничай! Он был в кепке, без лифчика!
– Откуда ты знаешь, ты его раздевала?
– Я никогда никого не раздевала, в отличие от других! И, главное, спутался бы с тонкой, изысканной женщиной – нет! Отбил жену бегемота! Это твой вкус!
Теперь понятно, почему вместо филармонии тебя тянет в цирк! Между нами ничего общего!
Лида, упав лицом в подушку, зарыдала.
– Лидочка, ну это же глупость! Шалава откуда-то приволокла этот чудовищный лифчик, может, с улицы? Женщин с таким бюстом не существует в природе. Ну что ты из пальца скандал высасываешь? Ты же умница, – он покрыл поцелуями шею и плечи жены.
Лида, всхлипывая, прижалась к мужу:
– Ладно, мир. Но что бы подумал ты, если бы Шалава притащила чужие кальсоны?
Оба засмеялись, радуясь, что скандал позади.
Тут снова вошла Шалава, держа в зубах тряпку…
– А вот и кальсоны… – еле выговорила Лида и зашлась смехом.
Вадим, задыхаясь от хохота, нагнулся и вырвал из пасти материю.
– Носок! У-у, воришка! Допрыгаешься.
– Выбрось его! – Лида прильнула к мужу всем телом.
Вадим оттолкнул жену.
– Погоди! Чей это носок?!
– Ну не мой же!
– Посмотри на размер! – Вадим приложил носок к своей ступне. Носок был раза в два больше. Теперь уже Вадим забегал по комнате, принюхиваясь к носку, словно пытался найти владельца по запаху.
– Кто у тебя был в этом носке?
– Вчера был водопроводчик! – прошептала Лида и покраснела.
– Это мы уже слышали! Интересно, что ж это за засор в ванной был, если человек раздевается догола и ныряет!
– Какая чушь! – Лида прижала ладони ко лбу. – Какая чушь!
«Неужели Сергей? – думала она. – Нет! Интеллигентный мужчина, переводчик, всегда уходит по-английски, в носках. Михаил? Бывший разведчик. Пароли до сих пор помнит. Никаких улик не оставит. Для маскировки, скорее, чужое возьмет.
Привычка с войны…»
Вадим сел на корточки перед пуделихой:
– Это надо же нас так опозорить!
Шалава кивнула.
Вадим кое-как оделся и выскочил на лестницу, комкая в кармане бюстгалтер. «Всех обойду, кому подойдет лифчик, ту и убью!» Лида отревелась, оделась, накрасилась.
«Поеду к Семену. Не могу оставаться в этом дурдоме, – она сунула носок в сумочку. – Он работает в уголовном розыске, по носку найдет всего мужика.
Хотелось бы взглянуть…» Расстроенная Лида ушла, забыв запереть дверь.
Шалава выбежала на балкон, нежно тявкнула. Сидевший напротив дома барбос восторженно гавкнул и метнулся в парадную. Взлетев на третий этаж, проскользнул в приоткрытую дверь. Шалава лежала на кровати Карпухиных, кокетливо свесив язык. Пес взвизгнул от радости, прыгнул в постель и прижался к Шалаве. Она лизнула его морду, барбоса забила сладкая дрожь.
В это время наверху затопали, закричали: «Где мои носки?! Сколько раз говорил, не вешай на балкон, ветром сносит! Единственные носки! Еще и лифчик?
Поздравляю! Мало того, что есть нечего, так теперь еще и не в чем!» Потолок задрожал.
Барбос, испугавшись, залез под кровать. Там долго ворчал и, наконец, вылез серый от пыли, держа в зубах что-то рыжее. Глаза его налились кровью. Нос злобно сморщился, пес зарычал негромко, но страшно. Шалава зажмурилась: «Черт!
Вчера заходил Рекс! Идиот старый линяет. Но он брюнет, а этот рыжий… Кто же тут был и у кого?» Ну и семейка!
Пруха
В кошельке ни копейки. Десять долларов. Ни то, ни се. А напротив казино «Фортуна». Дай, думаю, поставлю! По теории вероятности каждому раз в жизни обязано повезти. Тем более все сходится: с детства не везло ни в карты, ни в любви, ни в работе, даже во сне не везло! Неудачи поднакопились, чтоб выйти в ноль Фортуна даст шанс. Эйнштейн изобрел теорию, должен кто-то подтвердить, что старик не ошибся в своей вероятности.
Вхожу. Огляделся. И поставил на пять. Сколько раз собака кусала. Бац!
Пятьдесят долларов компенсация! Я эти пятьдесят на восемь. Сколько раз обещали зарплату повысить. Бац! Сто пятьдесят снял! Ставлю на семь! Девять раз жене изменял, но два раза не до конца! Триста!
Народ магнитом ко мне потянуло. Лица сосредоточенные, как у пенсионера на унитазе, хотят разгадать, по какой системе я ставлю. И промахиваются. Как у Эйнштейна, у меня своя теория. Ставь не просто так, а со смыслом. Ставлю на красное! Почему? Потому что у меня майка красная! Пожалуйста! Восемьсот долларов! Чем не теория.
Пошла пруха! На что ни поставлю – мое! Под стол пять долларов уронил, поднял – десять. За полчаса набрал пять тысяч долларов!
– Всего доброго! – говорю. – Спасибо за доставленное удовольствие.
И к выходу.
А там два молодых человека короткошерстных, чтобы лоб подчеркнуть. Берут меня под руки, чуть не плачут:
– На кого ж вы нас покидаете. Поиграйте еще!
– Дела, – говорю, – обещал еще в два казино зайти!
– Сделайте одолжение, – говорят. – Выиграйте у нас пару тысяч!